злейший враг, который на каждом шагу ему вредит и пакостит. Встревоженный этим известием и вообще всей таинственной обстановкой этой беседы, офицер начал было перечислять своих врагов, стараясь угадать, про кого именно сказал ему фельдмаршал. Но тот только руками махал с нетерпением и досадой: «Не тот, дескать, вовсе не тот!» Офицер перебрал одного за другим всех своих недругов и, наконец, объявил, что уж не знает, на кого и подумать. Суворов на цыпочках подошел к окнам, к дверям, послушал, потом все с теми же шутовскими ужимками подошел к офицеру вплотную и шепнул ему:
— Высунь язык!
Тот повиновался. Тогда Суворов, указывая пальцем на его язык, сказал ему:
— Вот он! Вот кто твой злейший враг!
* * *
Александр Васильевич Суворов имел обыкновение на официальные приемы появляться при всех орденах, которых у него было великое множество. Как-то раз в царском дворце к нему подошло несколько дам, жен придворных сановников.
— Ах, Александр Васильевич, — воскликнула одна из придворных дам, — вы такой хрупкий, а на вашей груди столько тяжести! Ведь вам тяжело?
— Помилуй Бог, тяжело! Ох, как тяжело! — сказал Суворов. — Вашим мужьям не снесть.
* * *
Удалившись к себе в деревню, Суворов в досужее время охотно играл с мальчишками в бабки. Людям, которые дивились, видя его за этим занятием, он говорил: «Теперь в России столько фельдмаршалов, что им только и дела что в бабки играть!»
* * *
При М. Д. Скобелеве состоял какой-то генерал, которого он очень ценил как отличнейшего практика по хозяйственной части, умевшего доставить корм для лошадей и продовольствие для людей чуть не среди голой пустыни. Но зато этот генерал был до неприличия труслив и что ни день присылал Скобелеву рапорт о болезни, которая его избавляла от участия в военных действиях. Скобелев иногда, смеясь, говорил про него:
— У него колоссальная боевая опытность. Он каким-то чутьем узнает каждый раз, когда предстоит серьезное дело, и тут-то и захворает.
* * *
Д. П. Трощинской, бывший правитель канцелярии графа Безбородко, отличный, умный чиновник, но тогда еще бедный, во время болезни своего начальника удостаивался чести ходить с докладными бумагами к императрице.
Екатерина, видя его способности и довольная постоянным его усердием к службе, однажды по окончании доклада сказала ему:
— Я довольна вашей службой и хотела бы сделать вам что-нибудь приятное, но чтобы мне не ошибиться, скажите пожалуйста, чего бы вы желали?
Обрадованный таким вниманием монархини, Трощинской ответил с некоторым смущением:
— Ваше величество, в Малороссии продается хутор, смежный с моим. Мне хотелось бы его купить, да не на что. Так если милость ваша будет…
— Очень рада, очень рада!.. А что за него просят?
— Шестнадцать тысяч, государыня.
Екатерина взяла лист белой бумаги, написала несколько строк, сложила и отдала ему. Восхищенный Трощинский пролепетал какую-то благодарность, поклонился и вышел. Развернул бумагу и к величайшему изумлению своему прочитал: «Купить в Малороссии такой-то хутор в собственность г. Трощинского и присоединить к нему триста душ из казенных смежных крестьян». Пораженный такой щедростью, одурелый Трощинской без доклада толкнулся в двери к Екатерине.
— Ваше величество, это чересчур много. Мне неприличны такие награды, какими вы удостаиваете своих приближенных. Что скажут Орловы, Зубовы?..
— Мой друг, — промолвила Екатерина, — их награждает женщина, тебя — императрица.
* * *
Молодой Ш. как-то напроказил. Князь Безбородко собирался пожаловаться на него самой государыне. Родня перепугалась и кинулась к Потемкину с просьбой заступиться за молодого человека. Потемкин велел Ш. быть у него на другой день и предупредил:
— Пусть разговаривает со мною как можно смелее и развязнее.
В назначенное время Ш. явился. Потемкин вышел из кабинета и, не сказав никому ни слова, сел играть в карты. В это время приезжает Безбородко. Потемкин принимает его очень сухо и нелюбезно и продолжает играть. Вдруг он подзывает к себе Ш. и, показывая тому свои карты, просит совета:
— Скажи, братец, с какой мне ходить?
— Да что ж тут думать, ваша светлость, — отвечает Ш. — Дураку ясно, что с бубей!
— Ах, батюшка, — замахал руками Потемкин. — Тебе и слова нельзя сказать, сразу сердишься…
Услышав такой разговор, Безбородко счел за лучшее Ш. оставить в покое и с жалобой своей не соваться.
* * *
Однажды Потемкин играл в карты, но при этом был чрезвычайно рассеян. Один из его партнеров, пользуясь рассеянностью князя, обыграл его самым наглым и бесчестным способом.
— Нет, братец, — сказал ему в конце концов Потемкин, бросая карты, — я с тобой буду играть теперь только на плевки. Приходи завтра.
Приглашенный не преминул явиться.
— Ставлю двадцать тысяч, — сказал Потемкин. — Кто плюнет дальше, тот и выиграл…
Партнер собрал все свои силы и плюнул как мог далеко.
— Да, — сказал Потемкин, — ты выиграл. Я-то, пожалуй, дальше твоего носа не плюну.
С этими словами он плюнул противнику в лицо и вручил тому двадцать тысяч проигрыша.
* * *
Некто В. считал себя одним из близких друзей Потемкина, потому что князь, принимая его в своем доме, иногда вступал с ним в вежливый разговор и вообще приглашал его на все свои вечера. В. был очень самолюбив, а потому решил, поскольку Потемкин его выделяет из всех прочих, сделаться еще ближе к князю. Обращаясь к Потемкину все развязнее и фамильярнее, В. однажды решил дать князю совет.
— Ваша светлость, — сказал он, — я заметил, что на вечерах у вас слишком много людей пустых и недостойных. На вашем месте я бы ограничил число приглашенных и постарался этих людей к себе не пускать.
— Твоя правда, голубчик, — вздохнул Потемкин. — Я постараюсь воспользоваться твоим советом.
Как обычно он расстался с В. очень любезно и ласково. На другой день В. приезжает к князю и хочет войти в кабинет, но швейцар закрывает перед его носом дверь и объявляет, что принимать его не велено.
— Да как ты смеешь, дурак! — возмутился В. — Да знаешь ли, кто я таков?
— Отлично знаю, — ответил швейцар. — Ваша фамилия как раз стоит первой в списке лиц, которых принимать не велено.
С тех пор Потемкин ни разу не принял у себя В.
* * *
Князь Потемкин беспрестанно напрашивался к Суворову на обед. Суворов всячески отшучивался, но наконец вынужден был пригласить к себе князя с его многочисленной свитой.
Суворов призывает к себе самого искусного метрдотеля Матоне, служившего у князя Потемкина, поручает ему приготовить великолепнейший стол, не жалея никаких денег. Для себя же заказывает два постных копеечных блюда.
Стол получился самый роскошный и удивил даже самого Потемкина. Драгоценные вина, редкие экзотические блюда, пряности, прекрасный десерт… Сам же Суворов под предлогом нездоровья и поста ни к одному из этих роскошных яств не притронулся, а в продолжение вечера ел только два свои постные блюда.
