закричала.
— Что случилось? — воскликнул брат.
Плача, к ним бежала мать с окровавленным плечом.
— Глаза ему промой! — крикнула ей Катя и бросилась к Исао.
— Если бы не он, — связывая руки Фомке, пробормотал Иван Евгеньевич, — нас бы убили. Как ты, сынок? — посмотрел он на Александра.
— Живой. Я не смог руку его удержать, — поморщился тот.
— И этого надо связать, — подошел к сыну Иван Евгеньевич.
— Не надо, он мертв. И тот, который Женьке что-то в глаза сыпанул, тоже. Надо звонить в милицию.
— Нет, — возразила Катя. — Необходимо узнать, кто их послал. А его надо перевязать. Он спас мне жизнь. — Она вошла в гостиную. — Из них живой кто-нибудь есть?
— Да, — удивленно глядя на нее, ответил дед. — Вон тот, он без сознания…
— Помогите Исао. — Катя подошла к замычавшему Фомке и ногой перевернула его на спину. — Кто вас послал? — спросила она.
— Я ничего не знаю, — простонал тот. — Я ранен, и мне нужен лепило.
— Кто ему нужен? — спросил Александр Иванович.
— Врач, — ответил отец. — На жаргоне «лепило» — врач.
— А что случилось с Катей? — тоже удивленно глядя на дочь, спросил Александр Иванович.
— Она все делает правильно, в милиции они ничего не скажут.
Катя воткнула в розетку вилку утюга.
— Надо спасителя перевязать, — вспомнил Иван Евгеньевич.
— Ты чё делаешь, зараза? — промычал Фомка.
Катя приложила утюг к его оголенному животу.
— Сейчас нагреется, и я после того, как ты начнешь визжать, сниму с тебя брюки и трусы и приставлю утюг к яйцам. Кто вас послал?
— В кармане Гладкого телефон! — завизжал Фомка. — В нем последний звонок от того фраера.
— Кто это — Гладкий? — спросила Катя.
— Он с пушкой! — чувствуя, что утюг нагревается, заорал Фомка.
— Катюша, — позвал отец, — надо вызвать «скорую» или он умрет, у него пуля в животе.
— Вызывай. Теперь можно и милицию.
— Все руки вверх! — заорал, вбегая, старший лейтенант милиции с пистолетом. Рядом появился сержант с дубинкой.
— Отставить! — В квартиру ворвался Семенов. — Как вы? — Он подбежал к присевшему около Исао Ивану Евгеньевичу.
— Врача надо срочно, иначе умрет. Пуля в животе. Он собой Катю закрыл и бандита убил. Если бы не он…
— Где Женька? — не увидев парня, перебил его Федор.
— В глаза ему табак сыпанули, — ответил за отца Александр.
Из ванной вышел Женя.
— Как ты? — спросил Семенов.
— Щиплет немного, но уже лучше.
— Где раненый? — забежала в прихожую женщина в белом халате, за ней ворвался санитар.
— Катя как? — спросил Федор.
— Смелее всех, — усмехнулся старый Мирославский. — И за себя постоять сумела, и повела себя правильно.
Катя держала в руках сотовый телефон Гладкого.
— А как ты узнал? — спросил у Семенова Иван Евгеньевич.
— Да соседка ваша сверху вызвала. Кто-то сказал, что к вам идет. Она открыла дверь подъезда, а потом что-то заподозрила, он ее отключил и в подъезде уложил. Она очнулась и сразу в милицию позвонила. Футбол ведь…
— Счет какой? — спросил Александр Иванович.
— Два — ноль уже, — сумрачно ответил майор.
— Хорошо, что не смотрим, — сокрушенно произнес Иван Евгеньевич.
— Как он? — тихо спросила у врача Катя.
— Ранение тяжелое и большая потеря крови, — ответила женщина. — Но физически он крепкий, будем надеяться на лучшее. Помогите вынести раненого! — громко попросила она, глядя на лежащих. — Вот время пошло, бандиты на квартиры нападают. Таких и осматривать не хочется.
— И не надо, — улыбнулся Семенов. — Четыре трупа, один инвалидом останется, а последний более-менее себя чувствует. Слышите, визжит? — усмехнулся он.
— …утюгом прижечь хотела?! — вопил Фомка. — Я и так ранен, а она…
— Не заткнешься, я тебя при попытке сопротивления пристрелю, — перебил его один из заполнивших квартиру милиционеров.
— Вы здесь не нужны, — сказал омоновцам Семенов.
— Надо уезжать, — укладывая бумаги в дипломат, сказал невысокий полный мужчина. — Их взяли, так что…
— И далеко ты собрался? — спросил лежащий на диване с бутылкой пива худощавый мужчина. — Если они сдадут, то нас найдут. К тому же я узнавал, там четыре трупа. Надеюсь, среди этих четверых и Гладков, только он знал о…
— Телефон, — испуганно вспомнил полный, — он же…
— Думаю, он не брал его с собой. Ну а если взял, суши сухари.
— А ты почему не уходишь? Ведь там только мой номер.
— Ты меня все равно сдашь. Не люблю я бегать. Ловил раньше, нравилось, а бегать, зная, что вот-вот возьмут, не хочу. Да и семью тревожить будут. А им и так несладко придется. Знаешь, Игорь, сейчас я жалею, что поддался. Кстати, тех, кто хотел купить этот глобус, взяли. И хозяина их в Индии тоже взяли. Все-таки умеет правосудие работать.
Раздался длинный звонок в дверь.
— А вот и ангелы прибыли! — Худощавый встал и допил пиво. Достал из-под подушки ПМ и передернул затвор.
— Ты что? — Игорь испуганно отскочил. — Павел Игнатьевич?!
— Последний раз держу в руках, — засмеялся Павел. — Застрелиться не смогу. — Он отбросил пистолет. — Была такая мысль, но передернул затвор и понял, что не смогу. Жизнь люблю. Ну сколько мне дадут? — Он открыл бутылку пива. — Наводку дал я, нападение ты организовал. Ну, пятерик от силы. При хорошем поведении…
Грохот выбитой двери заставил его замолчать. Он быстро выпил пиво, лег на ковер и положил руки на затылок.
— Советую сделать то же самое, — усмехнулся он.
Ворвавшийся в комнату омоновец ударом ногой свалил полного. Следом вбежали еще трое. Несколько человек проверяли другие комнаты.
— Не ожидал, Пунин?.. — В кабинет вошел полковник милиции.
— Все это начал я, — перебил его Павел. — Один канадец просил меня найти глобус. Предложил очень хорошие деньги. Я обратился к Пунину. У него давняя связь с бандой Гладкого.
— Врет он! — завизжал Игорь. — Я ничего не знал. А звонил мне Гладков, потому что был стукачом.
— Поехали, — кивнул полковник.
— Ты, Михайлов, возьми канадца, — посоветовал Павел, — а то уйдет, и, может быть, снова будет нападение на Мирославских. Глобус их, оказывается, очень хороших денег стоит.
— А как выйти на Канадца? — спросил полковник. — Он по нашей картотеке не проходит…
— Это не кличка, а гражданство. По-русски он не говорит. Вы ничего предъявить ему не сможете, а
