была отдельная квартира для каждой семьи. Наконец — у старого поколения было то особое чувство прощения… не совсем христианское, вы не правы. Это чувство — рождалось из четкого убеждения в том, что твое личное выживание — ничто перед выживанием рода, вида, страны. Это не храбрость, нет — у нового поколения было достаточно храбрости, которую оно продемонстрировало в Афганистане, даже враги признавали храбрость русских, подчас безумную. Это была готовность простить даже вполне очевидную несправедливость в отношении себя и своей семьи, если та была совершена во благо выживания народа, готовность стать той самой щепкой, которые разлетаются во все стороны, когда рубят лес, вполне сознательная готовность на жертвы без похвалы и награды, даже без признания. Людей раскулачивали — но те, кто относился к людям с общинной психологией и думать не думали вредить, для них достаточно было того понимания, что «время было такое» и «так надо было». Другие, те, кто был людьми в западном понимании этого смысла слова — не прощали обществу ничего, даже в пятидесятые они помнили — кто из какого рода, что отняли у отца, что у деда, кого репрессировали. Помнили и копили счет — чтобы предъявить при любом удобном случае[125]. И новое поколение, родившееся в городах и не знавшее нужды — не прощало ничего и никогда…
С чего начинается предательство…
Был май… начало семидесятых годов, пик величия Советской державы. От страшной войны, прокатившейся по советской земле — оправились уже полностью. По техническому развитию — догнали ведущие капстраны. Ведется массовое жилищное строительство, дорожное строительство, энергетическое строительство, новые заводы строятся МАССОВО. Цифры капиталовложений удивляют даже много чего повидавших западных экономистов, и они спорят там у себя — когда СССР обгонит США и станет первой державой мира.
А в то же время…
А в то же время — в одной из московских школ объявили смотр пионерских организаций. И ладно если бы просто смотр художественной самодеятельности — постоять на сцене в галстуке и песню проорать с выражением, что до этого целый месяц разучивал — любой дурак способен. Так нет. На сей раз — объявили смотр-конкурс народно-хозяйственных проектов. Да, да… народно-хозяйственных проектов, которые предлагали пионерские организации.
Ну и какие народно-хозяйственные проекты, когда в школе толком и по рублю с родителей на праздник собрать не могут?
Сережку Телятникова в классе не любили. Не то чтобы он сильно отличался или выделялся, нет. Во- первых — активист, входит в совет отряда. Во-вторых — родители не слишком то романтических профессий: папа в НИИ, мама в министерстве. В третьих… а в третьих пацаны сами по каким-то своим признакам выделяют белых ворон — и такая белая ворона есть всегда. Ну, или почти всегда…
Объявили смотр-конкурс. Аврал. А на улице солнышко пригревает, снег полностью сошел, в прошлом году поле для футбола разровняли новые сетки поставили, мячи дали. И вот вопрос — что делать? Или сидеть и корпеть над народно-хозяйственным проектом после уроков. Или пойти, побегать, погонять в футбол вместе с компанией хулиганистого Брыкина, у которого брат из тюрьмы недавно вышел и который такие словечки знает… Вы — что выберете?
И все было бы ничего, если бы проект, который в одиночку сделал усидчивый Сережа Телятников — не занял третье место по Москве. И что самое интересное — он продумал его полностью сам, ему не помогали взрослые — разговоры отца и матери многое дали.
Награду вручали всем вместе — а Телятников не был даже председателем совета отряда, и его не вызвали на сцену. К диплому полагалось еще что-то… книги, и какая-то мелочь… буквально на мороженое. Не начать возмущаться при всех, когда было полно людей и из министерства образования и из горкома комсомола и из министерств у Сережи Телятникова ума хватило — и папа и мама понятно, где работают и он уже знал золотое правило советского чиновничества — сор из избы не выносить. Но вот когда вопрос встал уже в школе, он возмутился и сказал — почему работал я один, а награду делят на всех…
И вот тогда, советские тетеньки из школы, вкупе с малолетними лоботрясами-футболистами — объединились единым фронтом и поперли. Тетеньки хотели раз и навсегда запугать паренька: в друг проверка, ляпнет не пойми что и пойдет информация о том, что в школе такой то неблагополучно, процветает начетничество, работа с детьми в рамках пионерской организации поставлена формально и т. д. и т. п. А хулиганы-футболисты, которым пионерия особо и не сдалась — они понятное дело, примазаться хотели. Понимали, уже тогда понимали, что наказать могут и их. И, конечно же, хотели еще раз, да побольнее пнуть всеми ненавистную белую ворону — задаваку.
