Любопытно, что духи умерших могут выступать как в качестве хранителей, так и в качестве жаждущих возмездия злых демонов. Думаю, подобное двуличие мертвеца обусловлено борющимися в нем противоречивыми сущностями. Для описания этих двух сущностей далее предлагаю использовать понятия «душа» и «дух», подразумевая, что душа в момент смерти стремится освободиться от плоти, а дух, напротив, отчаянно противится расставанию с телом.
Если мы обратимся к написанию иероглифа «душа», то увидим, что в нем присутствует элемент «облако». Что представляет собой облако? Поднимающиеся вверх клубы пара. Душа, подобно легкому облачку, стремится вознестись к небесам и очиститься, чтобы превратиться в духа, оберегающего покой живых.
Теперь попробуем взглянуть на иероглиф «дух». Здесь мы видим элемент «белизна», символизирующий обглоданный червями белый скелет. В то же время белый цвет, как известно, символизирует заключенную в теле энергию. Дух, в отличие от души, остается поблизости от разлагающейся и пожираемой червями плоти. Он всеми силами цепляется за жизнь. Даже лишенный телесной оболочки, дух продолжает скитаться по земле.
Таким образом, в каждом человеке уживаются дух и душа, и только от него самого зависит, что одержит верх.
Стремящиеся к очищению души собираются на горе Исидзути, а жаждущие вернуться в телесную оболочку духи — в Ущелье Богов. Между ними, словно мостик, пролегла Божественная река Ниёдо. Случается, что дух и душа после смерти находят друг друга, перебравшись через Ниёдо. Что произойдет, слейся они снова воедино? Вероятно, плоть перестанет быть привилегией живых. Хотя, если допустить, что плоть и есть сочетание души и духа…
Тоса с незапамятных времен считалась местом обитания дьявола и мертвецов. Возможно, в древности люди после смерти не распадались на дух и душу, а просто переходили в иную форму существования. Если допустить, что мертвецы и живые когда-то уживались в одном и том же месте, то, вероятнее всего, таким местом был Сикоку — остров мертвых.
На этом первая часть книги Ясутаки Хиуры заканчивалось. Вторая была посвящена старинным местным преданиям. Фумия отложил книгу и уставился в потолок.
Души, стремящиеся покинуть тело, поднимаются на гору Исидзути. Духи, цепляющиеся за плоть, собираются в Ущелье Богов. Остается выяснить, каким образом туда попал столб с горы Исидзути…
Еще раз. Ущелье Богов — обитель духов мертвых. Какую цель преследовали древние люди, которые перенесли туда камень с вершины горы?
В распахнутое окно тускло светила луна. В комнате становилось все прохладнее, но Фумия уже не чувствовал холода. Подложив руку под голову, он застывшим взглядом глядел в потолок.
Перед его мысленным взором проносились образы древних людей, в диковатом танце кружащих вокруг столба посреди Ущелья Богов. Их лица покрыты татуировками, на руках и ногах позвякивают браслеты, тела украшены кабаньими клыками.
Сумрак постепенно рассеивался, откуда-то пахнуло сыростью, воздух вокруг внезапно стал липким и вязким.
Фумия неподвижно вытянулся на постели. Тело стало тяжелым и неповоротливым. Его неотвратимо тянуло вниз, в холод, на самое дно сознания. Кружащиеся в танце фигуры стали расплываться, словно он смотрел на них сквозь мокрое стекло. На лицах людей было написано блаженство, танец отдавал безумием. Почему он не слышит музыки, не чувствует их горячего дыхания? Фумия пытался коснуться людей, но руки хватались лишь за бесплотный воздух.
Тело его постепенно остывало, губы синели. Однако Фумия был приятен этот ледяной холод. Бескровные губы растянулись в улыбке навстречу бездонной бездне.
Глава 6
Черная стрекоза присела на мокрый камень. Было видно, как в воде шевелят плавниками рыбы.
