прежнему напоминает мне о тех временах, когда я был ребенком и родители отводили меня к врачу. Это там я впервые понял, что хочу быть доктором – нет, даже не просто доктором, а именно семейным врачом. Хотя тогда я и не подозревал, что существуют какие-то другие врачи, мне было всего семь или что-то около того.
Даже сейчас она могла в мельчайших деталях описать его детские фотографии, которые показывала ей его мать: длинные руки и ноги, беззубая детская улыбка… Тогда она подумала о том, как чудесно было бы иметь сына, похожего на него. Но она и представить себе не могла…
Нет.
Кейт отодвинулась как можно дальше в угол дивана и рассеянно отпила глоток вина, стараясь отогнать прочь непрошеные мысли.
– Значит, ты вернулся домой, как и хотел. Думаю, твои родители довольны?
Лицо Оливера потемнело, и он опустил глаза:
– Мама – да. Отца нет уже два года. У него случился сердечный приступ, когда он доил корову. Когда он не пришел на завтрак, мама пошла искать его. Она сразу же позвонила мне, но, когда я добрался до них, было уже поздно. Видимо, он умер мгновенно.
Не думая ни секунды, она подалась к нему и положила руку на его колено:
– Оливер, мне так жаль… Это так ужасно.
Он взглянул на нее, через силу растягивая губы в улыбке, взял ее руку в свою и нежно сжал:
– Поначалу казалось невозможным осознать то, что случилось. Но когда после вскрытия выяснилось, что на одном из его легких была опухоль, я подумал, что ему даже повезло. Если бы он остался в живых, то было бы только хуже. – Оливер погладил ее руку и выпрямился. – Давай поговорим о тебе, – предложил он мягко. – Насколько я помню, ты собиралась заняться педиатрией и не сильно интересовалась общеврачебной практикой, так?
Кейт пожала плечами и подалась назад, высвобождая руку из его пальцев, чтобы не дать себе привыкнуть к этому такому знакомому теплу.
– Я передумала, – просто ответила она, опуская ненужные подробности того, насколько болезненно далось ей это решение.
– Я бы не смог работать педиатром, – заметил Оливер. – Смотреть на то, как умирают дети, слишком тяжело. Если бы у тебя получилось, это стало бы для меня неожиданностью.
Кейт хотела поправить его, но не стала. Слишком много пришлось бы объяснять.
– Я работала в Восточной Англии, в основном в Суффолке, но потом, когда заболела бабушка, пришлось переехать в Норфолк, чтобы ухаживать за ней. Когда временами ей становилось немного лучше и можно было оставить ее одну, я подрабатывала. В сентябре ее не стало… И я до сих пор не знаю, что мне делать дальше.
– Соболезную, – тихо сказал Оливер. – Я никогда не видел твою бабушку, но знаю, как сильно ты ее любила. Мне ужасно жаль, что тебе пришлось пройти через это. От чего она умерла?
– Просто от старости. Хотя голова у нее до самого конца оставалась светлой. Она была очень умна.
И она на чем свет стоит ругала Кейт, когда та ушла от Оливера.
– Глупая девчонка, ты должна была дать ему возможность самому решать, что для него важнее! – повторяла она снова и снова, и в конце концов Кейт задумалась: может, если она когда-нибудь встретит его снова, то, может быть, стоит попытаться…
Нет, это просто глупо. Как бы бабушка ни любила ее, в этот раз она ошиблась. Она никогда не видела его и не могла понять, как важна для него семья. А Кейт все это прекрасно понимала. Как бы там ни было, уже слишком поздно что-то менять, ведь у него наверняка кто-то есть.
– Ну а что сейчас происходит в твоей личной жизни? – немного насмешливо спросила она, с каким-то мазохистским удовольствием переводя разговор на ту тему, которая интересовала ее больше чем что-либо еще.
Что-то промелькнуло в его глазах, и Оливер тихо засмеялся, поставив бокал обратно на столик.
