– Как? – не веря своим ушам, медленно поднялся Андрей Денисович.
– Вы сядьте, – нахмурил брови следователь.
Переваривая в голове услышанное, Андрей Денисович подчинился.
– Машину зафиксировала камера наблюдения, установленная на перекрестке. Нашлись и свидетели, – устало вздохнул следователь. – Однако все указывает на то, что сам Малкин в этот момент находился в другом месте.
– Что? – протянул Андрей Денисович, опасаясь, что ослышался. – Вы мне эти штучки бросьте! – двинул он кулаком по столу и снова встал. – Телевизор смотрим, газеты читаем. Опять небось сынок какого-нибудь министра или олигарха? Так они у вас всегда ни при чем! Народ из благодарности сам под колеса бросается!
– Погодите, – предостерегающе выставил руку Фомин. – Успокойтесь!
– Я, между прочим, не последний человек в этом городе и государству принес пользы в сотни раз больше, чем те, чьих отпрысков вы сейчас защищаете! – уже кричал Андрей Денисович. – Если хотите, то, что я сейчас вынужден скитаться по больницам и слушать вас, наносит ущерб не только экономике, но и обороноспособности страны!
– Знаете что, – разозлился Фомин, – я действую по закону…
– У вас один закон, деньги! – взревел Андрей Денисович. – Чего бы мне ни стоило, я добьюсь справедливого расследования! Где ваш начальник?
– Успокойтесь, гражданин, – неожиданно вмешалась в разговор девушка.
Она торопливо вышла из-за стола, налила из стоящего на подоконнике графина воды и протянула Андрею Денисовичу.
– Я спокоен, – отвел он руку с наманикюренными ноготками в сторону и направился к дверям.
– Погодите! – вскочил со своего места Фомин. – Мы с вами не договорили!
– Не имею желания больше задерживаться здесь, – бросил Андрей Денисович, берясь за ручку двери.
– Но вас не выпустят, – растерялся следователь. – Давайте, я хотя бы сделаю отметку.
– Будьте добры. – Андрей Денисович вернулся к столу.
– Значит, вы утверждаете, что ни о каких конфликтах с Малкиным ваша жена не говорила, – расписавшись в пропуске, поднял на него взгляд Фомин.
– А вы меня не спрашивали, – уже более спокойным голосом ответил Андрей Денисович.
– Вы же рот не дали открыть, – усмехнулся следователь.
– А позвольте спросить, почему делом занимается полиция, а не прокуратура?
– Пока мы не можем его классифицировать, – пожал плечами следователь.
– Это как? – не понял Андрей Денисович.
– Неизвестна тяжесть причиненного вреда здоровью, – пояснил Фомин. – Ваша жена в реанимации…
– То есть вы ждете, умрет она или нет? – попытался угадать Андрей Денисович и, не мигая, уставился на следователя.
– Зачем же вы так? Следственные действия проводятся в полном объеме. Ждем результатов экспертизы…
– Значит, вы сказали, Малкин, – на всякий случай уточнил Андрей Денисович и покинул кабинет, решив лично заняться этим вопросом.
По дороге в институт он позвонил коллеге жены и уточнил, как найти декана.
Суворина он никогда не видел, но много слышал о нем от жены. Поэтому был в курсе всех «серых» схем, которые использует этот человек. Знал и о размерах взяток. Ведь и благополучие семьи Андрея Денисовича зависело от этого. Да, ему было противно и мерзко иногда годами жить на так называемые премии жены, но никуда не денешься. Она в буквальном смысле тянула его, месяцами не получающего даже мизерную зарплату в девяностых. На ее деньги выучили дочь и обзавелись более-менее сносной квартирой, построили дачу. Люба брала от Суворина подачки и сейчас, хотя в этом уже отпала надобность. Конечно, деньги не бывают лишними, но такой способ зарабатывания претил обоим супругам. А отказаться она уже не могла. И дело вовсе не в привычке или в жадности, просто боялась оскорбить остальных, оставшихся сидеть у кормушки. Не взять – значит указать Суворину на его место и унизить. Дать понять, что стали в один миг выше этого ничтожества. А за что? За то, что не дал загнуться голодной смертью, когда трещала по швам наука и рассыпалась страна? Нехорошо это, когда действительно нуждалась, брать и отказаться, когда все наладилось.
В кабинет декана Андрей Денисович буквально ворвался и навис над столом.
Розовощекий мужчина с одутловатым лицом вжался в спинку огромного кожаного кресла и округлил свои маленькие глазки:
– Вы… Что вам надо?
– Я – муж Адоратской Любови Александровны, – по складам проговорил Андрей Денисович и замер, давая возможность Суворину прийти в себя.
– Хорошо, муж, – поправляя галстук, кивнул декан. – Зачем так врываться? Мы цивилизованные люди…
– Мне необходимо увидеть студента Малкина! – выпалил Адоратский, одновременно поймав себя на мысли, что переборщил с деканом. Он здесь как раз ни при чем.
– Малкина, – эхом повторил Суворин, собираясь с мыслями. – А что, собственно, произошло? И как вы смеете врываться в мой кабинет?
– Извините! – взял себя в руки Андрей Денисович. – Нервы…
– У всех нервы. – Суворин взял лежавшие на краю стола очки в золоченой оправе, надел, потом снял, снова положил на стол и прищурился: – Напомните, кто это?
– Студент Геннадий Малкин…
– А зачем он вам?
– Вы разве ничего не знаете?
– Что я должен знать? – Глазки Суворина забегали, отчего Андрей Денисович пришел к выводу, что деляга в курсе всех дел.
– Как же…
– Вашу жену уволили по заявлению коллег, а не студента, – как гром среди ясного неба, раздались слова декана.
– Позвольте, – думая, что ослышался, заволновался Андрей Денисович. – Вы не увольняли Адоратскую.
– Что вы говорите? – ехидно улыбнулся декан. – Зачем же вы тогда сюда приехали?
– По поводу аварии…
– О какой аварии вы говорите? – нахмурил брови Суворин. – Вашу жену уволили за поступки, порочащие высокую честь педагога нашего университета. Скажите спасибо, что все обошлось тихо и мирно. А ведь могли завести уголовное дело.
– А… Мм-м! – глотая и пережевывая вдруг ставший вязким воздух, выдавил Андрей Денисович.
– Вам плохо? – напрягся Суворин.
– Ты за все ответишь! – рванув вдруг ставшим тугим воротничок, выдохнул Андрей Денисович.
– Могу и ответить, – выразительно кивнул Суворин. – С вашей женой на пару…
Со скрежетом и стуком проехав по Гарибальди, многострадальный «Опель», провожаемый взглядами немногочисленных прохожих, свернул на улицу Пилюгина. Только здесь напарник Камыша обрел дар речи. Все это время он ехал, наклонившись вперед, глядя куда-то себе под ноги.
– Камыш! – прохрипел он, продолжая держаться двумя руками за грудь. – Что это было?
– Блин, а я знаю?! – взорвался Камыш. – Зачем в это дерьмо влезли? Соскакивать надо было, как вся каша заварилась.
– Я разве вам разрешал говорить? – по-стариковски проскрипел с заднего сиденья Матвей.
– Дед, отпусти нас! – с наивностью провинившегося школьника попросил Камыш. – Скажи, сколько тебе заплатили? Может, больше дадим?
– Тебя Латушкин нанял? – слабым голосом спросил Прут.
