-- Ну, я могу подкинуть до границы... Если меня попросить как следует... -- развеселившись, предложил симуран и выразительно поглядел на друга.
-- Там не так много осталось, -- заметил Сианн, впадая в меланхолию при виде пустеющего кувшина.
-- Совсем ничего, -- утешила я. И обернулась к птенцу: -- Сказано уже -- на тебе не полечу. Я в доспехах с мечом тяжелая, а ты маленький.
Симуран пренебрежительно фыркнул:
-- А ты сколь весишь во взрослых кабанах?
-- Ну знаете ли! -- я хряпнула пустым кувшином об пол: -- Нашел с чем сравнить!
-- А что? Между прочим, кабан тяжелее!
Этого я не вынесла, вскочила, покачнулась, и, скрипнув зубами, в обход симуранчика зашагала к выходу.
-- Эй-эй! -- возмутилась птица. -- Это вы куда? А ну вернитесь!
Он лениво шевельнулся и переполз, загораживая мне дверь.
-- Мгла... Опять обиделась... -- растерялся Сианн.
-- Отойди! -- рявкнула я на Симурга. -- А то мне и в окно вылезти не впервой.
-- Не-а, не вылезешь, -- отмахнулся нахал. -- Не позволю.
-- Леди! -- жалобно воззвал ко мне Сианн. -- Ну скажите хоть, что вас обидело на сей раз?
-- Вы! -- я со всхлипом втянула воздух. -- Уберите хвост!
-- Зачем? -- удивился юный нахал. -- Лежит, никому не мешает...
Сианн покачал головой:
-- А если мы извинимся? Ну... или я за него, -- элвилин кивнул на симурана.
-- Нет, зачем же... не хочу тревожить вашу гордость. Кроме того, мы ведь уже все обсудили?
-- Ну, леди, если я вас обидел -- мне, правда, очень жаль.
-- И мне жаль... -- птенец насупился и жалобно спросил: -- Я вам не нравлюсь? Моё общество вам неприятно?
Мадре вздохнул, встал и, подойдя, обнял меня за плечи:
-- Триллве, сядь, я прошу тебя.
Повернулся к Сианну с приятелем:
-- Ну что вы, как дети, право.
-- Вообще-то я и есть деть... мне только двенадцать... -- смущенно признался симуран. Я засмеялась и присела на его хвост. Нога болела, и плестись до кресла не хотелось, да и вообще...
-- Ну и я вообще-то ваше дитя, мевретт, -- Алиелор ухмыльнулся и тряхнул волосами. -- А если всерьез, то я, правда, не понимаю, чем обидел леди. Но готов извиниться.
Симург покосился на меня, но промолчал. Похоже, решил терпеть и хвостом сильно не дергать, только вилка на конце шевелилась.
Я осторожно погладила симурана по морщинистой шее. Она был теплая.
Мадре присел на корточки рядом со мной и, отодвинув рукой беспокойный кончик хвоста, заглянул мне в глаза:
-- Вот объясни мне. Зачем тебе это нужно? Срываться в Сатвер, подвергать себя опасности?
-- Что вы так его трогаете? -- обеспокоился симуран. -- Там кожа шелушится?
Мы дружно вопрос проигнорировали.
-- Я хочу вам помочь, -- я взяла руки Одрина в свои. -- Я воин. И не стану сидеть ни за чьими спинами. Даже за такой надежной, как твоя, -- закончила шепотом.
-- Я не прошу тебя сидеть за моей спиной. Я просто хочу, чтобы ты не срывалась сию же минуту, -- тихо ответил он. -- И, кстати, хочу сыграть свадьбу до того, как ты умчишься в этот проклятый Сатвер.
Птенец распушился, встрепенулся и прислушался:
-- А меня... меня позовёте?! -- возбужденно требовал он. -- Ну, я не буду много есть, пра-авда...
Помешались они все с этой свадьбой. Я лишь вздохнула, сползая на пол и освобождая дергающийся симуранов хвост. Бедняга с радостью подергал им, убедился, что с хвостом всё в порядке, и обвил им мои ноги. Ну так, чуть-чуть. Чтоб Алиелор не ревновал, но всё же.
Сианн замел под кровать осколки кувшина и взял в руки лютню.
Тотчас же Симург требовательно на него глянул:
-- А... Спой что-нибудь...
-- Что именно?
Я оглядела себя и хмыкнула: вид... вот только для невесты... Особенно бинты.
-- Я не срываюсь, до утра... во-первых... а во-вторых... Одрин, ну разве это важно: жена я или нет? Я все равно... все равно очень тебя люблю.
-- Для меня -- важно, -- он серьезно посмотрел мне в глаза. -- Я, знаешь ли, страшный собственник...
Потом повернулся к птице и торжественно пообещал пригласить ту на свадебную церемонию. Сианн же заиграл негромко:
-- Мне ветер северный спел песню о тебе.
Позволь ее мне повторить теперь.
Прости за дерзость слов и за сиянье глаз --
Все ветер, негодяй, ты мне поверь!
Явился он в ночи, ворвался сквозь окно,
Уселся у камина предо мной.
Сидел, смотрел, как будто ждал чего,
Схватив запястье легкою рукой...
Симуранчик внимал, задумавшись: интересно, а каково это вообще -- полюбить? Вот он почему-то пока пролетел мимо этого... Но довольное мурлыканье 'уррр-уррр', зародившееся глубоко внутри серебристого тела, попадало в такт музыке.
А я молчала. В горле застрял комок, даже дышать было трудно, не то, что говорить.
Одрин с пониманием посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся. Потом тихо сказал, повернувшись к Сианну:
-- Сын, прости меня. Я был полным идиотом.
Сианн кивнул, не прерывая пения, глядя на огонь, танцующий фарандолу в камине:
-- ...'Ну, что, дружок, -- спросил он, наконец, --
О ней все грезишь тихо по ночам?'
'О ком о ней, что знаешь ты, певец?'
И холод по моим прошел плечам.
Но ветер рассмеялся мне в ответ,
И лютню взял, запели девять струн.
Слилось все в танец бешеный вокруг --
И треск огня и строки древних рун,
И шторы на окне, и в ножнах меч
И с элем на столе большой кувшин...
Но громче пения ветра с тонких губ
Сорвался стон...
Я с трудом встала, опираясь на плечо Одрина:
-- Хорошо. Я стану вашей... твоей женой.
Мне было страшно и хотелось спасаться бегством. Симург же, казалось, был полностью счастлив. Он привалился к теплому боку друга и весь обратился в слух, периодически забывая дышать. Серебристые большие глаза словно видели то, о чем пел 'Алёр'.
-- ...А ветер улыбнулся и ушел
И за собой не затворил дверей...
А песня пелась, Дева, о тебе,
О глубине озёр в твоих глазах,
