искренним восхищением поблагодарить Богов за чудесный подарок, как поток засосал его и он снова понёсся с неимоверной скоростью вниз, к лучезарному храму, победно подняв над собой слившийся с рукой меч.
Земля увеличивалась в размерах и казалась уже не сверкающим голубизной шаром, а серовато- коричневым картонным макетом в кристаллической решётке крупных шестиугольников со словно обведёнными бурой краской линиями континентов, материков и морей.
Провалившись сквозь крышу, Дино плавно опустился на мозаичный пол часовни. Меч в руке затрепетал, будто почуял невидимого врага. Слева мелькнула какая-то тень и Дино заметил, как отвратительнае создание шмыгнуло за алтарь и замерло в страхе.
Тварь рассыпалась от одного прикосновения освещённого оружия. Теперь храм был точно чист. И тут Дино с ужасом подумал,если даже в таком сильнейшем святом месте эти непроявленные сущности умудряются заводиться, как паразиты, что говорить о только что отстроенной и ещё не освящённой церкви, где изголодавшиеся нечеловеческие создания ждут легковерных прихожан!
Стоило ему об этом подумать, как в мгновенье ока он снова оказался под шестикрылым Серафимом, искусно выписанным на внутреннем своде Главного храма страны.
Такое скопление мерзопакостных дряней он видел только путешествуя по нижним, самым тяжёлым слоям Тонкого мира, где голодные духи умерших преображались и принимали облик того, чего они страстно желали и уделяли много внимания при жизни. Мужчины, безраздельно одержимые сексом быстро теряли там человеческий облик и превращались в ту часть своего тела, которая занимала большую часть его сознания. Удовлетворение ненасытных желаний в плотном мире трансформировалось в неописуемо- безобразные формы - уродливые фаллосы и влагалища расхаживали на тонких ножках и охотились друг за другом бесконечно совокупляясь, раздутые животы впихивали в себя всё, что попадалось им на пути и вливали в непомерное чрево зловонную жидкость.
Церковь буквально кишила такими же фантастическими уродами, словно сошедшими со страниц гоголевской повести о Вие, превратив её в адову помойку! Твари всех форм и размеров копошились в углах, носились с пронзительными визгами мимо изображения Бога-отца, больше похожего на пациента психиатрической клиники, висели на люстре главного купола, заключённой в шестиконечную звезду. Они суетились, дрались, хрюкали и поглощали друг друга, непрерывно чавкая и утробно клокоча. Тлетворный запах гнили, смерти и распада витал под сводами.
Дино брезгливо взирал на это прибежище демонов.
То тут, то там на стенах вспыхивали начертанные огненным пламенем имена чужеродных низших богов. Кабалистические знаки пестрели на полу и колоннах, подсвечниках и крестах.
Кому понадобилось, следуя приказам своих хозяев так далеко увести народ в мир слепой веры в мёртвые догмы, превратив его в покорное стадо и нагородить это гигантское скопище символов и тайных знаков, призвав всепожирающих духов, заставить позабыть светлые законы Матери-Природы, вместо того, чтобы славить её Истину, красоту жизни, разбудить спящую в себе духовность? Кто закрыл людям глаза, скрыв знания об окружающих их мирах, вселенной и едином космическом Разуме?
В отличие от гоголевского Хомы Дино не стал чертить на полу магический круг. Меч придавал ему силы, к тому же нужно было испробовать его перед решающим боем и Дино, не раздумывая, бросился на борьбу с нечистью.
Глава 41.
Дино очнулся от боли. Он был совершенно опустошён. Из тела словно выкачали всю энергию. Внутри зияла гигантская, угнетающая дыра, пустота. Сводящая с ума бездна наполнила его оболочку, поглотив чувства, мысли и только ноющая боль в руке напоминала о недавней битве. Можно подумать, он махал мечом, сражаясь с нечистью наяву, а не во сне.
Снаружи, как сквозь толщу силикатного клея возникли голоса.
- И что, за эту х-йню отваливают кучу бабла? Аристарх Нилыч, вот скажите, что они в ней находят?
- Семён, за одну такую, как ты выразился, х-йню, я могу спокойно содержать клинику в течение полугода. И если бы не он, мне пришлось бы всех психов выпустить в город, мне же их кормить нечем! Смотри, как очнётся, ты ему сразу кисти в руки. Пусть работает, трудотерапия ему на пользу.
- Я всегда говорил, что у этих америкосов мозги набекрень свёрнуты! Такие бабки! - не унимался второй голос.
Перед замутнёнными глазами нависла белая пелена. Воздуха не хватало, пелена, оказавшаяся потолком, давила, мешала дышать, а жёлтый цвет выкрашенных стен утомлял и раздражал своей ядовитостью. На фоне этой лимонной вакханалии обрисовался бритый и мощный, в складках как у мастифа, затылок с оттопыренными, боксёрскими, ушами. Тяжеловес пригнул голову, грубо посаженную на могучие плечи, скрытые белой тканью застиранного халата, набычился и тщетно силился понять, что же могло так зацепить забугорных толстосумов в незамысловатой на его взгляд картине, стоящей в углу, что они готовы отвалить за неё целое состояние.
В сумеречном свете на фоне явно неземного пейзажа смутно угадывались призрачные очертания фантастических сооружений и летательных аппаратов, окутанных лучами маленького, похожего на звезду, солнца. Хаотичное, на первый взгляд, нагромождение красок, грубо размазанных перемешанных мазков, оливковых теней и каштановых золотистых оттенков издалека являло собой ирреальную, но совершенно чёткую фантасмагорию.
'Бля, я тоже так могу!' - недоумённо пожал он здоровущими плечами, а вслух спросил:
- И за что его к нам, раз такой гениальный?
- Это не наше дело! Органы перед нами не отчитываются.
- Пить, - облизнул Дино пересохшие губы. Ослабевшей рукой он дотянулся к стоявшей на тумбочке среди завала выдавленных тюбиков с краской, грязной, в мутных подтёках, баночке из-под майонеза. По прозрачной поверхности жидкости гуляли ослепительные размытые гроздья бликов, пойманные из зарешеченого окна и отражаясь, они превращались в приклеенные к потолку пятна качающихся солнечных зайчиков. Дино жадно припал к банке, тонкие потоки заструились, выливаясь изо рта, путались в бороде и протекая сквозь нее, падали каплями на впалую грудь.
Над ним склонилось уставшее полное лицо с моржовыми усами.
- Я тебе кашки принёс, поешь. А то уж пятые сутки не ешь ничего.
На кровати лежал крайне исхудавший нежилец. В нём трудно было узнать бывшего архивариуса. Щёки его ввалились, лицо осунулось, русые волосы спутанными космами расметались по подушке, открывая высокий лоб, рыжеватая бородка, которая изменила лицо до неузнаваемости, топорщилась и только глубоко запавшие глаза, немного затуманенные, лучились спокойно-глубоким светом, исходящим, казалось, из глубоких колодцев живой любви.
' С него бы иконы писать!' - Аристарх Нилович, или как его здесь все называли, просто Нилыч, а то и Вилыч за его без конца прописываемые болезненные уколы, зачарованно вглядывался в измождённые черты больного.
- Где я?
- Не волнуйся, - Нилыч заботливо укрыл больного. - В психиатрической клинике. А я - твой лечащий врач.
Дино застонал. Снова резкая боль пронзила его, словно кто-то невидимый наносил удары в разные части тела.
Доктор приподнял простынь и обомлел.
- Твою мать! Семён!
Лысый санитар, и сам оказавшийся похожим на собаку-убийцу, шустро для его комплекции подскочил к
