– Слушай, давай договоримся! Серафим Кузьмич… Он здесь, в доме?
– Да.
– Могу я с ним поговорить?
– Можно, конечно. Но он любит, когда к нему приходят с готовым решением. У вас есть решение, Брагин?
– Я что, должен отдать все?
– Теперь да.
Он чуть не завыл от горя. Это же грабеж! Брагин с трудом взял себя в руки.
– Я вижу, вы пока не готовы, – сказала Магдалена Карловна. И собралась уйти.
– Постой… Ты говорила вчера, что, если я буду послушен, мне разрешат ходить по дому.
– А вы послушны?
– Да!
– Хорошо.
– Здесь много таких, как я?
– Хватает.
– Что, тоже много Былю должны?
– Поменьше, чем вы. Но да. Должники у Серафима Кузьмича имеются.
– А чего они упрямятся?
– А вы почему упрямитесь?
– Да я на то, чтобы завладеть этой квартирой, жизнь положил!
– Вот и подумайте об этом.
– Так я могу выйти из комнаты?
– Можете.
Брагин судорожно сглотнул. Первый шажок сделан. Маленький шажок к свободе.
– А вчера – это что было? – спросил он. – Почему мне сказали, что я псих? Та брюнетка – она кто?
– Помощница доктора Ройзена.
– Ага. Ассистентка палача. Хорошо вы здесь устроились. Психическое давление, значит. Вадик Копылов мне говорил. Я понял: если не отдам долг, вы сведете меня с ума. Тогда моя дочка получит надо мной опеку и квартиру все равно продаст. А деньги будут ваши. Не мытьем, так катаньем.
– Я вижу, вы неглупый человек.
– Ловко. Это покруче, чем паяльник в задницу. Ловко, – повторил он. – Ладно, я готов. Ведите меня к людям…
…От выходного Татьяна решила отказаться. Поднялась ни свет ни заря, Магдалена Карловна, видимо, еще спала, кроме охранника, Татьяне никто не встретился. Тот молча посторонился, когда она прошла в ванную комнату. Времени у нее было много, и Татьяна с удовольствием вымылась под душем, вдыхая запах незнакомого ей шампуня. Все вещи, которыми пользовались в этом доме, были ей незнакомы. Она подозревала, что вещи эти жутко дорогие, не из простых магазинов. От шампуня волосы сделались такими мягкими и пушистыми, что она испугалась.
«Осподи, чем же мы голову моем?»
Мы – это семья Кабановых. На полочке в ванной шампунь «Травяной», мыло «Душистое» и крем «Детский». Все наше, отечественное. Известное еще с тех времен, когда проезд в метро стоил пятачок. Выходит, они, Кабановы, застряли в прошлом. Надо как-то из этого выбираться. Татьяна принялась изучать иероглифы на флаконе с шампунем, пытаясь их запомнить.
Из ванной она пошла прямиком на кухню. Открыла холодильник и с удовлетворением отметила, что борща осталось еще полкастрюли. Значит, первое готовить не надо. А завтра Карловна обещала достать бочковые огурцы. Домашний творог хорошо бы еще раздобыть, для сырников. Наверняка есть поблизости фермы. Не всех же коров в округе перевели!
– Я вижу, вы тоже рано встаете, – раздался вдруг голос хозяина.
Татьяна вздрогнула. Марк Захарович смотрел на нее с улыбкой.
– Я вам не помешал?
– Это же ваш дом, – ответила она растерянно. – Ходите куда хотите.
– Мне не хотелось бы вас стеснять… Могу я выпить кофе?
– Осподи! Я кофе-то варить не умею!
– Ничего, я вполне обойдусь растворимым.
Он был одет по-домашнему, в длинный полосатый махровый халат, и у Татьяны немного отлегло от сердца.
– Жена еще спит, – сказал Марк Захарович, присаживаясь к столу. – А я пташка ранняя.
Она кинулась включать чайник. Он сидел, ждал. Когда Татьяна набодяжила кофе, все с той же ласковой улыбкой предложил:
– И вы присаживайтесь. Попейте со мной кофейку.
Она не посмела ослушаться. Села к столу, уткнулась в чашку с кофе. И только потом вспомнила, что не предложила добавить сливок.
– А сливки-то! – Татьяна вскочила.
– Сидите. Я пью так. Без сахара и сливок.
Тут она вспомнила, что забыла и сахар положить, и совсем смутилась. Зажмурившись, отхлебнула несладкий кофе без молока, отродясь так не пила. Но ослушаться не посмела. Ведь это был САМ! И он пил ТАК!
– У моей жены характер не подарок, – вздохнул Марк Захарович. – Я хотел вас об этом предупредить.
– Сердитая, да?
– И сердитая, и со странностями. У нас гостят ее друзья. Она играет с ними в странную игру.
– Ну да. Чем еще заняться-то? В шашки, что ли? Или в карты?
– В психологию.
Татьяна смутилась:
– Вы извините, я женщина простая, этого не понимаю.
– Вам и не надо. Просто имейте в виду, – он отхлебнул кофе. – И… не обращайте внимания. У нас часто меняется прислуга, вот я и пригласил вас на один месяц. Больше у нас, признаться, никто не выдерживает.
– Я выдержу! – заверила Татьяна. – Только вы меня домой отпускайте.
– Это не проблема. Лишь бы вы здесь прижились. Я готов платить в два раза больше против того, что сейчас. Лишь бы вы ей угодили.
Она чуть не ахнула. Сто тысяч! Ведь это же больше… Подумать страшно! Больше, чем зарабатывает Петя!
– Да как же ей угодить-то?
– Работать, Татьяна, работать. Много работать.
– Это я могу, – вздохнула она с облегчением.
– Она вам будет говорить, что ничего делать не надо, а вы не слушайте. У нее манера такая. Если прислуга ей не нравится, Софья говорит: ничего не делай, отдыхай. А потом жалуется мне: вот, опять нанял лентяйку.
– Да разве ж так можно?
– Нельзя, но… Такие у Софьи методы. Я ее тактику давно уже понял. Поэтому и предупреждаю вас: не поддавайтесь на провокацию. Чем больше она будет заставлять вас отдыхать, тем больше работайте. Это значит, что она заимела на вас зуб и вам ни в коей мере нельзя играть по ее правилам.
– Ага. Поняла, – кивнула Татьяна. – Чем больше, тем больше. То есть чем меньше, тем больше. Совсем запуталась! – огорчилась она. Потом спохватилась: – А Карловна?
– Вот ее надо слушаться, – серьезно сказал хозяин. – Магдалена Карловна на самом деле здесь главная.
«Любовница, что ли? – насторожилась Татьяна. – Да не мое это дело».
– Мне вы нравитесь. И готовите вы вкусно, – похвалил хозяин.
