положение. – Забыла, как ее зовут, мы никогда не встречались. Ренат, представь нам сестренку…
– Какая еще сестра?! – вскинулась Василиса Михайловна, так и не выпустив из рук салатницу.
– Он ее через передачу «Жди меня» разыскал, – вдохновенно врала Машуня.
Если Ренат и был «навеселе» (не иначе как уже проводил Старый год по дороге сюда), то при виде нашей компании сразу протрезвел:
– Надо же, а я думаю, почему дверь открыта? Неужели дачу обчистили? Вот это сюрприз! Святое семейство в сборе. Мария, твоя инициатива? Значит, сбежала из дома…
Злости в словах Рената не было. Более того, в тоне, которым он говорил, звучало страдание. Впрочем, мне могло и показаться. Машуня сжалась в комочек и не знала, куда девать глаза. Бокал с вином наклонился, тоненькая струйка поливала новогоднюю скатерть.
– Мы, пожалуй, поедем назад. Вика, одевайся, – сурово приказал Ренат, хотя не менее растерянная Вика пока и не думала раздеваться.
И тут влез мой дорогой муж. К нему моментально подключился Борис. Оба ничего не подозревавших долдона вовсю старались убедить Рената и его торчавшую в холле «сестренку по вызову из Питера», что никто и в мыслях не держал его обижать. Наоборот, все даже очень рады улучшению его самочувствия и прибавлению в родне, вполне понимают желание провести праздник с семьей, не заставляя застенчивую гостью скучать в своем простуженном обществе.
Борис не замедлил вскочить и насильно усадить «Санту» на свое место, Наташка тут же демонстративно перетащила свой стул, тарелку и вилку с ножом поближе ко мне. Бокал ей передали. А Борис в это время ввел в комнату упирающуюся взлохмаченную «Снегурочку» с шубой в руках. Надо думать, от очень богатого Дедушки Мороза. В дверном проеме девица застряла. Пожертвовав шубой, намертво вцепилась в дверной косяк. Нижняя часть лица утонула в белом широком воротнике свитера.
И снова слегка дрожащий голос Машуни разрядил обстановку:
– Боря, не тащи Викторию силком. Ей сначала надо раздеться.
– Будет стриптиз! – шепотом произнесла Наташка, но так, чтобы ее все услышали. – Сейчас помогу ей раздеться!
– Не стоит, Наташенька, я сама помогу. Ренат, тебе можно не выходить. Тапки я принесу.
Машуня ракетой вылетела из-за стола, Виктория невольно освободила проход. Следом за Машуней рванул Ренат, что не преминула прокомментировать Наталья:
– О, как! Наверное, без носков прикатил. Или в дырявых. Стесняется без жены перед коллективом босиком сидеть.
С задержкой секунд на пять выскочила и Виктория. Остальные проявили редкостную усидчивость. Даже Алька.
В тихой, немного подавленной обстановке мы еще раз проводили Старый год. Я наконец окончательно прозрела, заметив за столом рядом с Карлом Ивановичем незнакомую женщину лет пятидесяти с милым приятным лицом, кивнувшую мне в знак приветствия. Машинально прошептав «здрассте», я ответила тем же, ломая голову, откуда она могла появиться. Может, тоже из Питера? Только по родственной линии папы Карло. Хуже, если она мне мерещится. В таком случае мои дела окончательно плохи.
– Кто это? – наклонив голову к тарелке, тихо спросила я у Наташки. – По другую руку папы Карло.
– Где? – громко спросила подруга и с сомнением посмотрела на меня. – Василиса Михайловна, блин. Его жена. Вы что, не познакомились? – с укоризной спросила она у нас обеих.
Взглянув в сторону супругов Гусевых, я весело улыбнулась, всем своим видом демонстрируя, что подруга шутит. Вот только вовремя не погасила улыбку. Она невольно переросла в разряд идиотских – второй стул по другую руку Карла Ивановича был пуст.
– Ир, тебе своей тары мало?
Наташка отвела мою руку с вилкой в сторону. Я вздрогнула и невидящими глазами уставилась в свою тарелку. Интересно, все сумасшедшие добровольно, но тайно осознают себя психами? Как я, например.
– Семеновна, будь добра, передай нам сюда грибочки! Говорила, не надо жадничать. Если бы в две салатницы положили…
– Повремени, Наташенька, – откликнулась Семеновна, – я сейчас, только ножик с пола достану. Пока за вилкой лазила, нож уронила, растяпа!
