достоверности. Эти случаи, подтверждая исключительную важность сексуальной стороны семейной жизни, тем не менее, указывают на ее вторичность в счастливых браках. Присутствие вожделенных эротических переживаний в хрестоматийных союзах на удивление часто несет дополнительную эмоциональную нагрузку в позитивной тональности, органично подтверждая гармоничность отношений, но практически никогда не служа первоосновой успешного брака. Для весьма значительного числа состоявшихся личностей половая упорядоченность оказывалась напрямую связанной с творческими успехами или достижениями в какой-либо форме личностного самовыражения. Хотя некоторые осознанно устремляли силу либидо в область достижений (Исаак Ньютон, Никола Тесла), упорядоченность вовсе не означает половой аскетизм. В этом слове заключен емкий смысл, осознание значимости эротического акта, его связи с любовью и взаимным проникновением в глубину личности друг друга. «У меня есть внутренне, глубоко интимное верование, что настоящая религиозная, мистическая жизнь всегда оргиастична, а оргиазм, могучая сила жизни, связан с половой полярностью. Половая полярность есть основной закон жизни и, может быть, основа мира», – писал Николай Бердяев, и в этом смысле следует подчеркнуть, что в союзах, заслуживающих внимания потомков, эрос всегда был приятным и желанным гостем. Похоже, одним из принципов, присушим всем баловням любви, является равенство полов, признаваемое и удерживаемое в течение всей жизни благодаря логической сцепке любви и свободы.
Но так же верно и то, что интимный мир каждой семьи различен и всегда опирается на личную этику пары. Изюминкой счастливых пар являются общие для двоих принципы этой личной этики, причем, как правило, эти принципы оговариваются и принимаются еще до брака или в самом его начале. Диапазон восприятия эроса в парах настолько велик, что невозможно выделить некую «норму правильности», чтобы прибегнуть к выработке рекомендаций. Скажем, абсолютно скрытные Альберт Швейцер и Елена Бреслау могут представлять один полюс отношений, в которых сексуальность имеет определенно сублимированную форму, не несущую стремления к наслаждению, но являющуюся формой обмена энергии и демонстрацией абсолютного доверия. Почти маниакальная сосредоточенность на цели, представляющей конгломерат творческих достижений и практического подтверждения идеи этики личности, оставила слишком мало места для телесного влечения. Когда высшие эмоции достигаются, к примеру, посредством общения с музыкальными творениями великих композиторов, сам по себе секс оказывается неспособным затмить влечение духа. Когда желание преодолеть силу земного притяжения у некоторых людей становится гораздо более важным, чем все остальное, оно способно вытеснить другие стремления, и в том числе эротические. Сложно сказать, насколько это является нормой, поскольку рождено силой личности, неуклонным стремлением духа к совершенствованию, что само по себе слишком редкое явление в мире, где цивилизация представляет собой лишь разновидность хаоса. Ключевым моментом упомянутой семьи, как и схожих с нею, является общность принципов – в данном случае безоговорочное принятие Еленой Бреслау предложенной мужем формы взаимоотношений. Но тут стоит обратить внимание на главную деталь: принятие формы не означает действия против собственной природы, напротив, в жизни этой пары можно наблюдать поразительное соответствие убеждений до брака, что предупреждает болезненное для психики подавление желаний. Противоположным полюсом служит союз Жан-Поля Сартра и Симоны де Бовуар, отличавшийся изумляющей современников вседозволенностью в пространстве постели. Как известно, эта пара для достижения новых эмоциональных ощущений способна была даже впустить на общее ложе третьего, вернее, третью особу. Но не было ли это сознательным тестом, проверкой на прочность силы духовного единения, а заодно и вызовом сообществу современников? Ведь, по сути, применялась уникальная технология возбуждения общества, стало быть, резонансный информационный повод.
Вкусовая насыщенность интимного мира успешных семейных пар отражает, прежде всего, диапазон приемлемости, являющийся общим для двух людей противоположного пола. Также важно подчеркнуть, что вопрос сексуальности пар является следствием решения ими проблемы поддержания высокого эмоционального тонуса. Все, что происходит между мужчиной и женщиной в сексуальной сфере, находится, прежде всего, в их головах. Эрос – это их общие представления о самых близких отношениях между полами; то есть если пара способна, благодаря наличию в их жизни иной формы общения, поддерживать высокую эмоциональную напряженность, эрос неизменно теряет элемент доминирования в представлении мужчины и женщины. В этом случае сексуальные отношения становятся органичной составляющей их общей миссии, функцией, говоря словами Владимира Соловьева, «огромной нравственной важности, приводящей к единству мужское и женское начало, восстанавливающей целостность человеческой личности». И наоборот, слишком «приземленное», незамысловатое существование пары придает высвобождению сексуальной энергии гораздо больший удельный вес в общих отношениях мужчины и женщины. Вот почему одухотворенные пары либо достаточно редко сталкиваются с проблемой супружеской неверности, либо демонстрируют несколько иное отношение к самому понятию «измена», тогда как для обывателей этот вопрос в большинстве случаев становится проблемой номер один. Ведь в основе взаимоотношений одухотворенных личностей – представления о любви с ее осознанным и принимаемым равенством между полами; в основе же отношений бездуховных обитателей планеты заложено представление о сексуальном наслаждении, в котором реализована зависимость от полоролевой игры.
Наконец, рассуждения на эту тему в начале XXI века не могут не учитывать серьезную и пока слабо изученную трансформацию восприятия полигамных тенденций в современных семьях, как и оценки некоторых психоаналитиков и практических психотерапевтов относительно «полезности» измен в ряде случаев. Не лишним будет вспомнить такие нашумевшие в начале нового столетия книги, как, к примеру, «Когда хорошие люди изменяют» Миры Киршенбаум или «Как любят женщины» Мариз Вайан. Новые поколения все более подвержены влиянию растущего числа концепций, не исключающих разделения любви и секса. В угоду защите целостности одной личности они подталкивают людей к рискованным для пары решениям. В результате все чаще наблюдается расщепление сознания современного человека, который все более склонен к новому постулату, что можно любить одного, а сексуальное наслаждение получать с другим (или даже с другими). Причем это касается обоих полов, которые к началу XXI века сравнялись в «раскрепощенности сознания и свободе суждений». Впрочем, ничего не изменилось за века, это расщепление сознания было свойственно человеку всегда.
И все-таки пристальный взгляд на эти изменения говорит о том, что так называемая семейная полигамия, принимаемая частью мужчин и женщин, является скорее своеобразной и далеко не всеми одобряемой терапией брака, нежели его формообразующей средой, то есть разобщенность сексуальной жизни и использование «партнеров на стороне» есть не что иное, как прямое следствие изначально неверного выбора, отставания партнера в этой чувствительной для брака сфере или, по меньшей мере, различных порогов приемлемости в парах. В любом случае, речь идет о психологической или сексуальной незрелости (несоответствии) одного из партнеров. Разумеется, тут можно говорить и об исключениях, таких как различные темпераменты партнеров, или погоня за «нереализованными потребностями», или что-то еще. Но так или иначе, все эти рассуждения будут опускать исследования до уровня тактики; верная стратегия в начале пути почти всегда избавляет от необходимости искать выход из тупика на половине жизненной дороги.
Небезынтересно, что и такой высоконравственный человек, как Альберт Швейцер, рассматривал вопрос полигамных устоев мужской части африканского общества сквозь призму рационализма, считая их выражением необходимости для борющихся за физическое выживание жителей тропической Африки. Поразмыслив над удручающе тяжелыми условиями жизни экваториальных африканцев, он как-то заметил, что для этого народа полигамия является приемлемой, ибо стала средством выживания, развития жизни. Но великий доктор говорил об «упорядоченной полигамии» – многоженстве с учетом ответственности друг за друга членов такого семейного кластера, а не о беспорядочных связях мужчин и женщин. Его высказывание никак не связано с идеологией расширения поля чувственных наслаждений. Для иллюстрации же доминирования стратегической компоненты в отношениях пар стоит привести пример Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус – людей, имевших, по всей видимости, несколько различные темпераменты. В поле их интимных отношений в первый период жизни то и дело попадали «третьи особы», но общая стратегия жизни и реализации духовных устремлений в итоге перевесила, и они отказались от поиска мимолетных, недостающих эмоций. И время «притирания», то есть поиска взаимных компромиссов, которое заняло у этой пары больше десятилетия, привело их к почти полному принятию друг друга на фоне отмежевания от амурно-эмоциональных потрясений вне семьи. Вполне можно допустить, что сохранение их брака произошло не без подавления внутренних желаний, но кто сказал, что счастье
