Упершись коленом в морду быка, я почувствовал, что днище ковша, которое только что было заклинено намертво, слегка сдвигается. Я торопливо сунул в образовавшуюся щель штык-нож. Ну, уже кое-что. По крайней мере, не задохнусь, словно трюмная крыса, а умру от голода, жажды и переохлаждения, как и подобает настоящему мужчине. Если раньше у меня не остановится сердце от острой клаустрофобии.
Кровосос продолжал ворочаться. Из его пасти вырывалось рычащее подвывание. Он старался изо всех сил, и никогда еще я мысленно так не желал успеха ни одному мутанту. Сейчас он боролся не только за свою, но и за мою свободу, хотя наверняка не осознавал этого. Упираясь ногами и руками в крышку своего гроба, я изо всех сил старался помочь кровососу, хотя толку от моей помощи наверняка было кот наплакал.
А вот у атлетически сложенного мутанта – получалось.
Он наверняка испытывал страшную боль, но инстинкт самосохранения был сильнее. Идеальная машина, приспособленная убивать и выживать в любой ситуации. Более совершенная боевая машина, нежели мое тело, однако в кабине этой машины сидел менее опытный и рассудительный пилот. Его мышцы звенели от напряжения, кости потрескивали, прерывистое подвывание превратилось в глухое и невнятное хрипение. По мере того как придавившая мой ковш железяка усилиями кровососа приподнималась сантиметр за сантиметром, я приподнимал вслед за ней днище ковша, стараясь не совать кисти рук в расширяющуюся щель, чтобы в том случае, если монстр все-таки надорвется, обрушившаяся крышка не обрубила мне пальцы. Когда щель стала шириной с ладонь, я сумел выглянуть наружу.
И сразу натолкнулся на безумный взгляд чудовища. Мне был виден только один его глаз, но и в нем одном было столько муки и бешенства, что я почувствовал, как по коже продирает мороз. Не уверен, что кровосос жаждал расправиться со мной прежде, чем покинет эту кучу металлолома; но в том, что меня ждет, если монстр покинет ее раньше меня, я не сомневался ни секунды.
Хрипло выдохнув, кровосос приподнял экскаватор еще немного. Что-то с грохотом проскребло по ковшу, тяжело соскочило с него, и щель увеличилась почти вдвое.
Дальше выжидать было нельзя: мутант в любой момент мог отпустить неподъемный груз, который сейчас держал на своих плечах. Я поспешно сунул голову в щель, разодрав в кровь правое ухо. Выбраться из железного ящика через узкую щель в крышке, находясь в позиции эмбриона, оказалось задачей, достойной Гарри Гудини. Извернувшись всем телом, я кое-как пропихнул наружу голову, каждую секунду ожидая, что захлопнувшееся днище ковша станет для меня ножом гильотины. Потом я стал опасаться, что меня перерубит поперек груди, наконец, после целой вечности возни, на самом деле уложившейся в несколько биений сердца, – что в поясе.
Кровосос продолжал методично выжимать спиной многотонный груз, пытаясь перевернуть экскаватор. Он яростно смотрел, как я, извиваясь, словно червяк, понемногу выбираюсь из ковша. Я боялся, что он может обрушить массу металла, которую держит на плечах, только для того, чтобы немедленно меня прикончить. Однако это означало бы, что потом ему придется начинать все сначала, а на второй заход сил у него могло не остаться. По сравнению со слепой собакой кровосос был настоящим профессором и умел просчитывать свои действия как минимум на один ход вперед.
Я вывалился из ковша прямо под ноги чудовищу. Его уродливые когтистые ступни глубоко ушли в мокрую глину. Оказавшись на свободе, я торопливо пополз в просвет между искореженными металлическими фермами стрелы экскаватора, моля Черного Сталкера, чтобы мутант продержался еще несколько мгновений. Штык-нож я, впрочем, не бросил в суматохе, совершенно автоматическим движением сунув его в ножны.
Я выполз из-под перевернутого экскаватора и, не в силах подняться с четверенек, с трудом перевел дух. Вокруг меня снова было безграничное пространство, и я имел возможность идти в любую сторону. Кровосос, судя по доносившимся слабым звукам, конкретно застрял под экскаватором. Собственно, попадали мы еще и не в такие переделки…
– Не ушибся, старшой? – донесся сочувственный голос.
Я поднял голову. Передо мной стоял Кислый с автоматом в руках, дуло которого было направлено мне точно между глаз. Мой автомат он небрежно перебросил через плечо.
