руках, козырнул и, вздымая брызги, катер отчалил.
- Ну, вот и всё! – Игорь плюхнулся на диван, который тут же заскрипел и мягко просел под тяжестью веса.
- И что ты им сказал? – не переставая пыхтеть, поинтересовался Борис Львович.
- Так и сказал, что известный журналист Игорь Завадский, из Москвы. Здесь в гостях у своего друга с частным визитом. Всё, как есть.
- Отморозки! – не успокаивался хозяин. – Им ведь, как дуракам, закон не писан.
- Да не волнуйтесь вы так, Борис! У них своя работа, у нас своя.
Тот, в сердцах налил себе полный бокал и залпом выпил.
- Умеют ведь люди настроение испортить. Ты уж извини!
- Да нормально всё! Ничего ведь не произошло, - успокаивал Завадский старика, искренне не видя причины для волнения. Лицо хозяина раскраснелось то ли от волнения, то ли от вина.
Игорь оглянулся вокруг. Неприметный Володя как сквозь землю провалился. Да и из команды никого не было видно. Видимо, эти люди действительно хорошо знали своё дело, умели быть невидимыми. Он ещё раз сделал глоток вина. Обжигающий вкус разлился по телу благостной истомой и он вальяжно облокотился на спинку дивана.
- Хорошая у тебя фамилия. Завадский! – Борис Львович потихоньку оттаивал. – Режиссёр был такой. Не родственник?
Игорь махнул головой.
- Любите ли вы театр, как люблю его я? Эх, какие я политические постановки разыгрывал в своё время! Тот Завадский бы перевернулся от зависти! Ну, да речь не об этом. Ты знаешь, что мне туда, - Бори Львович неопределённо махнул головой в сторону, - путь закрыт. Не буду описывать, что сейчас там происходит, ты и так в курсе. Время нелёгкое, переломное.
- Борис Львович! Да оставьте вы всё эту патетику!
- Хорошо, хорошо, - послушно согласился тот. – Только я всё же издалека зайду, можно?
Завадский никак не мог понять своего отношения к этому далеко не молодому человеку, в силу обстоятельств лишённого семьи, домашнего уюта, а теперь и Родины. Прячет горесть невозможности иметь всё это за маской смешливости и самоиронии. А с другой стороны настоящая акула бизнеса и политики. Звериное чутьё на опасности, коими изобиловало его блистательное восхождение на политический Олимп, сделав не последним человеком у рычагов управления огромной страной. И столь же невероятное падение. Немало хищников обломало зубы и неменьшее число канувших в небытие в сокрушимой схватке с ним. Наверняка, по трупам прошёл, взбираясь к высотам. Интриган он был известный. А, может, это и называется блистательный политик? Сейчас чёрт ногу сломит, такая неразбериха. Должны пройти годы, чтобы разобраться во всём – где правда, а кто не прав. И то сомнительно.
Но он невольно проникался симпатией к этому полноватому и такому жизнелюбивому старику. Чем-то неуловимым он напомнил Игорю отца. Ну, если не очень напоминал, то уж, по крайней мере, Игорю бы очень хотелось, чтобы это было так.
- Извини, я буду всё упрощать. Во-первых, тема сама по себе огромна и включает в себя многовековые пласты, а во-вторых, я и сам многого не понимаю в этой истории. Многое даже от меня было скрыто. Вот ум отказывается всё это воспринимать, да и руки связаны, но у тебя мозги помоложе, докопаешься…
- Так вот, - задумчиво продолжил Лесоводский, явно осторожно подбирая слова, от былой смешливости не осталось и следа, - не для кого не секрет, что знание может представлять определённую опасность, а определённое открытие кардинально изменить не только судьбу отдельной страны, но и всего человечества! Ну, не готово ещё человечество ко многим открытиям! Поэтому с самых давних времён вводилась цензура на слишком опасные научные открытия. Цензура, - если так можно назвать пылающие огни инквизиции, уничтожающие не только книги и рукописи, содержащие эти открытия, но и столетиями изничтожало редких и уникально талантливых людей. Выкорчёвывать – так с корнем!
Им только дай волю и костры опять запылают даже в наше время! Но время костров прошло, слава Богу! И то, что раньше называли колдовством, сейчас называют наукой. Ведь что такое религия? Ты думаешь, иллюзия? Нет, знание. Которое планомерно исковеркивалось и искажалось.
А ведь власть человека над природой может стать безграничной, - у Лесоводского вдруг загорелись глаза. – Ты только подумай, что бессмертие и контроль над силами природы в его власти и всё, что происходит во Вселенной, может быть ему известно! А чего уж стоит такое знание, как средство укрепление власти?
Завадский оторвал взгляд от пунцовых завитушек на дне бокала. Где-то он читал, что такой осадок свойственен только очень дорогим винам. Он удивлённо приподнял брови, и с интересом посмотрел на собеседника.
- Поверь мне, - чётко выговаривая каждое слово, произнёс тот, - это происходило и происходит до сих пор. Политики и церковники не то, чтобы не прочь побаловаться колдовством в своих целях, а очень даже активно его используют. Власть и сила – вот две потайные дверцы, ключ от которых даёт это знание. Никто не преподаёт его ни в каких университетах. Но… Если уж оно пережило всё исторические катаклизмы, значит, его кто-то бережно хранит. И тратит колоссальные средства на сохранение его от людей непосвящённых, как это делала инквизиция.
- Вы хотите сказать…, - Игоря осенила внезапная догадка, но Лесоводский перебил его:
- А у вас на телевидении разве не так? Что машешь? Ты можешь говорить всё, что вздумается, без всякой цензуры?
- Ну почему же? Существуют определённые запреты. Вот вы знаете, например, если показать сюжет о самоубийстве, то процент суицида в этом регионе по непонятным причинам возрастает. Особенно, среди молодёжи. Невероятно, но факт! И я думаю, это логично, не провоцировать людей. Для их же безопасности.
- Значит, существуют люди, которые дают определённые установки? - Лесоводский вопрсительно посмотрел на Игоря. - Запреты в целях безопасности народа от него самого?
Завадскому ничего не оставалось, как согласиться.
