– Желаю удачи.
Гоголев помчался к себе, чтобы поскорее закончить текущую работу и приступить к своей рукописи. К его удивлению, через полчаса он все закончил. Владимир отнес документы в бухгалтерию и рванул к Арсену.
– Отпустишь меня сегодня пораньше?
Армянин что-то черкал на отпечатанных листах.
– Сегодня – да. А вообще, бери сюда свой ноутбук и твори. Мало ли зачем ты вдруг мне понадобишься?
– Хорошо, шеф.
Насвистывая какую-то веселую мелодию, Гоголев вышел из редакции и стрелой понесся домой. В голове его слагались целые абзацы и главы. Так, на чем он остановился в прошлый раз? Решающее объяснение героев. Что-то ему не понравилось тогда. Помнится, объяснение происходит на пустынном берегу моря. Надо все заменить. Но, подумав, он решил не переделывать такой большой кусок. «Море перед бурей отражает душевное состояние женщины», – констатировал Гоголев, открывая дверь квартиры. Заместитель главного редактора наскоро пообедал и сел за компьютер. Строки сами ложились на бумагу, будто кто-то невидимый подсказывал ему слова и сюжетные линии. К вечеру молодой автор написал пятнадцать страниц и решил поставить точку. Мысли по-прежнему роились у него в голове, двигали действие, но глаза сильно устали и болели.
«Будущий писатель должен беречь зрение». – Владимир решительно встал и отправился в кухню. Пустой холодильник ничуть его не огорчил. Чай и завалявшийся леденец сойдут. Он был сыт духовной пищей. Отхлебывая ароматный напиток, мужчина удивился: за все это время он не вспомнил о Галине. Честно говоря, она как-то отошла на задний план. Арсен прав. Пусть женщина решает сама, как ей поступить. Если понадобится помощь с его стороны, он ее Галине окажет.
Глава 6
Прошло две недели. Гоголев целиком погрузился в свой роман. Никто на работе не докучал ему, не навязывал дополнительных заданий. Женский коллектив есть женский коллектив, и по «цыганской почте» редакцию облетела весть: заместитель главного пишет роман, который его шеф собирается раскрутить. Все ждали завершения работы над произведением и вынесения вердикта Арсена не меньше, чем сам автор. И вот последний лист украсила завершающая строчка. Гоголев распечатал свое творение на редакционном принтере и преподнес шефу.
– Готово.
Арсен подержал в руках папку с файлами.
– Объем подходящий. Остальное скажу после прочтения. Главное – не торопи меня. Быстро такие дела не делаются.
– Я все понимаю.
В этот день Владимир уходил из издательства гордый собой. Пусть его шеф еще не сказал ни да, ни нет, но первый роман уже ознаменовал собою открытие серии Гоголева. Сам он был уверен: Арсену понравится. Он любит подобные сюжеты. А пока что – автор подождет. Пусть приятель вчитается и скажет ему как можно больше комплиментов. И мужчины любят доброе слово.
К удивлению Гоголева, Арсен вызвал его к себе через два дня.
– Я прочитал твой роман. – Армянин смотрел прямо в глаза приятелю. – И скажу честно: это никуда не годится.
Владимир побагровел:
– Никуда не годится?! Я не ослышался?
Авдолян побарабанил пальцами по стеклу.
– Ты же не упадешь в обморок, как тургеневская барышня? Мы прежде всего бизнесмены и рассматриваем книгу как продукт. Твой продукт плох. Он не пойдет на рынке. Нет, десяток читателей я тебе гарантирую, однако этого мало. Мой тебе совет: издай это за свой счет и раздари нашим женщинам.
Последние слова буквально сразили автора.
– Издать? Раздарить? Ты серьезно?
На лице Авдоляна было написано: он не шутит.
– Серьезнее некуда.
Гоголев опустился на стул:
– Значит, не понравился…
– Я же сказал: никуда не годится. По правде сказать, я и не дочитал до конца.
– Что же не так?
– Во-первых, тяжеленный язык, – втолковывал Арсен своему другу, как маленькому ребенку, – во- вторых, где ты взял такой сюжет? По-моему, он для неразвитых подростков. В-третьих, все герои – просто дебилы. А ту парочку милиционеров, берущихся расследовать дело, надо отправлять в психиатрическую больницу. Ты порою залезаешь в дебри, которые никому из публики даже среднего интеллектуального уровня не будут интересны. Неужели ты не мог придумать ничего лучшего? Жизнь полна таких историй! Стоит только не торопиться и выбирать их из множества банальных случаев. У тебя еще есть время.
– Может, над ним стоит поработать? – без энтузиазма спросил Гоголев. Арсен покачал головой:
– Этот роман безнадежен, еще раз повторяю тебе. Если не хочешь издать его за свой счет и подарить нашим женщинам на Восьмое марта, тогда сожги, как Мастер, и убедишься, что далеко не все рукописи не горят.
Его ирония казалась жестокой, однако приятель не обижался. Он понимал: Авдолян отвечает за каждое свое слово, потому что отвечает и за каждую копейку.
– Начни сначала. – Армянин подошел к Владимиру и положил ему на плечо свою тяжелую руку. – Поразмысли, покумекай. И у тебя получится, если ты обладаешь талантом. А если таланта нет, выбивайся на другом поприще. Ты неплохой журналист. Я вот ничего писать и не собираюсь. Разбогатеем на другом. Наше издательство ждет большое будущее, и это говорю тебе я, Арсен Авдолян! Выше нос, дружище!
Его бодрые возгласы не улучшили настроение Гоголева. Владимир представлял себе этот день совсем не так. Он еле сдерживался, чтобы предательская слеза не выкатилась из глаз. Не хватало еще разреветься перед армянином!
– Расстроился? – участливо поинтересовался шеф.
Гоголев вздохнул:
– Вагон работы – коту под хвост.
– А как же Толстой, который переписывал «Войну и мир» восемь раз?
– Судя по всему, мне до него далеко.
Арсен ободряюще улыбнулся:
– Первый блин у многих комом. Пеки второй.
– Постараюсь…
Владимир выглядел таким расстроенным и усталым, как будто он всю ночь разгружал вагоны. Авдолян решил: сегодня его друг – не работник.
– Ступай-ка домой, – проговорил Арсен, – и хорошенько отоспись. Кто знает, может, тебе в голову придет замысел потрясающего бестселлера.
Гоголев не стал с ним спорить. Он действительно не мог больше находиться в издательстве. Распалившееся воображение рисовало ему ехидные взгляды коллег, которые пока еще не знали о судьбе романа заместителя их шефа.
– Да. Пожалуй, я пойду, – согласился он.
– Не печалься. Вспомни известных писателей и поэтов. Их самые гениальные вещи родились далеко не сразу.
Владимир на минуту вошел в кабинет, взял борсетку и отправился домой, купив по дороге бутылку водки «Абсолют». Ведь, если посмотреть с другой стороны, для него этот день во всех отношениях – знаменательный. Роман окончен и отвергнут. Гоголев доплелся до дома, пиная впереди себя, как мальчишка, пустую жестяную банку из-под пива, прогнал соседского кота, уютно расположившегося на скамейке возле подъезда, не ответил на приветствие соседки и трясущимися руками вставил ключ
