свист — так свистят, когда хотят себя обозначить. Савва на минуту замер и обернулся. Свист повторился. Свистели из-за разросшихся кустов акации привокзального палисадника, заканчивавшихся как раз напротив буфета.
Палисадник был со всех сторон по периметру обсажен акацией и считался святым местом для работников станции. Чужаков туда не пускали: железнодорожники отдыхали в тени во время летней жары, располагаясь вокруг небольшого фонтанчика. В любое время года после получки или аванса они «вспрыскивали» эти события стаканчиком водки и кружкой пива. Савва раза два бывал там с отцом ещё ребёнком, а просто так ходить туда не рекомендовали никому. За это можно было по шапке получить, да и относились в то время к железнодорожникам с почтением: полувоенная форма с нашивками, фуражки, кители, да и заработок выше, чем везде. Создавали тем самым своеобразный ореол рабочей элиты.
Савва оглянулся и увидев, что его группа поддержки, болтая и смеясь, подходит к буфету, смело шагнул вперёд, перепрыгнул через невысокий штакетник и нырнул в кусты. За кустами около уже не работающего фонтанчика его ждали трое, знакомым был один — Алик Русан. Он был в чёрной кожаной куртке с поднятым воротником и в больших чёрных очках. Других парней Савва никогда не видел. Тот, что стоял слева от Алика, был невысоким крепышом, губы у него были разбиты и припухли. «Дидя», — догадался Савва. А третий, высокий тощий мужик с узким и злым лицом, был в сером красивом костюме в полоску.
Начал разговор Алик Русан:
— Пришёл, значит, не струсил? Хорошо. Один?
— Пока один, — ответил спокойно Савва, хотя сердце его трепетало так же часто, как строчил пулемёт.
— Ты должен возместить ущерб Витюхе пятьсот рябчиков, и ещё пятьсот нам, за урегулирование конфликта. В общем, штука с тебя, парень, — перешёл к делу Русан.
— За что? — вырвалось у Саввы.
— Было бы за что, мы бы тебя уже давно прикончили, — ответил с ухмылкой Алик.
Дидя тоже осклабился лишь губами. Лицо третьего оставалось абсолютно застывшим, со злым выражением чёрных колючих глаз.
— Ах да, я тебя не познакомил. Это, — Алик показал на парня с разбитыми губами, — как ты, наверное, догадался, Витёк. А этот, — он кивнул на высокого худого мужика, — наш кореш Вагоб из Питера. Сюда приехал по делам, но специально пришёл посмотреть на фраера, который лучшего спортсмена зоны разделал под орех.
И он басисто рассмеялся.
— Да ладно ты, Русан, зубы-то скалить, — прошипел со злостью Дидя. — Если бы не ты, пришил бы его, сучонка, на следующее утро.
Он матерно выругался, хотел ещё что-то добавить, но Алик резко одёрнул его:
— Цыц! Не тебе меня учить, как правёж вести. Сказано — замётано, — продолжил уже спокойно Алик.
— Да откуда у меня такие деньги? — ответил, сохраняя спокойствие, Савва.
— Это не наше дело. Ты ввязался во взрослые игры — плати по счетам, — как бы подытоживая встречу, хрипло проговорил Русан. — Даём тебе три дня. Чтобы через три дня к семи вечера вот так же, здесь, передал моему человеку штуку. Кто будет деньги брать — сообщу накануне. Свободен.
— Нет, погоди! Погоди! — вдруг снова вскипел Дидя. — И уговор насчет бабы!
Алик поморщился:
— Да, чуть не забыл. Ты девку оставь, не по себе сук рубишь. Усёк? Ну, покедова.
И Русан повернулся спиной к Савве, приглашая своих друзей идти с ним. Но в это время Савва вдруг решительно схватил Алика за плечо:
— Погоди!
— Что так?
Резко и пружинисто Алик сбросил руку Саввы с плеча, и в левом рукаве куртки что-то щёлкнуло. Савва опустил глаза и увидел лезвие ножа, выскочившее из чёрной рукоятки. Алик поднял нож, поднес к лицу Саввы и тихо, но твёрдо произнёс:
— Я не Дидя. Шутить не привык, — и снова защёлкнул лезвие в рукоятку. — Что хотел? Говори!
Савва судорожно сглотнул слюну.
— Вероника сама решит, с кем ей дружить. А во-вторых, я же сказал — нет у меня тысячи рублей, и взять негде.
— А корова в доме есть? — спросил опять с ухмылкой Алик.
Видно, нравился ему этот ершистый парень: вот бы себе в помощники такого.
— Корова? — удивлённо переспросил Савва. — Есть.
— Пусть родичи продадут. Вот и деньги, — уже со смехом прибавил Алик.
Что-то напоминающее улыбку появилось даже на лице Вагоба, гостя из Питера.
— Корову они не продадут, — уверенно парировал Савва. — Родители за детей не отвечают. Так ведь по закону, и вашему, и нашему, — добавил он. — Заработаю — отдам, только время нужно.
— Сколько же тебе его дать? — опять со смехом спросил Алик.
— Летом на каникулах буду на путях работать. Там хорошо платят. И зимой подработать можно на расчистке снега. Соберу за год.
Тут уж рассмеялись все трое.
— Молодец! — вдруг заговорил длинный приятель Алика. — Слушай, Русан! Отдай его мне на неделю. Возьму с собой в Питер. Там дело серьезное намечается, человек со стороны нужен.
Русан пожал плечами:
— Бери. Только задаток оставь.
— Поедешь со мной? — спросил Вагоб Савву, не отвечая Русану.
— А зачем?
— Деньги заработать.
— Как?
— Как-как? Заквакал! — засмеялся Дидя. — Воровать будешь. Понял? И чтоб через неделю пятьсот рябчиков мне выложил, а не то каюк тебе.
— Не пугай парня! Он и так, видно, не из пугливых, — заступился неожиданно за Савву Вагоб. — Ну что, поедешь? — уже более приветливо спросил Вагоб.
— Нет, не поеду, — уверенно и твёрдо ответил Савва. — Воровать не буду.
— Дело хозяйское, — как-то с сожалением проговорил Вагоб. — Тогда разбирайся с долгами сам, — и он отвернулся.
Алик снял очки, посмотрел на Савву и как-то спокойно и безучастно пробасил:
— Ну и дурак!
Потом подумал о чём-то и добавил:
— Мне будет жаль тебя, если через три дня не будет денег. Понял? Хороший малыш!
И он хотел было похлопать Савву по щеке своей огромной ручищей с большим золотым перстнем на пальце.
— Не понял! И понимать мне нечего, — так же спокойно, но категорично ответил Савва, отдергиваясь от руки Алика.
И тут он сделал шаг в сторону, выхватил из-под ремня свой главный аргумент — «Вальтер» — и навёл ствол в лоб Алику.
— Стоять всем! Иначе выстрелю!
— Это меняет дело, малыш, — прохрипел Русан, также делая шаг в сторону и пытаясь достать нож.
Но Савва упорно держал его под прицелом и звонко выкрикнул:
— Не делай глупостей, Алик! Ты не успеешь! Я выстрелю быстрее.
Русан опустил руки:
— Ну! Пошутил и хватит! Опусти пушку.
— Стойте на месте, иначе выстрелю, — повторил команду Савва и пронзительно свистнул.
