войти внутрь до того, как защитные чары спадут, люди начнут гибнуть. Ужасной смертью. Ты единственная, кто сможет сказать им, когда защита упадёт. Так что ты остаёшься.
Молли снова отвела взгляд. Она сглотнула. Потом кивнула.
— Ладно.
Я посмотрел на неё. Ей явно было бы больно при любых раскладах. Просто она четко контролировала себя. Ей не нравилась та роль, которую я просил её сыграть, но она приняла это по необходимости.
— Чёрт, ты единственная женщина, Молли, — сказал я. — Спасибо тебе.
Она вздрогнула, как будто её только что подстрелили. Её глаза расширились, голова резко дёрнулась, а её лицо стало абсолютно обескровленным. Она уставилась на меня. Её рот начал беззвучно двигаться. Глаза переполнились слезами. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы выпустить короткий придушенный звук.
Потом она вздрогнула и отвернулась от меня. Она подняла руку и вытерла глаза рукавом своего плаща.
— Прости меня, — сказала она. — Прости меня.
— Всё в порядке, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко. — Я знаю... Я знаю, что в последнее время тебе нелегко пришлось. Изредка можно и поплакать.
— Боже, сказала она с горечью и насмешкой в голосе. — Гарри. Как ты можешь быть настолько невежественным и всё ещё быть собой?
Она глубоко вздохнула, потом выпрямила спину и расправила плечи.
— Ладно. Время не ждёт.
— Да уж, — сказал я.
Она подошла к двери в убежище Больших Капюшонов. Она встала как вкопанная, вытащила из разгрузки жезл с аметистовым наконечником, и крепко сжала его в правой руке. Я видел, как она сосредоточилась и сделала это быстро. Она очень близко подошла к уровню полноправных членов Белого Совета. Менее чем через пять секунд она подняла взгляд, вскинула жезл, провела им длинную вертикальную линию в воздухе, и прошептала:
—
Секунду ничего не происходило. Затем воздух, казалось, раскололся и разверзся, как будто реальность была ничем иным, как занавесом, внезапно разорванным внешним веянием. Отверстие расширялось, пока не достигло размера передней двери дома, и странный, водянисто-зелёный свет начал изливаться с другой стороны.
Молли немного посгибала шею, как если бы усилие причинило ей боль. Вероятно, так и было. Открытие Пути требует серьезных затрат энергии, а Молли никогда не была практиком с высокой мощностью. Она отступила и сказала:
— Все твоё, босс.
— Спасибо, кузнечик, — сказал я спокойно.
Потом я повернулся к безумной команде и сказал:
— Ладно, вы все. Давайте вместе настучим некоторым по головам.
Я повернулся и нырнул сквозь Проход в Небывальщину, и самые смертоносные духи-хищники каменных джунглей отправились вместе со мной.
Глава сорок вторая
До того, как я умер, я ходил на множество фильмов.
Кинотеатры были для меня совершенно бесполезны, тем более что большинство из них переходило на всё более передовые технологии проекторов и аудиосистем. Поскольку я имею склонность портить технику, особенно электронную, просто стоя рядом, то для меня было маловероятно посмотреть фильм до конца без того, чтобы начались жуткие помехи со звуком, изображением, или тем и другим. Магия притягивает уйму энергии из эмоций, а для кино это означало, что всё, как правило, барахлило на тех эпизодах фильма, которые были самыми интересными и захватывающими.
Так что я мог посмотреть фильм, который крутили в кинотеатре. Обычно. Но если я хотел посмотреть
Некоторые из них ещё держатся и работают. Я ездил в один такой, в Авроре. Там я старался находиться подальше от проектора, чтобы не мешать ему. Аудиосистема фильма состояла из сотен маленьких автомобильных громкоговорителей и приёмников, в основном включенных погромче. Да, там было полно подростков, которые ездили в кинотеатр для автомобилистов, в основном, для того, чтобы знакомиться, слоняться вокруг хихикающими группами, украдкой залезать дружкам в плавки и пить тайком пронесённое спиртное. Это меня не огорчало. Я мог припарковаться впереди, сесть на капот своей машины, прислонившись спиной к ветровому стеклу, заложить руки за голову, и наслаждаться фильмом до самого конца.
(Обычно я брал Боба с собой. Он сидел на приборной панели. Я всегда считал, что делаю ему одолжение, хотя, задним числом, мне кажется, что он так делал ради обмена опытом. За компанию.)
В любом случае, речь о том, что я видел много фильмов. Так что я понимаю, о чём говорю, когда выражаюсь, что я вошёл в Проход, открытый моей ученицей и приземлился в первом действии фильма.
Холодная вода обрушилась на нижнюю половину моего тела, а через секунду волна ударила меня в середину спины, чуть не сбив с ног. После минувших дней приглушённых физических раздражителей, я пошатнулся и задохнулся от внезапного шока полнейшего восприятия. Солёные брызги наполнили мой рот.
Я должен был ожидать чего-то такого. Это мир духов, где нет нематериального. Гравитация, тепло, холод, свет — все они были сейчас так же реальны, как я. Я снова был штатским. Здесь не прокатят никакие забавные призрачные фокусы, типа смыться вместе с холодной водой.
Я отплевался, восстановил равновесие и огляделся. Я был в десяти ярдах от галечного пляжа. Освещение было серым и каким-то гнетущим. Пляж поднимался на пару футов над уровнем воды, может быть, через двести или триста ярдов, и далее простирался вплоть до подножия гранитного утеса.
По пляжу были разбросаны... штуковины. Представьте себе гнездо из детской игры. Теперь представьте в нём детёнышей дикобраза размером с самосвал. Вот это и притаилось там: какие-то массивные, сонные твари, их тела, в основном, зарылись в землю. Каждый зверь ощетинился несколькими огромными, длинными и острыми шипами семи или восьми футов длиной, торчащими в разные стороны из его горба — наряду с сотнями других колючек примерно в четыре раза короче. Они были разбросаны в отчасти упорядоченной схеме по всему пляжу между мной и утесом, их бока неторопливо раздувались от дыхания.
Мой взгляд переместился на скалы, на приземистые, уродливые, бесформенные на вид строения на их вершинах. На их фасадах были вырезаны узкие щели. В нескольких местах на поверхности скалы камень обвалился под очень острым углом. Особо проворная обезьяна, возможно, смогла бы добраться до вершины. Все эти места были защищены колючей проволокой и окружены дотами, что сделало бы восхождение особо болезненной формой самоубийства.
Прохладный ветер, воняющий тухлым мясом, веял над галькой и песком, и развевал водружённое над строениями кроваво-красное знамя, на лицевой стороне которого выделялась чёрная свастика в белом круге. Я тупо смотрел на него с полминуты, в то время как ещё одна волна ударила меня в спину и нарушила моё равновесие. Потом меня стукнуло, где я уже видел это раньше: в первом эпизоде «Спасти рядового Райана».
— Ох, дерьмо, — выдохнул я.
Это была Небывальщина, мир духов, и существа с мощным умом и волей могли изменять мир по своему вкусу. Злой Боб был частью Боба Черепа, который был на службе у этого ничтожества по имени Кеммлер, который, видимо, был убит за всё хорошее когда-то во время Второй Мировой Войны. Злой Боб
