Они загораживали проход.
— Позвольте, — сказал Николай Бабич. Не успев удивиться, они посторонились. Бабич и Александр Синяев снова вошли в ангар.
После светлых помещений “Земляники” десантная палуба звездолета Маб казалась мрачной. Но Бабич, по-видимому, этого не замечал. Он был настроен оптимистично.
— Конечно, меня тоже удивило появление “Земляники” возле Лагора — говорил он. — Но потом я понял, что Монин решил все-таки поискать ваших товарищей. Оказалось, я почти угадал. Монина подбил на это Толейко.
— Таких товарищей?
— Ваших, — объяснил Бабич. — Тех, кто потерпел аварию вместе с вами.
— Какую аварию?
— Ну, когда у вас полетел инвертор, — сказал Бабич, не моргнув глазом. — Уже забыли?..
Но воспоминание не развеселило Александра Синяева.
— Скажите лучше, как вам удалось так быстро уйти от Лагора?
— Монин стартовал сам, — сказал Бабич. — Он прослушал эфир, но ничего не обнаружил. Он торопился назад — ведь он ушел без предупреждения. Если бы он задержался, планетологи сошли бы с ума.
— Они еще на планетах?
— Да, возвратилась всего одна группа. Те, которые нашли поврежденного робота.
Александр Синяев уже ни в чем не сомневался. Он знал, что они опоздали. Роботы закончили перестройку оазиса и унеслись к Лагору. Возможно, как раз сейчас абордажные экипажи идут в последнюю отчаянную атаку, а Дзанг вызывает подкрепления. Но просить у Круга?.. Александр Синяев знал, что они не успеют.
А они уже стояли на полу перед пультом, пол загораживал половину небо, и только купол над головами оставался полупрозрачным. Он окружал небосвод, усеянный алмазной пылью. Планеты-близнецы шли по орбитам, замыкая витки вокруг угасшего солнца. Черный силуэт “Земляники” казался продолговатой ямой, вырытой кем-то в небе.
— Пусто, — сказал Бабич.
Александр Синяев тоже ничего не видел. Но это не значило, что его нет поблизости. Корабль Роботов легко мог затеряться в необъятном небе, к тому же он наверняка был в защитном поле. Оставался единственный шанс.
— Вы убеждены, кто Корабль Роботов — единственное наследство цивилизации Маб? — спросил вдруг Бабич. — А если ваш Круг тоже запущен оттуда?..
Александр Синяев не ответил. Он коснулся узкой сиреневой полосы под шаром датчика навигационных задач. Из пульта, как лунный луч, выдвинулся хрустальный стержень — и задрожал.
“Если только они не ушли, — думал Александр Синяев, глядя на его затухающие колебания. — Если не успели подготовиться к старту. Пусть они еще здесь, в черном оазисе…”
Он был готов отдать все, чтобы это оказалось так. Но у него не было почти ничего — только две человеческие жизни.
Он взялся за лунный луч.
Это устройство предназначалось его создателями для связи со своими кораблями во время аварии или при других экстренных обстоятельствах. Любой звездолет Маб в радиусе до светового года обязан был немедленно откликнуться, услышав этот сигнал.
Александр Синяев взялся за лунный луч и осторожным движением потянул его на себя. Прошла минута, прежде чем он отозвался — коротким судорожным толчком, — и снова замер в ладони Александра Синяева. Человек посмотрел вверх.
Они с Бабичем увидели его одновременно. Они находились в звездной пустыне, вдалеке от спиральных ветвей Галактики, поблизости не было ярких звезд — только угасшее Солнце со своими планетами, — и лишь мелкая светящаяся пыль лежала на стенах рубки. Часть неба заслонял продолговатый силуэт “Земляники”, и совсем рядом с ней свет умер, утонув в круглом провале, похожем на глаз скелета.
Корабль Роботов откликнулся на сигнал. Выйдя из защитного поля, он мертвым пятном лежал на теплом звездном сиянии.
Корабль Роботов ждал. Чудовищный пережиток прошлого, рожденный на рассвете Вселенной, он привык к одиночеству. Чередовались геологические периоды, облака сгущались в планеты, гасли и возникали солнца — и все это время он был один, выполняя миссию, для которой был создан. Он был одинок, и некому было подтвердить реальность его существования. Сейчас — вероятно, впервые за свою жизнь — он очнулся, услышав призыв подобного себе исполина, и ждал, что за этим последует. Нужно было спешить, пока ему не надоело ожидание.
Он был неуязвим. Защищенный непобедимой броней, он прожил во враждебном окружении миллиард лет, и слепые силы стихий не могли повредить ему. Орудие, придуманное людьми, так же было бессильно. Его могло сокрушить лишь лобовое столкновение с большим астероидом — телом, равным ему по размерам и массе. И то бы он увернулся.
Нужно было спешить, но человек колебался, стоя на полу перед пультом управления. “Включение техники прошлого лишь укрепляет Круг…” Пока что человек не знал всех функций пульта, но когда-нибудь он мог разобраться в этом. Вероятно, отсюда можно командовать роботами, и тогда с их помощью удастся сделать много хороших дел.
— Не смотрите на меня так, — сказал Бабич. — Ведь я ничего не умею. Придумайте что-нибудь.
И еще “Земляника”. Звездолет Монина находился рядом, слишком близко к середине отрезка, соединяющего корабли Маб. Даже если вахтенные успели заметить появление нового гиганта, они не могли догадаться, какой опасностью это грозит. Во всей бесконечной Вселенной этого не знал пока никто.
Никто — кроме одного человека.
Александр Синяев вновь прикоснулся к сиреневой полосе привода экстренной связи, и перед ним задрожал новый хрустальный стержень — абсолютная копия первого. Теперь все было готово. Корабль Роботов ждал. Безмолвный и недвижимый, он висел посреди черной бездны, впутанный звездной паутиной, — двойник человека, его дополнение, его враг из другого времени. Ареной им было небо, человек первый