Я моментально возродилась к нормальной жизни. Правда, на доли секунды заподозрила у себя не только зрительные, но и слуховые галлюцинации и, чтобы окончательно отделаться от подозрений, вскочила, забрала из-под носа Карла Ивановича, что-то тихо обсуждающего с женой, грибы. Со словами, что не стоит Семеновне обо мне беспокоиться, пусть лазит под столом, сколько хочет, на всякий случай нагнулась, погладила женщину по теплому плечу и облегченно вздохнула, радуясь ее материальности.
Сбежавшая троица вернулась за пять минут до боя курантов, объединенного с хриплым боем старых массивных часов в холле. Как ни странно, все трое были если не довольны, то вполне спокойны. Взглянув на Викторию, я подумала, что она не совсем безнадежна. Опущенная голова «Снегурочки» с носом, уткнувшимся в воротник, свидетельствовала о проблесках совести. Положению девицы тоже не позавидуешь.
Оставалось только удивляться выдержке Машуни. Лично я на ее месте предпочла бы указать предателю на дверь. Без скандала, но твердо. Напомнив, что его новая дорога жизни пролегает совсем в другой стороне. Вполне понятно – автомашина, как конь, привыкший к родному стойлу, автоматически ошиблась маршрутом. А после того, как предатель выкатится вон, я истерично веселилась бы до тех пор, пока кто- нибудь не догадался усмирить меня стаканом валерьянки. С другой стороны, новая семейная пара устала с дороги. И наверняка оба голодные… Ну, тогда сначала бы накормила, а потом указала на дверь. Нет, тоже не совсем правильно. Они же наверняка привезли с собой какой-то набор продуктов. Все-таки на праздник ехали. Вот на обратном пути и перекусили бы из своих припасов.
Я еще немного подумала, оценила себя со всех сторон и пришла к единственному неутешительному выводу: никому, кроме себя самой, указывать на дверь не стала бы. Поспешно сказавшись больной на голову – мигрень, например, потихоньку улизнула бы из дома. Навсегда. В таком состоянии запросто одолеешь весь обратный путь пешком и в рекордно короткий срок. Чего без соображения не сделаешь!
Наташка буравила взглядом Рената. Вот уж кто точно указал бы ему на дверь вместе с его новой попутчицей и без всяких там нюансов. И не только указал, но и помог вылететь обоим на свежий воздух. Полный и окончательный сервис! Тоже без скандала, но твердо.
В результате небольшой перетасовки стороны любовного треугольника расселись в разных концах стола. Второпях снова зажгли свечи, Борис выключил свет, нисколько не помешав президенту договорить праздничные поздравления и пожелания российскому народу. Прозвучал первый удар курантов и, соответственно, часов в холле. Сразу возникла новая суета со звяканьем посуды, все оживленно заговорили про шампанское. Наверное, только мне одной бой курантов показался зловещим. И только мне в это неурочное время взгрустнулось по поводу того, что для кого-то этот торжественный отсчет последних мгновений уходящего года будет последним. С трудом скинув наваждение и заглушая звуки государственного гимна, я вместе со всеми бодро заорала «Ура!» и полезла со своим шампанским в общую кучу бокалов. В нежную гамму стеклянных звуков не вписался только один – довольно резкий. Сопроводился он водопадом из благородного напитка и осколками стекла, низвергнувшегося прямо в салатницу с корейским салатом. Зря я на его приготовление столько времени ухлопала. За коллективным вздохом последовало дружное аханье, только Василиса Михайловна, похоже, не совсем соображая, за что пьет, отхлебывала по глоточку. Остальные в замешательстве смотрели на «голую» стеклянную ножку, без верха, которую судорожно сжимала в своей руке Виктория.
– С Новым годом! – первым опомнился мой Дмитрий Николаевич.
Виктория секунду помедлила и опрометью выскочила из комнаты. За ней понесся Ренат. Похоже, гонки возобновились. Хорошо хоть Машуня решила сойти с дистанции. Все остальные, кроме Василисы Михайловны, так и остались стоять с поднятыми бокалами, не зная, что делать, и пытаясь выяснить это недоуменными взглядами друг на друга. Что касается Василисы Михайловны, то вела она себя достаточно странно. Отрешенно глядя на облюбованную точку на стене, большой деревянной ложкой наворачивала содержимое сразу из трех салатниц.
– Все-таки с Новым годом! – рассудительно произнес Борис.
Мы недружно и тихо повторили его слова и опустошили бокалы.
