возбудится студенческая молодежь. Когда по весне выяснится, что процветающую свободную Россию ну никак не построить без отмены всех отсрочек от армии. И Дума примет соответствующий закон. Результат не замедлит ждать; полку недовольных прибудет — и в этот полк, в отличие от гарнизонного, станут записываться добровольно. Не только студенты, но и их родители. А группу поддержки образуют родители детей, попавших под фактический запрет частных школ.
Одновременно появится неприятный осадок у тех, кому весь прошлый год объясняли, что Ющенко антихрист, а Янукович надежда России. То есть у зрелых мужчин старше 50 с крепким средним образованием. Обнаружится, что политика — такое дело, где ужасные и прекрасные находятся в одинаково узком коридоре прагматических решений, и коварный змей Ющенко обречен демонстрировать добрососедские намерения. Россия должна будет отвечать тем же. Спрашивается, чего ж нас тогда пугали? И можно ли верить политикам впредь? Вопрос особенно актуальный в перспективе молдавских выборов, которые имеют все шансы пройти по грузино-украинскому сценарию. Не вмешиваться в ход этих выборов нынешняя власть не сможет: она заявила себя собирательницей земель советских, в противоположность беловежскому Ельцину. Вмешиваться тоже опасно: еще одно поражение, и авторитет пошатнется непоправимо…
Александр Архангельский, интеллигент: А затем знаете что будет?
Архангельский Александр, интеллектуал: Что?
Александр Архангельский, интеллигент: Затем наступит сонное лето. И все рассосется. Я уже понял, к чему вы клоните, — к тому, что у нас повторится киевская ситуация. Не повторится. Не надейтесь.
Архангельский Александр, интеллектуал: Я и не надеюсь. Я боюсь. Боюсь, что недовольство накопится и выльется не в бархатную революцию, а в требование фашизоидного вождя. Вы говорите, лето. А ведь к излету этого самого лета новый Жилищный кодекс начнет действовать — вопреки всем ожиданиям. И суды над несостоятельными плательщиками испортят настроение им, их соседям и родственникам. Хуже того, в крупных городах, от Москвы до Томска, недовольные владельцы сносимых домов объединят свои эмоции с владельцами неоплаченных квартир; обеспеченных и нищих сплотит общая судьба: выселение из центра на окраину.
Поближе к зиме крупный бизнес начнет осторожненько намекать на то, что неплохо бы перейти от экстенсивного к интенсивному развитию: количественный ресурс исчерпан, качественный предполагает основательное сокращение ненужных рабочих мест. Крупному бизнесу строго ответят отказом: малый и средний секторы так и не созданы, людей подбирать некому; в трудозатратное машиностроение западные капиталы не пошли, а теперь уже и точно не пойдут. Придется сокращать зарплаты всем работникам вместо того, чтобы сокращать часть персонала. Как это слово отзовется? Угадать нетрудно. В чьих сердцах отзовется? В сердцах того самого большинства, которое в ближайшие месяцы будет по-прежнему жить спокойно. Правда, это случится попозже, не в 2005-м. Но гораздо раньше, чем окончательно захлестнется дальневосточный узел.
Александр Архангельский, интеллигент: Да он уже захлестнулся. Разве вы не видите? И то, что долю в «Юганскнефтегазе» продают именно китайцам, характерно…
Архангельский Александр, интеллектуал: Ну что ж, хоть китайцы в этом году будут довольны…
Инструкция одиннадцатая, на неделю 17–23 января 2004 года, когда страна с интересом наблюдала за своей собственной реакцией на монетизацию льгот, а Архангельский Архангельский говорили о высоком.
Александр Архангельский, интеллигент: На прошлой неделе исполнилось бы 70 лет отцу Александру Меню. И когда думаешь о том, современниками каких людей мы были, какой человеческий масштаб нам был явлен, невольно вздрагиваешь при виде современности. На месте Лихачева, Сахарова и Меня — вообще никого, на месте Горбачева и Ельцина — сами знаете кто. Такое ощущение, что кто-то всесильный взял и выстроил всех по росту: каждая последующая фигура мельче предыдущей. Это и есть главная драма нашего времени.
