назад.
Тем временем Наташка открыла калитку и по-хозяйски велела ребятам заносить вещи.
– Ир, а мы с тобой пойдем искать Яшу. Надеюсь, у этого дворца нет подземного хода…
– Тут только полуподземный гараж, – буркнул Лешик. – И он, по всей видимости, закрыт. Три минуты вас не устроят. На поиски Яши пойдем вместе. Неизвестно, как он среагирует. И так порядком надоели ему за дорогу.
– Не исключено, что кот, его ободравший, был бешеным, – заметил Славка.
– С чего ты взял?
– А ты бы не взбесился после такой операции?
Все уставились на мою оцарапанную руку, а потом на меня. Я успокоила их мгновенно:
– Кусаться и царапаться потребности не ощущаю. Мне даже не хочется бить питекантропа завещанием по лбу. И нет водобоязни. Наоборот, очень пить хочется.
Яшу мы обнаружили в садовой беседке. Вытянувшись в струнку, он мирно храпел на матрасе от садового «балансе», брошенном прямо на пол. Ободранные котом брюки и синяя футболка валялись рядом. Своим видом он уже не напоминал даже питекантропа. Скорее человекообразную обезьяну в плавках и ботинках с носками.
– Готовился, в случае чего, отступать! – шепнула Наташка. – Не хотел сверкать пятками. Наверное, носки у него драные… А в дом-то не зашел!
– У него нет ключей, – шепнула я. – Махнул через забор и обломался! Может, он не знал, что Серафима Игнатьевна умерла?
– А если знал? Лежит тут, сил набирается, чтобы взять наш замок приступом…
Мы жестом велели ребятам отходить и направились следом.
Участок представлял собой сказочное зрелище: персиковые и абрикосовые деревья, черешни, груши и яблони были посажены в живописном, радующем глаз беспорядке. Обилие цветов рождало мысли о райском уголке. Бассейн с голубоватой от плитки водой с одной стороны заканчивался искусственным водопадом, правда, не работающим. Невысокий склон пологой горки тоже был засажен цветами. Рядом с бассейном стоял металлический остов «балансе».
Участок по всему периметру был огорожен таким же забором, как и с фасада, в дальнем конце имелась металлическая калитка, также закрытая на замок. А внизу плескалось море, переливаясь на солнце серебряными блестками. К нему вели каменные ступеньки.
– Здесь, наверное, нет гречневой крупы, – неожиданно брякнул сын, на него зашикали. Уж очень завораживающим был окружающий нас пейзаж.
Не вовремя помянутая гречневая крупа сделала свое черное дело – все вспомнили о завтраке.
Внутренние покои замка встретили нас духотой закрытого помещения. В воздухе витал еле заметный аромат роз – очевидно любимых цветов хозяйки. Дом по-прежнему хранил ей верность. Из коридора, где мы дружно столпились, широкая лестница вела наверх. Она делила коридор второго этажа на две части.
– Места будем занимать после окончательного осмотра. Мне бывшая комната Серафимы Игнатьевны не нужна, – заявила Наталья.
– Согласна, – кивнула я. – Беру комнату, дверь которой выходит на лестничную площадку второго этажа! Беру не глядя!
Я умолчала о том, что именно этой комнате должен был принадлежать широкий открытый балкон, увитый зеленью и заставленный горшками с цветами.
– Я с тобой! – тут же сказала дочь. – Если там нет второй кровати, отниму у Яши матрасик.
– Тогда я занимаю комнату слева, – проворчала Наташка. – Или… справа. Сразу предупреждаю, что вниз не пойду. Да оставьте вы двери открытыми, сейчас еще окна откроем – пусть все выветривается…
Я неожиданно занервничала и вернула закрываемую сыном дверь в гостеприимное положение.
– Хочу напомнить, что мы попали в этот дом по чистой случайности. Ни одна вещь в нем нам не принадлежит.
– Дом-музей, – подсказала Алена. – А Яша будет в нем сторожем. Кажется, отличительной чертой всех сторожей является способность к беспробудному пьянству. Будем считать, что тестирование он прошел.
Беглая ревизия дома показала: мы будем вынуждены охранять много квадратных метров.
