Иисус Христос утвердил клятву на суд, когда на слова первосвященника «Заклинаю Тебя Богом Живым» ответил: «Ты сказал», так как такова была у евреев форма судебной присяги (Матф. 26:63-64). И ап. Павел клянется, призывая Бога в свидетели своих слов (Рим. 1:9, 9:1; 2 Кор. 1:23, 2:17; Гал. 1:20 и др.). Запрещена клятва пустая, легкомысленная.
В древности месть была настолько общеупотребительна, что необходимо было хоть как-то умерить ее проявления, что, в общем-то, и делал ветхозаветный закон. Но Христос Своим новым законом и вовсе запрещает месть в любом ее виде, проповедуя любовь к врагам. Однако, изречение «не противься злому» (Матф. 5:39) нельзя понимать в смысле непротивления злу, как это делает Лев Толстой и подобные ему лжеучителя. Господь запрещает восставать на человека, причинившего зло, с ответной злобой, но ко всякому злу, как к таковому, христианин должен быть абсолютно непримиримым и должен бороться со злом всеми доступными ему мерами, ни под каким предлогом не допуская зла в свое собственное сердце. Не стоит также буквально понимать слова «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Матф. 5:39), поскольку мы знаем, что Сам Христос поступил совершенно иначе на допросе у первосвященника Анны, когда один из служителей ударил Его по щеке (Иоан. 18:22-23). Запрещается злое чувство мстительности, но не борьба со злом. И не только творящих зло, но и обидчиков своих должны мы стараться исправить, о чем в Евангелии от Матфея (18:15-18) есть прямая заповедь Господа. Запрещается сутяжничество и, наоборот, предписывается удовлетворение нужд ближнего: «Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся». Само собой, эта заповедь исключает те случаи, когда помочь просящему не только не полезно, но и вредно; истинная христианская любовь к ближнему — это, например, не разрешить убийце взять нож или не допустить до яда желающего лишить себя жизни. В Ветхом Завете нет заповеди «Ненавидь врага твоего!» по-видимому, иудеи сами извлекли себе ее из заповеди о любви к ближнему, поскольку за ближних они почитали только тех людей, кто был близок по вере, по происхождению или по взаимным услугам. Остальные же, то есть иноверцы, иноплеменники или люди, выказавшие как-либо злобу, считались врагами, любовь к которым считалась неуместной. Христос же заповедал: как Отец наш Небесный, чуждый гнева и ненависти к кому-либо, любит всех людей, даже злых и неправедных, как детей Своих, так и мы, желающие быть достойными сынами Отца Небесного, любили бы всех, даже врагов своих. Господь желает, чтобы Его последователи были бы выше язычников и иудеев в нравственном отношении. Их любовь к другим основана, в сущности, на себялюбии. Любовь же ради Бога, ради заповеди Божией достойна награды, но любовь по естественной склонности или же ради выгоды награды не заслуживает и не может заслужить. Восходя так все выше и выше по лестнице христианского совершенства, христианин дойдет, наконец, до высочайшей и труднейшей, невозможной для не возрожденного человека, любви к врагам, заповедью о которой и заключает Господь первую часть Своей Нагорной проповеди. И желая показать, насколько исполнение этой заповеди приближает слабого и несовершенного человека к Богу, Он подтверждает, что идеал христианина — это Бог: «Будьте совершенны, как совершенен Отец наш Небесный» (Матф. 5:48). Это вполне согласно с Божественным планом, выраженном еще при сотворении человека: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, и по подобию Нашему» (Быт. 1:26). Божественная святость для нас недостижима, и потому здесь — неравенство между нами и Богом, но имеется в виду некое внутреннее уподобление, постепенное приближение человеческой души к ее Первообразу при помощи благодати.