Положив на колени альбом для набросков, Хинако устроилась на берегу Сакагавы. Противоположный берег был усеян деревенскими избами. В полях мелькала зеленая фуражка почтальона. Ласковое солнышко выманило девушку из душного дома.
Прошлой ночью ей не спалось. Нет, она не раскаивалась в том, что выгнала Тору, но было неприятно сознавать, что она причинила ему боль. А еще, лежа без сна, она думала о том, что, к сожалению, потеряла Фумия… На душе было пусто и зыбко.
Они старательно возводили мост, но в самый последний момент он рухнул. Тонкая нить, незримо связывавшая их, бесследно исчезла. Что делать, если стоишь на разрушенном мосту? Нельзя ни двинуться вперед, ни отступить назад. Можно только замереть на месте, в ужасе наблюдая, как мутный поток уносит опоры, которые некогда казались такими надежными.
За спиной послышались чьи-то шаги. Хинако оглянулась и увидела, что к ней приближается Ясудзо Оно с мешком через плечо.
Хинако неловко поприветствовала соседа, а тот замедлил шаг:
— Вчера какой-то солидный господин приходил, искал тебя. Нашел?
Похоже, вся деревня уже в курсе приезда Тору. По интонации соседа было ясно, что он видел, как они с Фумия вместе вернулись на машине. Превозмогая неприязнь, Хинако учтиво поблагодарила его.
— Нашел. Спасибо большое. Знакомый из Токио заезжал повидаться. Уехал в тот же день.
Ясудзо вытаращил глаза:
— Из Токио?! Специально приехал из Токио, чтобы встретиться с тобой?!
Ясудзо явно снедало любопытство, но Хинако быстро сменила тему:
— Как ваш урожай?
Лицо соседа моментально приняло кислый вид.
— Да вот, картошку иду выкапывать. Это вообще-то бабкин огород, да только она со вчерашнего дня сама не своя — заперлась в комнате и сидит как сыч. В такую-то жару! Словно подменили ее. Сходи, говорю, на огород, проветрись, а она за свое: подальше, мол, надо держаться от Ущелья Богов.
— Ее огород возле ущелья?
— Не доходя. Но старуха сейчас от каждого куста шарахается. Вчера еще сосед заходил — вот принесла нелегкая! — говорит, видал привидение. Мол, отец покойный ему явился. Так наша бабка, как услышала, побледнела, руками замахала. О-ох… Все с ума посходили от этой жары. Зашел в лавку, а там тоже только и разговоров что о каких-то привидениях и призраках. — Ясудзо был явно не прочь почесать языком. — А еще поговаривают, молодая жена Фудзимото сбежала. Уж не знаю, брешут или правда?
Хинако уже приоткрыла рот, но вовремя опомнилась.
— И о чем только нынешняя молодежь думает? Вот сын Симадзаки тоже бросил жену с малыми детьми, только его и видели.
Значит, Юкари с Кимихико все же уехали в Осаку. Наверное, сразу после того, как ушли от нее.
— Тидзуко вчера заходила к ним в магазин, хозяин сказал, что поедет разыскивать беглянку. Дуралей! Я бы на его месте нашел себе новую жену да зажил припеваючи. — Ясудзо хрипло засмеялся. — Слушай, Хинако, а может, тебе за него пойти?
Хинако с трудом сдержалась, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь гадость. Ясудзо, посмеиваясь, зашагал в сторону Ущелья Богов.
Девушка задумчиво глядела на воду. Юкари сказала, что она совсем не знает Якумуру. Пожалуй, она права. Хинако приехала в деревню зализывать душевные раны, а что получила? Разочаровалась в дружбе с Саёри, испортила отношения с Фумия. Не вернись она в Якумуру, никогда не узнала бы о смерти Саёри, не влюбилась бы в Фумия. Жила бы себе с Тору, ссорилась, мирилась.
Похоже, все напрасно и лишено всякого смысла.
Хинако постаралась выкинуть тоскливые мысли из головы и снова взялась за альбом — да так и замерла с карандашом в руке.