У наших американских «друзей» из миротворческих сил это называется решать проблемы по мере их поступления.
Однако теперь-то я уж точно отбегался. Верняк. Не бывает сталкеру столько везения за один раз.
Впрочем, если только этот сталкер – не Хемуль.
– Ничего, спасибо, – проговорил я, поднимаясь на ноги.
– Тогда руки на голову, кругом и четыре шага вперед, – прогундосил Кислый, морщась от боли.
Я с удовлетворением отметил, что нос у моего бывшего коллеги сломан и на переносице запеклась кровавая корка. Моя работа.
– А может, лучше отсосешь? – деловито осведомился я.
Если тебя держит на мушке неопытный противник, его можно попытаться вывести из равновесия. Когда человек в ярости, он начинает допускать детские ошибки, и шансы во многом уравниваются. А стрелять в меня Кислый все равно не будет, пока не удовлетворит свою жажду мести за сломанный нос. Месть для таких человечков – это не убить противника, это все вторично. Главное – дать жертве понять, что сейчас она умрет, и как можно дольше наслаждаться ее ужасом.
А впрочем, даже если я ни черта не смыслю в психологии и Кислый сейчас без разговоров пристрелит меня на месте, как слепую собаку, все равно хрена ему лысого по всей морде, а не руки на голову и четыре шага вперед. Перетопчется.
Отмычка побагровел и раскрыл рот, но сказать ничего не успел – как раз в это мгновение со стороны экскаватора снова донеслись металлический скрежет и лязг. Затем еще раз и еще – что-то с натугой продиралось через механические потроха машины к свету. Кислый озадаченно посмотрел на разбитые останки экскаватора, – он явно не ожидал, что кровосос проявит такую волю к победе, – затем снова поспешно перевел взгляд на меня.
Когда он опять глянул на экскаватор, тот уже балансировал на ребре кабины. Еще мгновение – и тяжелая строительная машина с грохотом завалилась на бок, а на том месте, где она только что лежала, медленно выпрямлялся во весь свой устрашающий рост раненый кровосос.
Выглядел монстр паршиво. Рухнувшим экскаватором ему раздробило череп, и теперь вместо верхней половины головы у него было кроваво-черное месиво. Левая рука возле плеча у него оказалась разорвана изнутри сломанной коричневой костью. Левый бок был разодран в клочья, и наружу торчали расколотые ребра.
Уцелевший глаз кровососа провернулся в глубокой глазнице и остановился на нас. Безвольно повисшие щупальца вокруг ротовой присоски, по которым сползали сгустки черной крови, угрожающе вздернулись.
– Автомат! – рявкнул я. – Быстрее, ну!
Перед Кислым стояли два смертельно опасных врага. Однако валить кровососа, даже раненого, в одиночку – всегда лотерея, а пуля в голову однозначно предпочтительнее, чем медленная и мучительная агония со сломанным хребтом в лапах мутанта. Поэтому отмычка размышлял только долю секунды. Не спуская напряженного взгляда с чудовища, он сорвал с плеча мой «калаш» и бросил оружие мне. Я ловко перехватил автомат в воздухе и резво передернул затвор, досылая патрон в патронник.
В то же мгновение взбудораженный резкими движениями и громкими звуками кровосос атаковал. Я думаю, отмычка мысленно возблагодарил небеса, что сделал правильный выбор, потому что чудовище бросилось именно на него, и в один ствол Кислый его ни за что бы не остановил.
Мы разом ударили по мутанту из автоматов. Пули попадали в его покрытую коростой грудь и со страшной силой отбрасывали монстра назад. Кровосос пронзительно взвыл, его вопль перешел в визг, затем в ультразвук. Я подобрался – это был признак того, что сейчас монстр попытается перейти в режим «стелс». Кровосос действительно замерцал, словно изображение на экране неисправного телевизора, однако для того, чтобы достичь полноценной невидимости, ему не хватило энергии – чудовище было слишком истерзано автоматными попаданиями и изувечено экскаватором. Куски его зараженной плоти летели во все стороны, с каждой вонзившейся в тело пулей его отбрасывало все дальше и дальше, пока он наконец не уперся спиной в глинистую стену котлована. Ноги кровососа подогнулись, и он тяжело рухнул мордой вперед, неловко подогнув под себя переломленную руку. Единственный его глаз закатился, пальцы уцелевшей руки в агонии
