автоматически.
– Почему «было»? – удивился Димка, целуя меня в щеку и усаживаясь за пустой стол. – Пару лет назад отмечали ее двадцатилетие. Представляешь, явилась сегодня с заявлением об увольнении! В отпуск ей приспичило идти – жених горящие путевки за границу приобрел. А работать-то некому! Ну она заявление об увольнении на стол – и привет родному коллективу! Больничный, говорит, возьму и ни дня отрабатывать не буду. Но ведь умница редкостная, золотые руки. Еле поладили… А следом и новые желающие отдохнуть появились. Я был строг, но справедлив!
– Дим, у тебя со счета исчезли сто пятьдесят тысяч долларов? – размахивая отбивной в панировке, нервно спросила я.
– Нет, – весело ответил муж. – Но я выяснил, чьи это деньги, – понизив голос до шепота, сообщил он и, оглянувшись в сторону дверного проема, добавил: – Серафимы Игнатьевны! – Он остановил свой взгляд на отбивной: – Ты лучше отправь этот кусок по назначению, а то он мне мешает сосредоточиться. Уж очень кушать хочется. И на плите что-то горит.
Я прекратила таращиться на Димку и шлепнула отбивную на сковородку, дымившую не хуже паровоза. Следующие пять минут были посвящены неосознанному бегу со сковородкой на лоджию и обратно, а также проветриванию кухни и мытью электроплиты.
– Надо же, какая заманчивая корочка! – восхитился муж, любуясь на обгоревший ошметок отбивной. И пока я доводила до ума другую порцию и поражалась его исключительной лояльности, он успел рассказать много интересного.
Лопухова Серафима Игнатьевна была москвичкой, как и вся ее немногочисленная родня, но в отличие от родных большую часть года проживала в своем доме под Туапсе, доставшемся ей по наследству от мужа. Это обстоятельство навело женщину на мысль о продаже принадлежавшей ей на правах собственности трехкомнатной квартиры в Москве. С этой целью она, собственно, и приехала в столицу. Покупатель был найден заранее, требовалось только оформить сделку, зарегистрировать ее в установленном порядке и получить деньги. В дороге женщину скрутил приступ дикой боли в желудке. Пару дней она протянула на обезболивающих, пока соседка Нелька Красковская против ее воли не вызвала «скорую».
Сделка была оформлена по всем правилам, оставалось только дождаться государственной ее регистрации и получения денег. Завершающий этап сделки застал Серафиму Игнатьевну в хирургическом отделении. За несколько дней до своей смерти она дала распоряжение перечислить данную сумму на личный счет Ефимова Дмитрия Николаевича…
– Дима! Притормози. Откуда она могла знать номер твоего личного счета и реквизиты банка?
– Я дур-рак… – Димка постучал себе по лбу кулаком, но договорить не успел.
– О! Исполняется впервые! Можно «на бис»? Славка, лети сюда, вашего полку прибыло!
Аленка с интересом поглядывала на растерянного отца, пытавшегося принять вид достаточно умного и образованного человека. И от этого старания он глупел прямо на глазах. Я изобразила, на мой взгляд, достаточно зверский вид, чтобы заставить и дочь, и прилетевшего на ее зов сына немедленно ретироваться из кухни, но вызвала только истерический смех обоих. Мало того, даже Димка прекратил паясничать и захохотал. Ну кто же мог подумать, что я перещеголяла самого Юрия Яковлева в обличье Ивана Васильевича Бунша, в свою очередь изобразившего ну очень рассерженную личину царя Ивана Грозного?
– Интересно, а как мы откроем домик у моря? – внезапно осенила меня умная мысль.
Смех сразу же оборвался.
– Действительно, – озадаченно почесал макушку Димка. – Ключи-то у меня на работе, а я собрался проводить вас из дома.
– Выпроводить, – не выдержала я и поправила мужа. Он вопросительно взглянул на меня. – Да-да, – продолжала я. – Именно выпроводить. Ибо завещание гарантирует полную безопасность только тебе. Родственники покойной должны оберегать твою личность от малейшего чиха. Но ты успел подумать о членах своей семьи. Что, если появится реальная угроза в отношении всех нас, включая кошек? Ведь тебе придется пойти против своих принципов и отказаться от наследства в пользу вымогателя… Серафима Игнатьевна, к сожалению, не предусмотрела такой исход. Спасибо, родной! Сбагриваешь нас подальше от эпицентра наследственных разборок.