Все помещения оказались радостными и светлыми, насквозь пропитанными солнцем и морем. Огромный холл смотрел на окружающий мир большими арочными окнами, правда, этот мир ограничивался только дорогой и участком. Увидев фортепьяно, мы с Натальей растерянно переглянулись. Остальное пространство занимали два угловых дивана и два кресла, лестницу украшали резные перила. Направо от входа располагались подсобные помещения. В одном из них, игравшем роль кладовой, имелась дверь в гараж, где стояла простая русская «десятка». В просторной столовой были такие же, как и в холле, арочные окна, и дверь, ведущая на открытую веранду. В самом торце пристроилась кухня. Метров пятнадцать, а то и больше. Основную часть дня она удачно находилась в тени. В большие окна заглядывали ветки сирени и жасмина. Меня откровенно удивило обилие современной бытовой техники. Если Серафима Игнатьевна жила здесь одна, зачем все это? Впрочем, я судила по себе. Если мне выпадало остаться дома одной, я вообще не подходила к кухонной плите, давая и себе, и ей время расслабиться и отдохнуть. В голову бы не пришло что-то взбивать, жарить, парить, варить… Впрочем, каждый любит себя по-своему.
По левую сторону коридора разместились четыре небольшие, почти одинаковые по площади комнаты и две душевых, совмещенные с санузлом. Одна жилая комната была абсолютно пустой, а три другие, очевидно, играли роль гостевых. Стандартный набор мебели – как в гостинице. Это навело на мысль, что обилие бытовой техники оправдано.
Верхний этаж был по-настоящему жилым. Меня, разумеется, чуть не угораздило вселиться в комнату Серафимы Игнатьевны. Едва переступив порог, я сразу это поняла по легкому беспорядку. Наспех застеленная кровать, брошенный на спинку кресла халат с беспомощно валяющимся на полу пояском. И более сильный, чем в других помещениях сладковатый аромат роз. Платяной шкаф был неплотно прикрыт – прищемилось пальто из тонкой замши. Создавалось впечатление, что хозяйка второпях выскочила из комнаты и вот-вот вернется…
Я не могу сказать, что испугалась. Страха совсем не было, а вот смятения хватало. Поэтому и шагнула назад, прямо на услужливо подставленную дочерью ногу. Аленка пискнула и пошатнулась, ее мгновенно подхватила Наташка. И если мою дочь она крепко держала в руках, то себя – не совсем. Обругала меня не очень понятным мне словом «растопша». Я ее простила. Пожалуй, сама не знает, что говорит.
Лешик со Славкой остались внизу и заинтересованно разглядывали три большие картины над лестницей, рассуждали – сопрут их или не сопрут. Не являясь большим знатоком живописи, я все же была уверена, что у Серафимы Игнатьевны не может быть подделок. Но вынести картину из дома достаточно трудоемкий процесс, мы бы не один раз успели заметить Якову: «Нам сверху видно все, ты так и знай!»
Сомнений в том, что Яша не заблудился, а прибыл точно по адресу, у меня не было.
Разместились мы в левом крыле. Я и Аленка – в небольшой комнате с видом на море. Наталья выбрала противоположную сторону – комнату с видом на дорогу. Ей так было спокойнее. Проявилась еще одна фобия – боязнь сновидений на тему свободного плавания без спасательного круга. Ребята заняли самую большую в этой стороне торцевую комнату. В ней была дверь, ведущая в башню. Двери всех трех комнат левого крыла оказались запертыми, чему мы несказанно обрадовались. Решили их не открывать – экскурсия по дому надоела. Мы с Наташкой уже успели сделать вывод – дворец и обстановка в нем подходят под описание гороскопа.
7
Яша продрал глаза к шести часам вечера. Мы уже успели не только разместиться, но и отобедать, а ребята – даже искупаться в море. Мы позволили себе только окунуться в бассейне: не могли предсказать, как поведет себя питекантроп, проснувшись. А проснувшись, он снова нас не узнал. Списали на то, что не видел раньше в купальниках и с мокрыми волосами. На наш «Добрый вечер!» Яша уронил драные котом штаны к ногам и завел старую песню:
– Извините, мы с вами знакомы?
