— И я тоже люблю тебя, Роберт, — прошептала Елизавета еле слышно, — и если бы ты не женился тогда, восемь лет назад, то у тебя было бы больше шансов стать королем Англии, чем у всех заморских принцев, вместе взятых.
Она открыла свою шкатулку, вынула лист бумаги и начала писать:
Глава 1
Побег. 1588 год
Ох уж эти английские дороги! А точнее, полное отсутствие таковых. Болота, ухабы, кочки, леса, разбойники, нападающие на путешественника… Римляне когда-то, конечно, постарались превратить путешествие по острову в нечто более приятное, чем проклятое небом вынужденное передвижение из одного пункта в другой. И хотя римские дороги и по прошествии времени оставались лучшими в стране, их катастрофически не хватало.
Уил гордился собой, пожалуй, не дольше, чем первые десять минут путешествия. Он закинул небольшой мешок в телегу, вскочил в нее сам и, пребывая в полном неведении относительно своего ближайшего будущего, улегся на расстеленную на дне солому. Но по прошествии некоторого времени неудобство, связанное с постоянным подпрыгиванием телеги на кочках и болтанкой из стороны в сторону, сменилось чувством тревоги.
Вдали показались всадники. Уил пока не мог прикинуть, сколько их там, и отчего-то был уверен в том, что это за ним. Они обнаружили его бегство слишком быстро. Но, черт возьми, не надо было рассказывать о своих планах кому бы то ни было. Держи язык за зубами — дальше уедешь.
Раздолбанная телега неспешно продолжала свой путь в неизвестное далеко, а топот копыт становился все ближе. Уил мог уже даже различить, сколько было преследователей. А как ни убеждай себя, что эти пятеро просто выехали прокатиться на лошадях до соседней деревни, не получится.
— Мы можем ехать чуть быстрее? — спросил он с надеждой возницу.
— По таким дорогам хорошо, если вообще будем ехать, — засмеявшись, ответил старик, — не отвалится колесо, не споткнется лошадь, — перечислял он возможные препятствия к дальнейшему передвижению вперед, — не нападут разбойники, которыми вон тот лес просто кишит.
Уил откинулся на спину. Над ним нависало голубое небо, оттеняемое только ветками деревьев, мимо которых они проезжали. Всадники подъехали совсем близко.
— Стой! — услышал он знакомый голос. — Стой, тебе говорят!
Старик повиновался и со вздохом оглянулся на преследователей.
— Надеялся миновать хоть этот отрезок тихо-мирно, — пробормотал он, — кругом теперь разбойничают. Не успеваешь и мили проехать.
— Уильям! Вылезай! — послышался голос отца. — Ты прекрасно понимаешь, что твоя затея провалилась.
Уил сел, свесив ноги из телеги: «Ага, мой отец, отец Анны, брат Анны, кузен и наш сосед. Хорошая компания. Поехали все кому ни лень».
— Возвращаемся домой, — брат Анны лихо выхватил из телеги небольшой мешок с вещами Уила, — скажи спасибо жене, а то я бы вызвал тебя на дуэль!
— Спасибо, — сказал Уильям вознице и прыгнул на землю, — обратно пойду сам.
Телега медленно поехала дальше, увозя с собой мечты о побеге.
— Садись за мной, — предложил отец.
— Пойду пешком. Торопиться мне некуда, — огрызнулся Уильям.
Они ехали впереди, время от времени оглядываясь на беглеца. Он брел не спеша, засунув руки в карманы брюк и насвистывая какие-то простенькие мелодии. Ему было двадцать четыре года, он был высок и статен, с благородными чертами лица, длинными, темными, вьющимися волосами, лихо закрученными усами и бородкой клинышком. Его возвращали в Стрэтфорд к жене, двум дочерям и сыну. Телега давно скрылась за поворотом, увозя мечты о Лондоне с собой.
В город он вошел понурый и уставший от долгого пути. Смеркалось. Из дома навстречу ему выбежала Анна. Она заключила его в объятия, поцеловала в щеку и прильнула к груди.
— Забирай блудного мужа, — крикнул ей довольный таким исходом сосед, — и в следующий раз держи по крепче.
В гостиной к ужину был накрыт стол.
— Садись, поешь, — ласково пригласила Уильяма жена.
Он хотел было отказаться, но один только вид еды вызвал урчание в желудке, и Уил устало плюхнулся на стул.
— Зачем ты уехал? Разве тебе так плохо живется со мной? — с обидой в голосе спросила Анна. — Я родила тебе троих детей. Я забочусь о тебе, как могу. Люблю тебя, — казалось, еще чуть-чуть, и она расплачется.
— Все в порядке, Анна. Дело не в тебе. — Пришлось отложить ложку в сторону. Аппетит начал пропадать.
— А в чем дело? — поинтересовалась она, промокнув глаза платком.
— Я хочу добиться чего-то в жизни, а не прозябать здесь. Ты не понимаешь, что я вовсе не отказываюсь от своего долга перед семьей. Я буду искать работу в Лондоне и стараться обеспечивать вас всем необходимым, — Уил покачал головой, — зачем ты устроила эту погоню за мной?
— Я не могу представить своей жизни без тебя, — по лицу Анны все-таки потекли слезы, — дело не в деньгах. Как я смогу жить одна? Я ведь люблю тебя.
— Любовь! Любовь — это когда ты даешь возможность тому, кого любишь, жить свободно, не сковываешь его цепями по рукам и ногам. Когда ты хочешь, чтобы любимый человек был счастлив.
— Ты не счастлив со мной? — всхлипнула Анна.
— Я не счастлив в Стрэтфорде! Я хочу попытать удачу в Лондоне. Я не бегу от тебя. Я бегу от той жизни, которую ненавижу всей душой. От невозможности делать то, что хочу, к чему стремится моя душа. Анна, сюда приезжала театральная труппа. Они согласны были взять меня, — Уильям вздохнул, — они ждали меня. Был шанс все перевернуть, все изменить.
— Почему ты бежал? Почему не объяснил мне все так, как объясняешь сейчас?
— Ты бы поняла? Ты хочешь сказать, что отпустила бы своего мужа на все четыре стороны? Анна, не обманывай себя и меня. — Уильям посмотрел в голубые глаза жены и не прочел там ничего для себя нового. Преданность, любовь, печаль — что можно увидеть еще и глазах жены? И разве это так уж плохо — увидеть то, что он в них увидел? — Прости. Я причиняю тебе боль. Мне ничего не остается, как остаться.
Анна встала и молча начала убирать со стола.
— Оставь, — он дотронулся до ее руки, — посиди. Оставь посуду. Уберешь позднее.
— А ты поешь. Почти ведь не дотронулся до еды, — Анна подвинула ему тарелку с мясом поближе, — ты не ел весь день. Проголодался наверняка.
— Ты права. Голоден ужасно, — он все-таки начал есть снова, — обратно шел пешком. Проголодался и устал.
— Брат хотел вызвать тебя на дуэль, — проговорила Анна еле слышно, — я умоляла его этого не делать.
— Знаю. Он мне об этом сообщил. Что ж, у него все еще есть шанс.
— Не говори так. Вы мне оба дороги. Смерть одного из вас будет невосполнимой потерей. Но ты