И решение это — разделить на всех и забыть — было больше, чем преступлением, это было ошибкой. Грубейшей, хуже просто придумать было невозможно. Лучше бы эти деньги никому не достались, а книги — в библиотеку школы. Тетеньки, вожатая, которая на каждом собрании с выпученными глазами говорила о честности, принципиальности — замели сор под ковер. «Пионеры» поняли, что можно присваивать себе плоды чужого труда и за это ничего не будет. Что если их много, и за них — взрослые (партия, государство) — то можно делать все, что угодно, попирая любые законы. Что победителя можно ошельмовать и отнять плоды его победы и пнуть побольнее. Чтобы знал свое место.
А у Сережи Телятникова с этого момента и к государству и к обществу, ко всей стране — появился счет. Счет, который потом оплатят кровью очень многие. Он понял, что он — умнее всех вместе взятых, которые только и могут гонять футбол разучивать матерные слова и шлындать по улицам — всегда вместе, потому что поодиночке они никто и знают это. Он понял, что не надо высовываться. Надо бить исподтишка, никогда не выходить против общества — а только один на один, а еще лучше — делать так, чтобы твои враги вцеплялись друг другу в глотки. Он понял, что сила важнее правды. Он понял, что ничего не должен ни этому обществу, ни этому государству. Он понял, что справедливости — нет, общество не обеспечивает ни справедливости, ни торжества добра — значит, и он может поступать, как считает нужным.
И с тех пор он больше никогда не выступал, ни за кого никогда не вступался и никогда не шел против общественного мнения. Но он копил счет. Он остался в совете отряда, в последний перед выпуском год даже стал его председателем. Он как никто другой в школе — боролся против всякого хулиганья, дежурил, четверых по его наводке — и вовсе выперли, одного в дурку, троих — в коррекционную школу для отстающих. После школы он отслужил в армии — и тоже был замполитом, его часть по уровню политической подготовки не раз ставили в пример на уровне округа. Демобилизовавшись из армии, он поступил на юридический факультет МГУ, а с дипломом — его распределили в КГБ. Постарался куратор — парень был смышленый, в своем потоке он был самым опытным из стукачей, если другие халтурили, сговаривались с разрабатываемыми — то этот работал не на страх, а на совесть.
В КГБ — его научили вести тайную войну уже профессионально. Со знанием дела. И с тяжелейшим ущербом для врага. Только кто — для Сергея Телятникова был враг? Этим так никто и не поинтересовался…
Дорога в Кабул обеспечивалась несколькими агентами, наиболее важный из них работал в Аэрофлоте. Рейсы на Кабул ходили каждый день, и он появлялся в Кабуле каждые три дня, будучи бортинженером рейсовой Тушки. Вербанули бортинженера еще в конце семидесятых в Москве. Он был гомосексуалистом, жопником — и прекрасно знал, что с ним сделают, если КГБ отправит его в исправительно-трудовой лагерь… а статья была, ее никто не отменял. Кроме того — разрабатывали его профессионалы, и он прекрасно понимал: если он откажется работать — его не отправят в лагеря, его просто убьют. В качестве поощрения ему разрешали таскать мелкую контрабанду — таможенникам в Шереметьево хорошо было известно, кто на подсосе…
В этот день — самолет точно так же совершил посадку в Кабульском аэропорту, как и всегда. Его прикрывали два вертолета Ми-24, щедро разбрасывая по сторонам шары тепловых ловушек… несмотря на то, что поток Стингеров почти прекратился, мало ли сколько их может быть в пещерах по всему Афганистану, а боевики сейчас стали намного опаснее, от войны с Советской армии они перешли к индивидуальному террору, к убийству советских граждан. Последний пуск зафиксирован был месяц назад… к счастью неудачный. Сегодня же — сели нормально…
Обычно — в Советском союзе в каждом городе при аэропорту существует гостиница для летного состава. В Кабуле ее не было, Аэрофлот арендовал в общей сложности три достаточно приличные виллы по
