искать будет нетрудно. Бумаги и фотографии с фотоаппаратом могли лежать только в тумбочке или в шкафу. Однако его ждало разочарование. Тумбочка оказалась наполнена лекарствами, вероятно, принадлежавшими Полине Дементьевне, в шкафу же висело несколько платьев и два пальто. Следов нужных Гоголеву вещей не было и в помине. Галина победила! Она не блефовала насчет юриста. Он со злостью захлопнул дверь шкафа, не заботясь о произведенном им шуме. Какая теперь разница, застанет его здесь Сомова или нет? Это ничего не изменит. Толчок закрываемой дверцы сотряс ветхий предмет меблировки, и на голову Владимиру посыпались листы бумаги. Обшаривая шкаф, он не обратил внимания на эту макулатуру, заметив лишь, что все они были исписаны Галиным почерком. Теперь же, собирая их, он заметил титульный лист, на котором красовалось название: «Импровизатор». Мужчина побледнел. Так назывался его первый роман! А вот и второй – «Кесарю – кесарево». А это конец третьего, нового, никак не дававшегося ему. Неужели случайность преподнесла ему произведения Дианы?! Это тоже неприятные улики, и их необходимо забрать. Он лихорадочно сгребал все в сумку, пока его не пронзила мысль: почему романы написаны почерком Галины? Этому было только одно объяснение: автором произведений оказалась его подруга. Вот почему ей надо было уничтожить Владимира как человека и как писателя. Ловко же Галка это придумала с Дианой! Даже заставила Красовскую переписать собственные свои произведения ее почерком! Однако правда выплыла наружу. Внезапно обессилев, он сел на стул. Ужасно захотелось курить. Гоголев давно бросил это вредное для здоровья увлечение, но сейчас отдал бы все на свете за одну сигарету. Борьба с Галей не имела смысла: Сомова действительно имела на руках все козыри. Он достал из барсетки телефон и набрал номер Галины. Та немедленно откликнулась:
– Ты где? Я жду тебя уже двадцать минут. Если это глупая шутка…
– Место встречи изменилось, – перебил ее Гоголев, – но свидание не отменяется. Я жду тебя возле твоего дома. Приезжай прямо сейчас! Я тебе все объясню.
– Ну, смотри…
Ему почудилось: она заскрипела зубами от злости.
– Не советую со мной шутить!
– И не думаю…
Журналист знал: Сомова снова возьмет такси и через несколько минут будет здесь. Однако он не собирался наводить порядок на участке и в доме, чтобы скрыть следы своего пребывания. Наоборот, своей откровенностью он хотел разбудить в душе бывшей любовницы хоть искорку доброты. Когда к дому подъехала машина, он бросился к калитке и распахнул дверь. Увидев его, девушка побледнела:
– Что ты здесь делаешь?!
Мужчина взял ее за локоть.
– Зайдем в дом.
Она вырвала руку.
– Ты приглашаешь меня в мой собственный дом?
– Выходит, так.
– Прекрасно!
Сомова уверенно прошла к входной двери.
– Почему она открыта? Ты проник ко мне как вор? Ты рылся в моих вещах?!
Он опустил голову.
– Да.
– Интересно. – Сомова, не снимая туфель, уселась на стул. – Ты искал здесь доказательства против себя, правда? Ты не поверил мне? А зря! Потратил драгоценное время – и ничего не нашел.
– Нашел.
От удивления девушка раскрыла рот.
– И что же?
– Романы Дианы.
– И это все?
– Их писала ты, Галя!
Бывшая любовница не стала с ним спорить.
– Догадался, значит! Я не отрицаю. И что от этого изменилось? Ничего!
Владимир схватил ее за руки:
– Но все может измениться! Галя, я обещаю, что больше никогда не буду писать! Впрочем, это и так понятно. Я никогда не напишу так, как ты, а произведений другого рода от меня никто не ждет. Все деньги, все гонорары я отдам тебе. У тебя все будет прекрасно!
Она резко поднялась.
– Ты стал ясновидящим?
– Об этом нетрудно догадаться.
Сомова подошла к окну и задернула занавеску.
– В отличие от тебя, мне не нужны деньги. Я полна желанием поквитаться с тобой. И я это сделаю! Если ты все сказал, я вновь указываю тебе на дверь. И предупреждаю: если ты еще раз попытаешься проникнуть ко мне в дом, я обращусь в милицию. Не хочешь неприятностей – не стой у меня на пути! Ну, что уставился? Убирайся!
Он кусал губы.
– Это твое окончательное решение?
– Естественно. – И она расхохоталась: – Рыбке не соскочить с крючка!
Владимир уже подходил к остановке, а в ушах его все еще звучал смех бывшей любовницы.
Вернувшись домой, он опустился на многострадальный диван, все эти последние месяцы подслушивавший его горестные мысли, и закрыл лицо ладонями. Он понимал: пришло время сделать решительный шаг. Иначе нельзя. С Галей им никогда не найти общего языка. К прежней жизни нет возврата. Наверное, это правильно. Ведь, если честно признаться, сейчас он проживал не свою жизнь. Да, не свою. Если бы Владимир не украл чужой роман, он никогда не стал бы известным писателем, не встретил бы Лизу, и она не захотела бы стать его женой. Теперь все следовало расставить на свои места. Он дотянулся до мобильника, небрежно брошенного на тумбочку, и набрал Лизин номер. Ее голос показался ему чужим и холодным.
– Слушаю тебя.
– Я так соскучился, любимая…
Она фыркнула.
– Что-то не верится! Столько времени – ни слуху ни духу о тебе. Неужели ты до сих пор не мог решить, что делать с гонораром?
Гоголев собрался с силами.
– Ты имеешь право знать правду. Я долго не решался сказать тебе…
Лиза удивилась:
– Правда? Какая правда?
– Правда, что я больше не напишу ни одной книжки.
Девушка тяжело задышала.
– Откуда тебе это известно?
– Я чувствую, Лиза, – он с трудом выговаривал слова. – Недаром я ездил в эту проклятую командировку! Мне необходимо было сменить обстановку, но ничто не помогло. Больше мне не написать ни строчки. Перед тобой уже не известный писатель, а несчастный человек. Поэтому я и тянул с покупкой дома. Мы можем приобрести его хоть сейчас, однако вскоре нам не на что будет жить. А существовать за счет твоего папы – это выше моих сил!
В ее голосе зазвенел металл.
– И что ты предлагаешь?
– Я люблю тебя, как до этого не любил никого, – проникновенно начал Владимир. – Если ты так же любишь меня, выход есть. Я вернусь в издательство, на место заместителя главного редактора. Арсен с удовольствием возьмет меня на старую должность, с голоду мы не помрем, но вот шиковать – это у нас не получится.
На мгновение ему показалось: сейчас Лиза успокоит его, ведь если любовь, о которой она не раз
