— Какое же?
— Ну вроде как рассол против похмелья. Травки всякие, заклятия. Сами же объясняли, не помните разве?
— Пей лучше, умник… Нет, Харитон, это очень серьезно. Взялись ребята крепко. Большой капитал под ними.
— Кто сейчас в городе верховодит?
— В натуре — Саня Хакасский. Но это так, пустое место, интеллектуальный сопляк. Есть и покруче. К примеру, Гога Рашидов. Практик. Навроде бетономешалки. Ты его, может, знал по прежним годам. Он из Орехова, из банды Китайчика. Гриша Бобок его звали. Помнишь?
— Нет, не помню.
— Стрижет наголо, но тоже мелочевка. Головка у них то ли в Москве, то ли за бугром. Кто — понятия не имею. К Сане подход есть, подкармливаю его, с руки поил, но выведать не удалось.
— Жаль.
Мышкин произнес это слово каким-то неожиданно ядовитым тоном, и Розе Васильевне издалека вдруг почудилось, что он совершенно не верит этому самому Колдуну, хотя встретились они по-братски. Чудно!
Колдун выпил водки, нанизал на вилку соленый груздок, отправил в рот. Смачно похрустел.
— Жить, однако, можно, Харитон. Не так свободно, но можно. Примерно как при бровастом… Ежели ты, Харитоша, переворотик задумал учудить, то напрасно. Головку не достанешь, а здешнюю шушеру косить — несолидно.
Мышкин насупился, сверкнул бельмом.
— Они Тарасовну убили, а я за нее перед Богом ответчик.
— Молодец, Сапожок! — загорелся Палыч. — Я такой же. Нипочем не прощу, коли обидят. Характер паскудный.
— Питона помнишь, Степан? — спросил Мышкин.
— Что значит — помнишь? Брат мой нареченный. Богатырь. Который год зовет в гости, порыбачить, кабана промыслить. Разве с ним случилось чего?
— Я к нему посылал мальчонку в науку, Егорку Жемчужникова, сынка Тарасовны. Скоро вернется. На него у меня большая надежда.
Колдун заподозрил неладное:
— Ты о чем, Харитон? Какой мальчонка? Ты, часом, не болен?
Мышкин хитро сощурился:
— Э-э, товарищи милые, мальчонка вырос удалой, необыкновенный. Я и прежде догадывался, Федор подтвердил. У него во лбу звезда горит. Спаситель натуральный. Вот он нам тут и поможет.
Хомяков добавил всем водки, глубокомысленно изрек:
— А что? Очень может быть. Почему нет?
— Слыхал я все эти байки, — недовольно заметил Колдун. — Про спасителей, про молодых витязей. Уши вянут. Где они, ваши витязи? Чего-то, кроме урок, никого не видно, да и те не в законе. Питон мудрый человек, не спорю, но на этой почве у него давно умственный пробел. Чего скрывать, Харитоша? Он, на казне сидючи, одичал маленько. Вот ему и мерещутся спасители. А их не бывает. Никто нас не спасет, кроме нас самих. Лучше бы я от тебя про это не слышал, Харитон. Не роняй себя. Спаситель!
— Ну почему, — возразил Палыч. — Издалека видней, чем вблизи. Должен же кто-то прийти откуда- то. Хотя бы с гор.
Неслышно подтянулась со стаканом Роза Васильевна. Колдун обратился к ней:
— Ты женщина таинственная, восточная. Веришь в ангелов небесных? Есть они или нет?
— Есть, — твердо сказала татарка. — От них весь свет на земле, без них — мгла.
— Ишь ты! Как, однако, быстро тебя Харитон обтесал… Ладно, посиди с нами, ты же не в гареме.
Роза Васильевна кивнула, прилепилась сбоку к своему суженому.
Застолье затянулось далеко за полночь, и потихоньку, слово за слово, в разговорах начали проступать контуры некоего замысла. Нынешним языком говоря, некоего бизнес-плана.
Поселился он в престижнейшем «Гардиан-отеле», как инструктировал Жакин. Жакин сказал: понюхаешь, как живут миллионеры, пригодится. После на нарах слаще спать будет.
Адрес не искал, в отель доставил таксист. Малый попался ушлый, приглядистый. Егор стоял в стороне от общей вокзальной толчеи, в своем подбитом ветром пальтеце с жакинского плеча, с кирзовым чемоданом, больше похожий на молодого бомжа, чем на богатого столичного гостя, но таксист его вычислил: подкатил, любезно отворил дверцу.
— Куда прикажете, господин?
Егор впихнул чемодан на заднее сиденье, туда же и м влез.
— Хотелось бы в приличном месте приземлиться.
— На частный постой? Официально? — у мужика глаза как два окуляра.
— В гостиницу.
— «Палац» подойдет? Или «Метрополитен»?
— Что-нибудь поукромнее. Но не хуже.
— Сделаем.
Приехали в «Гардиан», что на Юго-Западе. Новый пятиэтажный особняк в готическом стиле, как красный чирей на набережной. Окруженный множеством подсобных строений, со свежеразбитым парком с нежно-зелеными площадками для гольфа. От этого места за версту воняло крупным долларом.
Таксист проводил до входа, норовя поднести чемодан, но Егор сам справился. Заплатил водиле триста целковых. Тот остался доволен.
— Моя визитка… Коли что понадобится… Можем помочь в любом направлении. То есть полностью по желанию клиента.
Этот человек был первым измененным, которого Егор встретил в Москве.
Швейцар в золотых галунах оглядел его подозрительно, молча указал на окошко администратора. Кабинка напоминала сказочный теремок из черного дерева, перевитого гроздьями дикого винограда. Но внутри сидела обыкновенная женщина, скромно подгримированная, с гладкой прической. Кроме них двоих в огромном вестибюле никого не было, если не считать трех темных фигур в разных углах, трех коренастых истуканов — охранников.
Егор приготовил паспорт, но документ не понадобился.
— Вы надолго к нам? — любезно поинтересовалась женщина, совершенно не обращая внимания на его вызывающе бедняцкую одежонку.
— Как получится. Это имеет какое-то значение?
— Абсолютно никакого. — Женщина улыбнулась ему доброй материнской улыбкой. — Какой номер желаете?
— Что-нибудь пристойное.
— Есть люкс, полулюксы. Некоторые предпочитают спецномера. С личной вертолетной площадкой и прочими удобствами.
— Это, пожалуй, чересчур. — Егор поставил ногу на чемодан. — Давайте люкс.
— Вы путешествуете один или с сопровождением?
— Возможно, кое-кто подъедет денька через два.
Женщина положила перед ним плотную розовую карточку, которую он заполнил. Всего пять пунктов: имя, отчество, фамилия, адрес и группа крови. В четвертой и пятой графах он поставил жирный прочерк.
— Вы не знаете своей группы крови?
— Откуда же?
— К вашему сведению, Егор Петрович. На цокольном этаже у нас прекрасная медицинская лаборатория. Новейшая аппаратура. Можно провести любое обследование. Оплата входит в счет.