Димка поерзал на табуретке, нервно зачесал всей пятерней волосы назад.
– Иришка, ну зачем ты при детях?
– Нечего им хохотать над родной матерью. Она не какая-нибудь там… со стажем. В смысле дурочка. И провожать нас не надо. Кто их, этих родственников, знает? А вдруг они за тобой следят?
– Слушайте, может, поедете за границу? Ну… я не знаю… Или еще куда-нибудь?
– Дима, у них длинные руки…
Вот теперь захохотала я. Надо было видеть физиономии всех троих!
– Ладно. Я пошутила. Кому мы нужны? Завтра Славчик с утра поедет с тобой на работу, возьмет ключи и привезет их прямо на вокзал.
– Ага! А вы забудете взять мою сумку! В ней, кстати, билеты.
– Ну хорошо, завтра всех нас Лешик завезет к папе, а оттуда…
– А оттуда поедет с нами на Курский вокзал и сядет в поезд до Туапсе, – договорил за меня сын.
– Как это? Зачем?
Честное слово, мне показалось, что я как-то не успеваю идти в ногу со временем.
– Мамуль, не далее как после обеда Лешкин шеф неожиданно подобрел и решил, что бедному пареньку действительно необходим отдых от слишком заботливой мамы. Он же не думал, что бедный паренек, имея на плечах такую умную голову, поедет отдыхать вместе с ней. Более того, шеф ухитрился сделать невозможное – лично достал ему билет на наш же поезд. Правда, в другом вагоне. Просто эта новость для тебя, как сон, стороной прошла.
– Так! – Димка решительно хлопнул ладонями по коленкам. – Завтра с утра я еду на работу, забираю ключи и привожу их вам на вокзал.
– А вдруг что-нибудь непредвиденное? – Дочь с сомнением покачала головой. – Экстренная операция или машина сломается.
– Поедем без ключей. – Я пожала плечами. – С копией завещания и ломом, чтобы взломать дверь. Вдруг там камней не хватит, чтобы разбить окно.
– Предлагаю другой вариант: утром усядемся с вещами в нашу машину, приедем к отцу на работу, возьмем ключи и на ней же отправимся на вокзал. А если возникнут непредвиденные осложнения… – Славка покосился на Алену, – бросим машину на вокзале. Ключи от нее оставим в ячейке камеры хранения. Код сообщим отцу по телефону. Потом он ее со штрафплощадки и заберет.
– Я вас провожу! – решительно сказал Димка.
11
Разговор на «дурацкую» тему продолжили только после ужина. Я собирала Димке вещи для поездки вдогонку за нами.
– Димочка, ты обозвал себя круглым… не совсем умным человеком, – напомнила я, решая, стоит ли мужу брать с собой мое платье «на выход». В мой чемодан, наполовину забитый Аленкиными вещами, оно не вмещалось. Решила, что стоит. Приятнее будет разбирать чемодан после Димкиного приезда.
– Этого не может быть. Я никогда не был круглым дураком, – возразил он.
– Еще скажи, и дураком-то стал только со мной.
– Нет. Как раз при тебе я поумнел. Кому-то в семье всегда следует быть умнее. А про «дурака» – это у меня сдуру вырвалось. Точнее сказать – случайно. Видишь ли…
– Вижу. Как на ладони. Серафима Игнатьевна попросила тебя одолжить ей временно твой личный счет, куда перечисляется твоя заработанная собственными руками со скальпелем плата. Ей необходимо было перевести в банк вырученную от продажи квартиры сумму, эквивалентную ста пятидесяти тысячам долларов. Очевидно, в Москве у нее своего личного счета не было. Открыть его, находясь в больнице, она не могла, а переводить деньги в Туапсе по непонятной причине не стала. Ты, умница, рассудил так, что ничего предосудительного в этом нет. Даже если впоследствии по ошибке снимешь со счета и отдашь женщине остатки от своей зарплаты. Десять – пятнадцать рублей не жалко. Да и налоговикам в случае чего все можно объяснить. Вот сейчас самое время подумать над объяснениями. Не поверят, призовешь в
