Советский Союз уйдет в отрыв. Но если мы применим ядерное оружие — вот тут они уже точно не остановят исследования. И вечно саботировать их работу не смогут даже и твои люди, Лаврентий. Что рано или поздно приведет к появлению атомной бомбы и у них. А оно нам надо?
Берия кивнул, соглашаясь с мнением вождя. Но все же вставил реплику:
— А если Альянс применит химическое оружие? Или биологическое?
— Вот тогда и рассмотрим этот вопрос, — Сталин махнул рукой, заканчивая дискуссию. — А я все же надеюсь, что они еще не окончательно потеряли разум.
Лидер СССР, бывало, ошибался… зачастую потому, что был слишком логичен и подвержен здравому смыслу…
— Русские вчера ЧТО сделали? — Трумэн буквально прошипел вопрос.
— Высадились на Хоккайдо, сэр, — спокойно повторил генерал Маршалл. — Теперь, как я полагаю, вы осознаете необходимость немедленных действий.
— Но мы не готовы!!!!
— И никогда не будем, господин президент. Но факт в том, что сейчас у нас лучшие шансы, которые мы когда-либо в ближайшем будущем сможем заполучить.
— Вы уверены? — американский главнокомандующий недоверчиво посмотрел на генерала.
— Да, сэр. Более того, я даже думаю, что у нас есть неплохой шанс победить относительно бескровно.
— В смысле?
— Советы не ждут нашей атаки… Хотя нет, я неправильно выразился, — поправил себя Маршалл. — Естественно, Сталин ждет нашего нападения. Но он считает, что мы не нападем, пока не закончится война с Японией. Более того, разведка убеждена, что русские не будут готовы к полномасштабной войне с нами до осени сорок седьмого года.
Нервно расхаживающий по Овальному кабинету Трумэн неожиданно рявкнул:
— А мы что, по-вашему, готовы уже сейчас?!
Удивленный сильной реакцией президента, хозяин Пентагона тем не менее уверенно ответил:
— Для приведения в действие нашего плана — абсолютно. — И после секундной паузы добавил: — Сэр.
— Но ведь наша стратегия как раз и рассчитана на сорок седьмой год! И до этапа атаки на Союз срок больше года! Года, черт побери!
— На самом деле нет, мистер президент. Тот план, который вы подписывали, как раз и был рассчитан на середину сорок шестого года. На август.
Сказать, что Трумэн удивился, — значит не сказать ничего.
— То есть как? Я отчетливо помню даты в этом документе — все-таки в этом кабинете пока еще не каждый день решаются вопросы объявления войны одной из мощнейших держав мира.
— Я и не говорю, сэр, что в нашем плане значилась другая дата.
— Ничего не понимаю, — американский президент недоуменно посмотрел на генерала. — Вы же сами сказали, что вторжение готовилось на сорок шестой, а не на сорок седьмой?
— Я поясню. В планах «Августовской бури» специально поставлен не тот год.
— То есть как? Зачем?
— ФБР полагает, что в наших рядах имеется высокопоставленный шпион. Причем имеются серьезные подозрения, что этот самый предатель — из вашей администрации, господин президент. И срок, на который официально, так сказать, готовилась «Буря», предназначен для введения Сталина в заблуждение.
— Но мне-то почему не сказали?
Генерал Маршалл отвел глаза и пожал плечами. А затем изменил тему разговора:
— Наша стратегия будет заключаться в одновременном мощном ударе по нескольким направлениям. Во-первых, наша итальянская группировка нанесет удар в Югославии. Это вспомогательный удар. И главные удары — сильнейшая бомбардировка кавказских и румынских нефтепромыслов. Одновременно с этим наши войска перейдут в наступление в Иране, в Китае и с турецкими союзниками на Кавказе и в Болгарии.
— Вы сошли с ума!!! Это все будет бесполезно! Русские не будут сдаваться. Это же понятно любому идиоту с улицы!
— Мы их вынудим, нанеся чудовищный удар по экономике.
— Разбомбив три завода? — съязвил Трумэн, нервно расхаживая по кабинету.
— Мы нанесем удар по нефтедобыче и нефтепереработке. И по электростанциям. Без нефти и электричества их способность к сопротивлению упадет. А если этого окажется недостаточно, то в ход пойдет план «Запах», — Маршал даже на секунду не поколебался, прямо заявляя о намерении применить химическое оружие против мирных городов.
— Я этот план не одобрю. Ни за что, — американский президент отрицательно покачал головой. — Я еще не спятил. Немцы и русские смогут ответить аналогичными мерами. Что является неприемлемым вариантом.
— Не смогут. Наше превосходство в авиации слишком велико. Даже если предположить, что каждый их самолет прорвется к территории США — что само по себе уже невероятно, — то даже в этом случае ущерб будет несопоставим.
— То есть вы считаете смерть тысяч наших граждан приемлемой? — Трумэн гневно посмотрел на генерала, словно не верил услышанному.
— Применение Японией оружия массового поражения уже нанесло нам приличный ущерб. Этот, согласно нашим экспертам, будет значительно меньше. Америка выдержит.
— Вы сошли с ума! — с ужасом произнес Трумэн, глядя на главу Пентагона. — Генерал, вы действительно предлагаете мне принять смерть тысяч мирных американцев на территории Соединенных Штатов как неизбежный факт?
— Сэр, в любом случае это маловероятный сценарий. Мы же не будем требовать от Сталина капитуляции. Мы просто подвинем его из Европы. А добьем уже потом, — Маршалл в очередной раз пожал плечами. — Тотальная война Сталину не нужна. По крайней мере, сейчас. Он предпочтет выждать и получше подготовиться — а поэтому отступит.
— А жизни миллионов наших солдат стоят этого риска?
— Сэр, я еще раз повторюсь: планируется ограниченный конфликт. Мы уничтожим пару десятков советских дивизий, нанесем сильный удар по промышленности — большего не понадобится. Аналитики и разведка единодушны в этом вопросе, — и, видя, что президент колеблется, генерал выложил свой последний козырь: — А для вразумления коммунистов наша авиация нанесет два чудовищной силы бомбовых удара по японским городам. Киото подвергнется химической атаке, а Токио — обычной бомбовой. После обеих выживут единицы. Примерив ситуацию на себя, русские будут вынуждены пойти на компромисс.
— Черт возьми, надеюсь, вы правы, Джордж. Потому что я боюсь даже представить, что будет, если в ваши рассуждения вкралась ошибка, — все еще не уверенный в ответе президент подошел к окну.
Третья мировая война стала еще на шаг ближе.