Вторая часть Нагорной проповеди, описанная в 6-й главе Евангелия от Матфея, излагает учение Господа о милостыне, молитве и о посте, а также увещевание человеку стремиться к главной цели своей жизни — к Царствию Божию. Предупредив Своих учеников, что они должны и что не должны делать, чтобы достигнуть блаженства, Господь перешел затем к вопросу о том, как именно нужно делать то, что Он заповедал. Ни дела милосердия, ни почитание Бога, каковыми являются в частности пост и молитва, не должны быть исполнены напоказ, ради славы среди людей, так как в этом случае лишь людская похвала и будет нашей единственной наградой. Тщеславие, как моль, съедает все добрые дела, а потому лучше творить их тайно, чтобы не лишиться награды от Отца нашего Небесного. Естественно, следует подавать милостыню, но нужно делать это без цели обратить на себя внимание, ища похвалы от людей. Не запрещается молиться в храмах, но запрещается молиться намеренно, напоказ. Можно, по мысли св. Златоуста, и в закрытой комнате молиться по тщеславию, и тогда «затворенные двери не принесут никакой пользы».
Под многословием в молитве понимается мнение язычников о молитве, как о заклинании, которое, повторенное много раз, может оказать действие. Мы молимся не потому, что Бог не знает наших нужд, а единственно для того, чтобы очистить наше сердце и стать достойными Божиих милостей, вступив духом своим во внутреннее общение с Богом. Это-то общение с Богом и есть цель молитвы, достижение чего не зависит от количества произнесенных слов. Порицая многословие, Господь в то же время заповедует непрестанные молитвы, уча, что молиться нужно всегда и не унывать (Луки 18:1), Сам же проводя ночи в молитве. Молитва должна быть разумной: мы должны обращаться к Богу с такими просьбами, которые достойны Его и исполнение которых спасительно для нас. Уча нас такой молитве, Господь дает, в качестве образца, молитву «Отче наш», получившей за это название Господней молитвы.
Эта молитва, отнюдь, не исключает собой и других молитв, — Сам Господь молился, используя другие молитвы (Иоан. 17). Называя Бога нашим Отцом, мы сознаем себя Его детьми, а в отношении друг к другу — братьями, и молимся не только от себя и за себя, но и от всех лиц, всего человечества. Произнося слова «Сущий на Небесах», мы отрешаемся от всего земного и возносимся умом и сердцем в мир горний. «Да святится Имя Твое» значит: Да будет Имя Твое свято для всех людей, да прославляют все люди и словами, и делами своими Имя Божие. «Да придет Царство Твое» — то есть Царство Мессии Христа, о котором мечтали иудеи, неправильно, правда, представляя себе это Царство; но здесь мы молимся, чтобы Господь воцарился в душах всех людей и после этой временной земной жизни сподобил бы нас жизни вечной и блаженной, в общении с Ним. «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе» — то есть пусть все свершается по всеблагой и премудрой воле Божией и пусть мы, люди, так же охотно исполняем волю Божию на земле, как исполняют ее ангелы на небе. «Хлеб наш насущный дай нам на сей день» — значит, дай нам на сегодня все, что необходимо для тела; что будет с нами завтра, мы не знаем, мы нуждаемся только в «насущном», то есть ежедневном, необходимом для поддержания нашего существования. «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим» — эти слова поясняются св. Лукой в его Евангелии (11:4) так: «И прости нам грехи наши». Грехи — это наши долги, потому что, греша, не исполняем мы должного, а потому становимся должны Богу и людям. Под долгами следует также понимать всё то доброе, что мы могли бы сделать, но не сделали — по своей лени или самолюбию. Таким образом, понятие долги шире понятия грехов, как прямых нарушений нравственного закона. Просьба о прощении долгов с особой силой внушает нам необходимость прощать нашим ближним все причиненные нам обиды, поскольку, не прощая другим, мы не смеем просить Бога о прощении наших долгов перед Ним и не смеем молиться словами молитвы Господней.
«И не введи нас во искушение» — здесь мы просим Бога оградить нас от падения, если испытание наших нравственных сил неизбежно и необходимо. «Но избавь нас от лукавого» — от всякого зла и от виновника его — дьявола. Молитва заканчивается уверенностью в исполнении просимого, так как все в этом мире Богу принадлежит: вечное царство,