– И ты еще спрашиваешь меня об этом? После того, что между нами произошло? – спросил он голосом, слегка охрипшим – от волнения? Или желания?..
О господи. Она залпом допила вино и тоже поставила бокал.
– Кажется, мы договорились не обсуждать эту тему.
– Хорошо, давай не будем. Извини. – Оливер широко улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, и в его взгляде не было ни капли раскаяния.
Кейт почувствовала, что еще немного – и она не выдержит этого взгляда.
От дальнейших разговоров ее спас организатор конференции, настойчиво требовавший внимания собравшихся.
– Добрый вечер, леди и джентльмены. Рад приветствовать вас в Эльденбурге! Надеюсь, что нас с вами ждут интересные и продуктивные выходные. Как вы все знаете, темой нашей конференции является женское здоровье в рамках общей медицины, и у нас имеется обширная программа по обсуждению этой темы. Сегодня, сразу же после ужина, мы начнем с краткого введения, сам же семинар состоится завтра. Таким образом, весь вечер будет в вашем распоряжении, и я желаю вам приятно провести время. А сейчас я рад сообщить вам, что ужин подан, поэтому приглашаю всех пройти в ресторан.
– Чудом спаслась, верно? – шепнул Оливер, и она покраснела.
Ее надежда на то, что ему хватит такта не развивать эту тему, не оправдалась. Конечно, можно было попросить его об этом, но вряд ли он так легко согласится.
– Думаю, нам стоит побеседовать с участниками конференции и расспросить их об их взглядах на проблему, – заметила она, поднимаясь, но Оливер не собирался так быстро отступать.
– Ты можешь побеседовать и со мной. Известно ли тебе, к примеру, мое мнение о процедуре обследования груди? Или о безусловной важности контрацепции? Или, может быть, о гормонозаместительной терапии в период менопаузы? И потом, посмотри на это с положительной стороны – если я буду чересчур занудлив, ты всегда сможешь сказать, чтобы я заткнулся.
Чтобы Оливер был занудлив? Да никогда в жизни.
– Прекрасная мысль, – беспечно произнесла она, подняв с дивана свою сумку. – Надо будет запомнить.
– Не сомневаюсь, что ты это запомнишь, – шепнул он, подходя к ней вплотную. Слишком близко.
Она ужаснулась тому, что сейчас полностью находится в его власти. Во власти тепла его тела, во власти едва ощутимого запаха его одеколона – запаха цитруса с легким оттенком мускуса. Когда они просто сидели рядом, этот запах не достигал ее обоняния, но сейчас, когда они были так близко, он окутал ее со всех сторон мягким облаком, вновь возвращая к жизни все те воспоминания. Воспоминания, от которых она не могла избавиться. Как они танцевали вместе, как их тела сливались друг с другом каждой клеточкой, как после они возвращались домой и продолжали начатое ранее…
– О чем ты думаешь?
– Ни о чем, – легко ответила она.
Кейт отогнала ненужные мысли в самый дальний угол сознания и направилась к столу. Она не хотела быть рядом с ним, не хотела всех этих постоянных напоминаний о том, что никогда не повторится. Наполнив свою тарелку, она обернулась и снова встретила ищущий взгляд серых глаз.
– Почему бы нам не отдохнуть друг от друга? – предложила она.
Секунду Оливер молчал, затем положил на свою тарелку немного пасты, опустил ложку обратно на блюдо и пожал плечами:
– Как скажешь.
И, развернувшись на пятках, он пошел прочь, исчезнув в толпе делегатов, как она и предлагала, с удивительной непринужденностью.
Внезапно она осталась одна и на мгновение совершенно растерялась. Какая же она дура. Это были всего лишь одни выходные, может, единственные в ее жизни, когда она еще может побыть рядом с ним. Зачем так бездумно упускать эту возможность?
– Здравствуйте. Меня зовут Грэхем.
Кейт обнаружила, что кто-то протягивает ей руку для пожатия, но у нее самой в одной руке была тарелка, а в другой бокал, поэтому она просто пожала плечами и улыбнулась, словно извиняясь:
