отношений с мужем, который, объективно, к моменту премьерства своей супруги уже не соответствовал ее статусу. С того времени социальное положение стало руководить семейным укладом, и, по всей видимости, это не вызывало дискомфорта у первой леди Великобритании. Кстати, даже в условиях отсутствия шансов на флирт она не скрывала явных симпатий к президенту Соединенных Штатов Рональду Рейгану. Поэтому в случае с Маргарет Тэтчер есть смысл говорить о сублимации эмоций, связанных с отношением к противоположному полу.
Кажется, что порой для достижения цели, более высокой, чем любовь, женщины сознательно боролись со своей чувственностью и влечениями. Говоря о таких известных исторических фигурах, как княгиня Ольга или Мария Склодовская-Кюри, можно отметить подавление сексуальности на этапе трансформации полоролевой функции. Ведь и киевская княгиня, и Мария Склодовская-Кюри испытали период привычной для общества роли, когда женщина, являясь матерью и подругой своего избранника, больше сосредоточена на потомстве и помощи мужу, нежели на личных достижениях. Однако Ольга опасалась за жизнь сына Святослава, а также за репутацию семьи, принявшей управление государством.
Любовь и чувственность были обречены на вытеснение в пользу целей, кажущихся более высокими. Похоже, это далось княгине не так уж легко, потому что ее обращение к религии можно расценить как создание духовной опоры для обретения внутреннего спокойствия и гармонии. Таким же образом объясним и сексуальный аскетизм Марии Кюри, которая даже одеваться после смерти мужа стремилась так, чтобы не выпячивать свою половую принадлежность, очевидно стремясь избавить себя от лишних переживаний и сосредоточиться исключительно на научной работе.
Отказ от любви можно зафиксировать и в жизни воительницы Жанны д'Арк. Несмотря на вольные пассажи некоторых авторов, и в том числе Вольтера, нет никаких реальных подтверждений влюбленности или сексуальных отношений девушки. Напротив, есть прозрачные намеки на то, что всесторонние проверки ее двором Карла Валуа подтвердили наличие девственности. Не вдаваясь в причины отказа от любви, можно констатировать: война и идея освобождения Франции оказались для Орлеанской девы несоизмеримо выше любви и земных радостей.
Информация об интимном мире Елены Блаватской настолько противоречива, что говорить о, скажем, любовных приключениях этой женщины в так называемый «домессианский» период можно более чем осторожно. Однако, опираясь на объективные факты – одиночество этой женщины, отсутствие семьи и, естественно, любви, – можно утверждать: даже имей место те сексуальные вольности (и в том числе интимная связь со своим соратником полковником Олкоттом), о которых упоминают некоторые авторы, они имеют слишком мало отношения к любви и истинной страсти. Приключения молодости остались лишь упоительными увлечениями, глотками воды обезвоженного пустыней путника, они не вели ни к какому союзу, они никогда не могли бы стать приоритетом для женщины, искавшей свою реальность в сложном и противоречивом мире, базирующемся на мужском представлении о женщине, которое Блаватская напрочь отвергала. Она, похоже, не допустила в свое сердце любовь, поскольку любовь в традиционном представлении ее современников предусматривала подчинительную роль женщины. Но такая трансформация сознания содержала губительный яд для женского естества, и в результате даже обычная привязанность часто оказывалась чуждой для создателя мистической «Тайной доктрины». Ее жизнь завершилась вместе с написанием книги – единственным делом, на котором была сосредоточена эта женщина…
Как тонко заметил Шодерло де Лакло, женщины, осознавшие, что воображение опережает действительность, а само наслаждение всегда ниже, низменнее представления о нем, очень искусно играли на струнах мужского воображения, представляя многогранные и будоражащие формы своей исконной силы – обольщения.
Не только для власти использовали женщины свою непостижимую и могучую силу очарования. Многие известные личности были одновременно и известными искусительницами, сделавшими своей стратегией откровенную эксплуатацию сексуальности и обаяния. Айседора Дункан, Мэрилин Монро, Мадонна – наиболее яркие примеры женщин, которые с упоением играли пламенем собственной страсти. Небезынтересно, что они почти всегда лучше мужчин управляли ситуацией: как только возникала угроза социальному положению или появлялся другой, более весомый объект, изящная женская ручка поворачивала краник, пресекающий поступление питательного кислорода любви.
Айседора Дункан рассматривала мужчин как увлечение для души, а потеря легкомысленного и ветреного Сергея Есенина явилась для нее ударом скорее потому, что не она поставила привычную точку в отношениях. Женщина, прямо не используя любовные романы для продвижения своей цели, всячески выставляла их напоказ, предавая огласке и провоцируя скандалы. Это и была своеобразная форма использования сексуальных приключений – для создания резонансного и звучного образа в обществе, сотворение ореола значимости и сводящего с ума обаяния. Открыто презирая институт брака, она соблазнила известного театрального художника Гордона Крэга, имевшего к тому времени семью.
Не меньшим взрывом для общества стала ее скандальная связь с миллионером Пэрисом Зингером, тоже семейным человеком и к тому же имеющим пятерых детей. Любовные истории случались, как будто происходила цепная реакция. А самым вопиющим вызовом оказался брак с Есениным, тоже скорее имевший имиджевую цель, чем содержавший страсть.
Мэрилин Монро была одной из тех женщин, которые виртуозно создают из своего образа отражение мужских фантазий. Поэтому неудивительно, что откровенная, бесчисленная и почти беспрерывная вереница связей призвана была решить задачу продвижения этой женщины на олимп кинематографа. Несколько позже, когда имя Мэрилин Монро уже стало символом американской киноиндустрии, увлечения мужчинами стали завершаться замужеством. Однако серии увлечений, кажущиеся более глубокими, всякий раз оказывались не похожими на любовь. Возможно, страсть появлялась, но привязанность быстро исчезала. Вероятно, играя в любовь, испытывая свои чувства для других целей, Мэрилин оказывалась не готовой к духовному единению и, в конце концов, к любви в целостном понимании этого слова. Лишенная с раннего детства материнской и отцовской любви, получившая ранний сексуальный опыт, женщина оказалась в духовном тупике: обладая несомненным шармом, она легко могла влюбить в себя даже президента страны, зато сама была не способна к глубоким чувствам. Мэрилин Монро в юности не чуралась показной сексапильности, стараясь представить себя как можно более откровенно и даже вызывающе с точки зрения демонстрации формирующихся соблазнительных контуров. Но это было не что иное, как гипертрофированные попытки брошенного ребенка обратить на себя внимание окружающих – крик души заблудившегося в городских джунглях человека, который использовал сексуальность как некую яркую лампочку для привлечения людей-мотыльков. Единственная цель такого поведения – почувствовать себя полноценной частичкой социума, стать объектом заботы и ласки, ощутить в себе сладострастное и необратимое стремление к любви. Но те же психологические проблемы, которые толкали Мэрилин Монро к демонстративной внешней сексуальности, одновременно вызывали и внутренние барьеры для реализации чувственных влечений и пробуждения настоящей любви.
Мадонна просто перешагивала через мужчин, когда они исчерпывали свои возможности продвижении идей в шоу-бизнесе. Эта женщина вампирического типа доминировала даже в сексуальных отношениях. Как и Мэрилин, она была в значительной степени лишена в детстве той необходимой дозы теплоты, которая учит единению духовной и чувственной любви. Но, осуществив при помощи мужчин и своей собственной напористости восхождение в шоу-бизнесе, сделав из своего имени брэнд, женщина ощутила влечение к традиционной функции. Обрести себя как подруга и мать оказалось нелегко для натуры, жаждущей манипулировать чувствами масс. Но, похоже, ей удалась и эта задача, принимая во внимание реализованный союз с преуспевающим режиссером Гаем Ричи. Действительно ли это оказался первый опыт реальной любви после нескончаемой серии обычных сексуальных приключений, утверждать сложно. Однако знаковым для исследования этой сферы является бесспорный факт стремления, осознанного или бессознательного, к моногамной ячейке, преобразовывающейся в монолит при гармоничном взаимопроникновении мужского и женского. Симптоматично, что выбор этот был сделан женщиной, достигшей полной независимости, имеющей не подлежащий сомнению социальный статус.
Однако, как и могущественные женщины во власти, эти искательницы новых ориентиров для женщины сумели сломать двойной стандарт сексуальности: представление общества о росте статуса
