– Самоубийство? – выдавила она срывающимся шепотом. – Думаете, это было самоубийство?
– Могло быть, – ответил Морган уклончиво, не желая прямо подтверждать свое мнение, неприятное и ему самому.
– Думаете, надо оставить все как есть? – спросила она безжизненным голосом.
– Вероятно, это разумней всего.
– А что же мне теперь делать? – встревожилась она. – Ехать в Лондон на… на… – и не смогла выговорить то слово.
– Мистер Бартлетт сделает все необходимое. Велите ему доставить тело лорда Каррингтона сюда.
– Сюда? Зачем? Ведь Вестгейт-Мэнор больше не принадлежит семейству Каррингтонов.
– Не такой уж я изверг, чтобы отказать человеку в месте последнего успокоения. Разумеется, похоронят его здесь, – резко проговорил Морган, и из-за возникшего в нем чувства собственной вины слова эти прозвучали более жестко, чем ему хотелось бы.
– Спасибо вам, – сказала Алиса слабым голосом. – Я теперь же извещу мистера Бартлетта.
Она сидела неподвижно, сжимая бокал с забытым бренди. «Самоубийство, самоубийство», – эхом отдавалось у нее в мозгу. Она старалась воскресить какие-нибудь приятные воспоминания, связанные с отцом, но тщетно, лишь возмущение и горечь овладевали ею.
Еще сильнее опечалилась она, осознав, что никого из родных у нее больше нет. Джереми Каррингтон был эгоистичным человеком, холодным, равнодушным отцом. Вот и теперь – покончил с собой, а дочери заглаживать его вину.
Герцог что-то сказал ей, она смотрела на него невидящим взором. Попыталась собраться и выйти из оцепенения. Герцог повторил:
– Что мне сделать для вас, мисс Каррингтон? Чего бы вы желали?
Ей захотелось крикнуть: «Избавить меня от всего этого! Сделать так, как было раньше, пока вы не вошли в наш дом! – Алиса закрыла глаза, стараясь изгнать из мыслей эти упреки. – Волноваться бы из-за цен на зерно, переживать – как скажется погода на урожае в этом году… И не желаю, чтобы меня вышвыривали из дома моего. Не хочу хоронить такого отца, который взял да прикончил себя».
Совершенно сломленная, Алиса выпила весь бренди из судорожно сжимаемого бокала.
– Вы и так уже достаточно сделали, ваша светлость, – ответила она холодно, ибо испытывала потребность выплеснуть на кого-то свои страдания, хотя и понимала, что винить его не имеет права. – Простите, но я сегодня не смогу сопровождать вас при объезде имения. Надо безотлагательно отправить некоторые письма.
Она вышла, а Морган еще несколько минут после этого, заворожено уставившись на дверь, размышлял, пойти за нею или нет. И, подивившись тому, как глубоко тронут ее горем, страстно пожелал сделать или сказать что-то такое, от чего бы ей стало легче, но ничего подходящего не смог придумать. И неизъяснимо сильный гнев на лорда Каррингтона охватил Моргана. Как мог человек быть столь невнимательным и жестоким к своему ребенку? Нет, это невообразимо.
Герцог откладывал свой отъезд как можно дольше, надеясь, что Алиса станет искать его. Решив в конце концов, что следует самому найти ее, он зашел в большую гостиную и увидел Алису, отрешенно смотревшую в окно.
Услышав шаги, она обернулась, и герцог успел заметить в ее глазах проблеск боли прежде, чем она его подавила.
– Уезжаете, ваша светлость? – спросила она ровным голосом.
– Если не могу помочь чем-то еще…
Алиса отрицательно качнула головой. Порывисто шагнув к нему, она протянула руку, чтобы попрощаться, намереваясь при этом принести извинения за неучтивое поведение. Безошибочно поняв это, герцог взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал запястье.
Глаза их встретились… И задержались… И мгновение они смотрели друг на друга так, будто связаны глубоким родством душ. И стремительно наросло такое напряжение, что Морган не устоял перед страстным желанием обнять ее. Он бережно, но властно втянул Алису в кольцо своих рук и крепко обнял, как бы утешая подобной близостью мужской силы.
Его поступок захватил ее врасплох, но она поборола упрямую сдержанность и не воспротивилась, приняла спасительность объятия. Физическая и духовная сила герцога породила в ней неведомое ощущение защищенности. Отметив ладное соответствие их тел и дивясь его совершенству, Алиса подняла лицо, чтобы молча поблагодарить за сострадание.
Их взоры вновь встретились, неизведанная могучая волна чувств захватила Моргана, и он без раздумья запечатлел на ее губах чувственный поцелуй, долгий и проникновенный, отдаваясь той страсти, что пробудила в нем Алиса. Когда опамятовался, сразу же ощутил ее изумление и робкую ответную реакцию. Сконфуженный, он прервал поцелуй так же внезапно, как и начал, и отступил от нее, досадуя на себя, что так потерял голову.
У Алисы перехватило дыхание. Силясь прийти в себя, она пытливо взглянула на герцога. И слегка заколебалась – поцелует ли снова, окажись она опять в его объятиях? А поцелуй его был самым замечательным из всего, что она когда-либо испытала: настойчивый, но бережный, крепкий, но и нежный. Жаль, что прервался.
Морган, глянув на ее отрешенное лицо, нахмурился. Подавив внезапный всплеск эмоций, в котором чуть не захлебнулся, он отступил еще на шаг и решил, что самое время спешно ретироваться.
– Всего доброго, мисс Каррингтон.
– И вам, ваша светлость, – ответила она, обескураженная его суровым тоном.
Он направился к выходу, явно торопясь уйти, а она недрогнувшим взором проводила его. Затем вернулась к столу с незаконченным письмом и, резко тряхнув головой, постаралась выбросить из мыслей все происшедшее, но это ей не удалось.
