Наверное, потому, что он так хорошо знал обстановку в Донбассе и в 1930-м, и во все последующие годы, потому, что он видел среди массы людей не одно-два, а множество знакомых лиц, — говоря о предшественниках Изотова и Стаханова, о безымянном подвиге донецкого шахтерства, он стал называть фамилии. Не громкие, не подхваченные жирными газетными заголовками, отмеченные разве только приказом местного начальства или скромной премией. Но овеянные честной славой в шахтерской семье. Он воздавал им должное в словах не пышных, деловых, понимая, что этим поднимает их в глазах товарищей, в глазах сыновей…
Он вспомнил Илью Карпова — забойщика, который работал еще обушком и смог показать рекорды даже на этом немудреном орудии производства. И что было глубоко ценно: Карпов понимал, что не мускульная сила решает успех добычи, а умение и рабочая мысль.
Взгляд Косиора упал на неприметного человека, принарядившегося для собрания в новый шевиотовый костюм. А он запомнил его в рабочей робе. И когда он встретился с ним впервые, то Сырокваша был двадцатилетним парнем, только что вступившим под своды подземной галереи. А теперь, как он слыхал, Сырокваша — бригадир.
— Я вижу, вон там сидит Павел Сырокваша. Когда я с ним познакомился, он еще не был бригадиром и отцом семейства, и мы называли его просто Павло. До того уж он был неопытен, что шарахался в сторону от любого шороха в шахте. На моих глазах он не только освоился с работой, но и предложил кое-что для ее улучшения. Пусть не такое уж великое открытие сделал он, применившись, как лучше расположить инструмент на рабочем месте. Тут другое дорого. Дорого то, что такой молодой рабочий, каким был. тогда Павел Афанасьевич Сырокваша, сразу почувствовал себя в забое как хозяин и повел за собой комсомольцев шахты «Угловой». Хорошо сделали вы, коммунисты, что приняли Сыроквашу в свои ряды. Партия сильна такими людьми! А когда Павел Афанасьевич закончит курс своей учебы, цены ему не будет!
С той самой минуты, как он стал говорить о людях, сидящих в зале, стало оживленно и беспокойно в рядах. И хотя тишина и стройность собрания не нарушалась, в воздухе порхали негромкие реплики, выдававшие заинтересованность.
В пролете между стульями он увидел крупную красивую женщину в красном платочке. Этот красный платочек на темных волосах хорошо ему знакомой Елены Кисляковой сразу повернул его мысль, и он уже не мог не поделиться ею, потому что по опыту своему знал, что ничто не сближает так оратора с аудиторией, как воспоминания из собственного личного опыта докладчика.
— Я вижу, вон там сидит Елена Кислякова. Я ведь ее тоже давно знаю. Ну, сколько?..
— Да уж лет шесть знакомы, Станислав Викентьевич, — громко, без смущения ответила женщина.
— И я хочу вам, товарищи, сказать… Кто из вас постарше и подольше на партийной работе, так, верно, помнят, что до того, как меня партия послала на Украину, я работал в Центральном Комитете ВКП (б).
— Как же, как же, помним. Вы же еще тогда занимались вопросами колхозов на Украине, — подсказал кто-то.
— Правильно. В 1927 году, да и раньше. А вот вы, наверное, не знаете, что по моей части была и работа женотдела. Вот как.
Оживление и смешок пробежали по залу, но он продолжал серьезно:
— Вот тогда я воочию увидел, какая великая сила женщина и на селе, и на производстве. Я узнал этот характер женщины в красном платочке, активной строительницы социализма. И, знаете, я встретил таких и у вас, в Донбассе. Одна из первых, которые мне попались на глаза, вот и была Елена Кислякова. Теперь Елена Ивановна работает у вас нормировщицей, а тогда она была бригадиром откатчиц. И вот тогда и заметили ее организаторский дар. Верно я скажу: именно Елена Кислякова организовала четкую работу откатки на участке?
И он перешел к фактам последних дней — событиям на шахте «Наклонная-бис». К этой победе молодости, молодых сил шахты, след в след выступивших за Стахановым.
И снова, прислушиваясь к реакции зала, он подымался от конкретных фактов к обобщенному опыту передовиков.
Как всегда, его мысль обращалась к Никите Изотову, в котором посчастливилось ему угадать человека, вышедшего на передний край угольной добычи.
То были истоки массового движения передачи опыта молодежи. Характер Изотова — это характер человека коммунистического общества: именно такому человеку свойственно стремление поделиться опытом, удачей, планами.
Станислав Викентьевич много думал об этом. Он видел в таких людях, как Изотов, антиподов «героев» общества наживы, «рыцарей» капиталистической конкуренции. Дух благородного соревнования реял над шахтами Донбасса, и такие люди, как Изотов, были источниками этого светлого и непобедимого духа.
Так образ Изотова неизменно сопутствовал Косиору, когда шла речь о рабочей гордости, о творческом таланте рабочего.
…Аккумулируя опыт множества людей, он восходил к широким обобщениям. Ему доставляло огромную радость прослеживать, как действительность подтверждает теоретические положения, принятые им с молодых лет, с тех пор, когда он впервые познакомился с трудами Маркса, Энгельса, Ленина. Именно стахановское движение показывало научно предвиденный Марксом и Лениным взлет производительности труда в обществе, где ликвидирована капиталистическая собственность на средства производства. И он ощущал приближение новой, еще более совершенной формы человеческого общества, как ощущают приближение утра по светлеющему небу, по меркнущим теням и предрассветной свежести воздуха.
В цепи конкретных случаев улавливал он общий закон развития нового общества и радовался тому, что этот закон возвестила теория, которой он был вооружен. Та философия марксизма, о которой Ленин сказал, что она «вылита из одного куска стали».
В Москве шел снег, падал густой пеленой на булыжник вокзальной площади. Вокруг недавно установленных дуговых фонарей снежинки плясали мотыльковым роем.
Из номера небольшой гостиницы на Сретенке, где останавливались сотрудники их наркомата, Моргун позвонил в Дом советов. Как он и ожидал, трубку поднял Евгений Малых.
— Ты в Москве? — удивился тот.
— Я по вызову. Срочному. А только что позвонил в наркомат, там одни дежурные.
— Естественно, все на съезде. Я сейчас еду туда со Станиславом Викентьевичем. Учти: он сегодня выступает. Так что приезжай, я оставлю тебе билет на первом посту.
— Спасибо, приеду.
Василь тут же собрался, но в это время ему позвонили из наркомата и передали, чтобы он явился с докладом к заместителю наркома к двадцати трем ноль-ноль.
«Значит, заседание съезда закончится поздно, — подумал Василь. — Понятно: принятие Конституции СССР после длительного всенародного обсуждения»…
Моргун вошел в зал заседания VIII съезда Советов, когда прения по докладу уже начались.
Он сразу увидел Станислава Викентьевича в президиуме и по его позе и выражению лица догадался, что сейчас он будет выступать.
Как только Косиору было предоставлено слово, из рядов донеслись громкие возгласы. Они раздавались в разных концах зала. И оттого, что это были все сильные мужские голоса, они органично входили в торжественную обстановку съезда Советов, принимавшего Основной закон Советского государства.
«Да здравствует Коммунистическая партия Украины!», «Да здравствует руководитель украинских большевиков товарищ Косиор!» Последнее «ура» было подхвачено и раскатилось мощно и сильно, как на
