Двое подъехавших милиционеров занялись делом, но тот, кто приказывал, услышал шум у дощатой ограды стоянки.
— Сто-ой! — крикнул он, пытаясь развернуть мотоцикл, чтобы высветить фарой. — Буду стрелять, остановитесь!
Бросив мотоцикл, на ходу передёргивая ствол пистолета, кинулся к забору, и Мальцев, поняв, что так не уйти, метнулся навстречу.
Сблизившись, нырнул в ноги, поймав на себя грузное тело, резко распрямился, помогая броску руками, и милиционер, ударившись оземь, ещё пытался привстать…
…А бросивший его уже был у забора. Перемахнув его, бежал и бежал, пока совсем рядом не захрипела собака. Услышал выкрики Пети, но палатка светилась близко, дверца машины предусмотрительно оставалась незапертой, и Мальцев впрыгнул в неё.
«Волга» рванулась с места, с заворотом выскочила в проезд, и красные пятна задних габаритных огней, подпрыгивая, начали удаляться.
Оперативная машина подъехала к самой воде. Катер освещался фарами тех, что подъехали раньше; к хлопнувшему дверцей Бутырцеву подскочил милиционер.
— Старший наряда старшина Ерлашов! По вашему приказу выехали немедленно, удалось задержать двоих, третий ушёл, товарищ подполковник. Один из задержанных получил телесные повреждения, подобраны нож типа финки и ломик. — Ерлашов понизил голос. — А на катере обнаружен труп.
— Труп?
— Так точно… Там сейчас ваши люди работают.
На борт катера с берега вела широкая доска, взбежав по ней, Бутырцев обогнул возвышение каюты и спустился вниз.
Майор Исраэлян, Таганцев и Сенчаков отступили от узкой койки под круглыми оконцами, измождённое лицо Лохова-Сосневского на подушке оказалось белей наволочки.
— Ещё тёплого застали, — сказал Сенчаков хмуро. — По-видимому, сердце отказало, врачей я вызвал… На теле обнаружены следы физического воздействия. В частности, ожоги от сигарет.
— Пытали, значит, — подполковник вгляделся в лица задержанных, глубоко посаженные глаза одного сверкнули в ответ. — Всё обыскали?
— Досконально, — подтвердил Таганцев. — И ничего не обнаружено. Две авоськи с пустыми бутылками.
— Не ищи зря, начальник, — выдавил короткий смешок тот, скуластый. — Мы сами искали — верней некуда! И этого гада поспрашивали… Глухо!
— Каким образом вы его обнаружили? Лучше отвечать сразу. Надеюсь, вы это понимаете.
— А чего на такое не ответить? Шмель пошёл на дело, а за этим указал присмотреть, не доверял ему, значит. Этот тем вечером со склада убрался и сюда забился, как крыса! Переждать хотел, да не вышло… Вы запишите, что он сам зажмурился, нашей вины нет.
— А что пытали — не в счёт? — сдерживаясь, тихо спросил Бутырцев.
— Так разве мы позволим старичка огнём жечь? Пока за припасами ходили, тут такой ухарь побывал, его б вам ловить и надо! Да сами старайтесь, наше дело теперь терпеть, сопеть и парашу нюхать.
— Ну что же, выводите задержанных, — пошёл по ступеням наверх Бутырцев. — Здесь терять время нечего.
По лицу генерал-майора Вавилова, вошедшего в его кабинет, Бутырцев понял, что и на этот раз ласки от начальства ждать не приходится.
— Докладывайте обстановку, — коротко сказал Вавилов.
Он не сел, не смотрел на подполковника, и тот старался излагать сжато:
— Обстановка сложная. Лохов-Сосновский скончался от острой сердечной недостаточности, усилия прибывших реаниматоров ни к чему не привели… Из двоих задержанных один нам знаком: рецидивист Хуснутдинов по кличке Алим. Он и его напарник — личность которого устанавливается — обнаружили Лохова с ночи кражи, выпытывали местонахождение мехов, но, по их словам, не узнали ничего.
— И мы не знаем ни-че-го! — вспылил генерал. — Где они? И находятся ли в городе хотя бы… Я удивлён вашим самообладанием, подполковник Бутырцев. Завтра открытие аукциона, осталось менее суток, а вы ведёте себя так, как будто впереди всё ясно. Надо действовать быстро и срочно брать подозреваемого Пионером!
— Прошу прощения, товарищ генерал-майор, — упрямо нагнул голову Бутырцев. — Работать быстро — это значит не торопясь и всегда совершать тщательно обдуманные действия… Не торопясь и обдуманные! А нам пока нечего или почти нечего предъявить тому, кого вы предлагаете брать. Можете отстранить меня от ведения дела. Но пока я им занимаюсь, готов ответить за план проводимых операций.
— Хм… Вашу неторопливость я давно отметил, — Вавилов сел и расположился в кресле удобнее. — А что намерены предпринять обдуманно и согласно вашему плану?
— Мы ждём очередной связи с Пионером. Вся группа находится в состоянии готовности, продолжаем работу с Хуснутдиновым и его сообщником.
— Да сядьте вы наконец, — предложил начальник управления. — Так и буду я смотреть на вас, голову задрав? И предупреждал ведь, что ваш любимец зарываться начнёт, свой характер показывать! Прикрывает его кто-то хотя бы?
— Так точно: с ним вплотную контактирует капитан Панин,— Бутырцев и сидя держался подчёркнуто прямо.
— Опять они вместе… Ну Панин, хотя бы, на рожон без нужды не полезет, — предположил Вавилов. — Давайте-ка ещё раз обсудим всё по порядку.
В отделении Союзпушнины заканчивался рабочий день.
Проходя коридором, Мальцев видел, как готовятся покинуть служебные помещения сотрудники, кое- кто из них спускался по лестницам; и на этажах, и внизу, в вестибюле, то и дело хлопали двери.
В воронцовских владениях обворожительная Люся тоже успела убрать свой стол и, сидя перед раскрытой сумочкой, наводила предвыходной лоск на лицо.
— Салют! — приветствовал её Мальцев. — А шеф когда испарился?
— У-у, он ещё до обеда… Сказал, что его сегодня больше не будет, к завтрашнему открытию готовится. Так что не ждите зря.
— И не буду. Можно позвонить от него?
— Спрашиваете! Прямой телефон — красный!
Войдя в кабинет Воронцова, Мальцев прижал трубку плечом к уху и начал раз за разом прокручивать диск. Свободной рукой он дотянулся до верхушки шкафа, из-под рулонов плотной бумаги извлёк и положил в карман небольшой предмет.
— Занято и занято! — бросил трубку в сердцах. — Ну и мастерицы вы говорить.
— Конец дня, всё решаем, быть или не быть, — рассмеялась Люся. — А если быть, то где и с кем… Вы ещё попытаетесь?
— Нет, пожалуй. Спасибо — и до завтра!
Выйдя из здания, скорым шагом дошёл до стоянки. Сев за руль, открыл портфель, достал магнитофон и, подсоединив к нему извлечённый из кармана предмет, тронул машину с места. Затем нажал клавишу магнитофона.
«…Я рад высокой оценке нашей деятельности, — говорил Воронцов, пока «Волга» перестраивалась в потоке машин. — Но сегодня не могу выполнить пожелания господина Эдстрема. И завтра… Лучше всего это сделать через два дня».
Пошёл перевод переводчицы, затем проговорил своё швед.
«Но послезавтра открытие, день очень хлопотливый… Господин Воронцов не упустил это из вида? После открытия тоже будет много хлопот».
«Господин Воронцов обычно всё помнит… Открытие ещё не торги, у нас будет время