Архангельский Александр, интеллектуал: Вольно ж вам тосковать по прежним временам и жаловаться на то, что нынешнее племя «богатыри — не вы». По мне и на прошлой, и на этой неделе полно событий, которые не так значимы для истории, но куда острее затрагивают нас. Вот в прошлый четверг проходил очередной Совет по конкуренции и предпринимательству при г-не Фрадкове. О, я вижу, вам скучно, вам заранее скучно…
Александр Архангельский, интеллигент: Знаете, в моем детстве был такой стишок, написанный от имени мальчика про его маму: «Говорю я ей про птичку, а она мне про пальто». Примерно так и строится наш разговор.
Архангельский Александр, интеллектуал: Погодите, обещаю, вы еще заинтересуетесь. Так вот, впервые за все последние годы крупный бизнес устроил нечто наподобие бунта. Чубайс сказал буквально следующее: «Такой сложной ситуации, как сегодня, в нашей стране не было за последние пятнадцать лет». Глава «Северстали» г-н Мордашов предельно жестко потребовал ослабить налоговый прессинг и начать судебную реформу. А т. Шохин настолько осмелел, что прямо связал уход денег из страны с делом «ЮКОСа». Вы понимаете, что это значит?
Александр Архангельский, интеллигент: Не понимаю. Тупой.
Архангельский Александр, интеллектуал: Это значит, что вслед за пенсионерами начинают бунтовать миллионеры; это значит, что началось бурление, что сквозь трусливую ряску, которой подернулась наша общественная жизнь в последние годы, пробиваются живые ключи…
Александр Архангельский, интеллигент: Уже пора плакать или можно подождать? Неужели вы не понимаете, что ваши герои, ваши «клиенты» столкнулись с той же проблемой, с какой имеют дело — мои? Нет у вас лидеров. Нет масштабных личностей, способных собрать вокруг себя доверяющих им людей. А если нет пастырей — рассеется стадо. Побурчат, попротестуют и отползут в сторону. Есть, правда, одно исключение, за которое страна должна быть благодарна власти: Ходорковский из умного и самоупоенного олигарха на наших глазах превращается в настоящего общественного деятеля. Но это вопрос будущего. Вопрос настоящего: кто способен повести за собой бизнесменов? Ответ: никто. Вопрос: кто способен повести за собой интеллигентов? Ответ: никто. А как писал поэт Давид Самойлов (нас сегодня что-то на стихи тянет), «Вот и все, смежили очи гении… Нету их — и все разрешено». Поясню на своем, интеллигентском примере. Вот выходило в «Российской энциклопедии» ключевое литературоведческое издание целого двадцатилетия, словарь «Русские писатели. 1800–1917». Долго выходило. Отчасти по вине разбросанного по миру гуманитарного сообщества, отчасти из-за денежных проблем. Его уже останавливали, но после солженицынского письма Путину профинансировали; правда, из 15 выделенных миллионов на счета поступили только 2 с небольшим. Сейчас процентов на 80 готов пятый том; впереди — шестой и седьмой. И вот на прошлой неделе и. о. директора «РЭ» Николай Артемов вывел сотрудников за штат: издателю надоело мучиться с долгосрочным академическим проектом. Его либо заморозят, либо поручат более торопливым редакторам с рыночным мышлением, но без научной основательности.
Архангельский Александр, интеллектуал: Но вы же сами ратовали за рынок в культуре?
Александр Архангельский, интеллигент: Рынок рынку рознь; на рыночном Западе подобные издания готовятся куда дольше, поколениями! Но я о другом. Солженицын уже сделал что мог. Был бы жив Лихачев, был бы жив тот же Мень, они бы теперь возвысили голос и силой общественного мнения, силой своего авторитета немедленно остановили издательский произвол. Но их нет. А новых вождей разрозненное образованное сообщество — тех, к кому власть вынуждена прислушиваться, даже
