Как человек, посвятивший много времени изучению камней и минералов, Белов понимал, что природа свечения напрямую связана с радиоактивностью излучающего вещества. Значит, радиоактивность состава, нанесенного на стену, должна быть довольно высокой, иначе свет не пробивался бы через побелку.
Правда, это никоим образом не вязалось с представлениями Белова о технологиях, существовавших в начале двадцатого века. Насколько он мог судить, тогда еще не научились производить изотопы в промышленном количестве.
Примерно в то самое время Мария Склодовская-Кюри сумела впервые получить металлический радий, за что и была удостоена Нобелевской премии. Но того количества, которое ей удалось выделить, едва хватило бы на одну крошечную точку, а не на то, чтобы сделать три больших рисунка.
«Значит, их нарисовали гораздо позже. Но когда? И зачем? После революции особняк стоял пустой и никому не нужный. Допустим, после Великой Отечественной войны, где-нибудь в шестидесятых, кто-то раздобыл необходимое количество краски, содержащей изотоп, испускающий видимое излучение в голубом спектре. Но с какой целью, позвольте спросить, ему потребовалось воспроизводить на стенах искаженные фрагменты 'Похищения Европы'?»
Все еще больше запутывалось. Белов чувствовал, что продвигается в правильном направлении, но на этом пути его подстерегало такое количество хитроумных ловушек, что он только диву давался.
Каждый поворот грозил закончиться тупиком, каждый след грозил оказаться ложным.
«В любом случае, начинать надо именно с Митрофанова. Анфилада и печь построены по его заказу. Оттуда и потянется ниточка, ухватившись за которую, можно будет размотать весь клубок. Но сначала...»
Белов взял еще один лист бумаги и свернул из него кулек. Затем порылся в ящике письменного стола и нашел ножницы. В подставке для карандашей выбрал желтый маркер.
«Ну, а фонарик по-прежнему со мной. Я готов к первому эксперименту».
Белов выключил свет в анфиладе и снова направился через темные комнаты к первому рисунку.
Там он подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и, когда на стене проступил оскалившийся дельфин, маркером закрасил небольшой участок светящейся линии. Затем включил фонарик и соскоблил побелку вместе со штукатуркой - до самых кирпичей - в бумажный пакетик.
«Надо отдать на анализ, - решил он. - Вот только жаль, что я не смогу это сделать сегодня. Сегодня у меня по плану - оленевод...»
Лететь в Ильпырский совсем не хотелось. Наверное, для камчадалов Праздник лета - важное и радостное событие. Для Белова же после того, что он обнаружил в особняке, - скучная и пустая формальность. Будь его воля, он бы остался в городе и занялся более интересным делом - попытался найти ответы на поставленные вопросы.
Но Александр знал, как отнесется к этому Лайза. Она будет страшно недовольна тем, что Белов отступил от заранее намеченного плана.
Да, Саша это знал. Он не знал другого: на Празднике лета к цепи загадок добавится еще одно, очень важное звено. И произойдет это в юрте Верховного Шамана Камчатки - Ивана Пиновича Рультетегина.
VIII
Виктор Петрович Зорин ехал на аэродром не спеша, можно сказать вальяжно. Передвигался он по городу не на какой-нибудь «тойоте» или «ниссане», а на самой что ни на есть российской «Волге». Глебушка заставил. Сказал:
- Не тот у вас электорат, Виктор Петрович! Извольте соответствовать чаяниям избирателей!
Ничего не поделаешь, пришлось сесть в номенклатурное авто и разыгрывать из себя первого секретаря обкома, вызывать ностальгию у наиболее активной части электората.
Время от времени, когда машина останавливалась на перекрестках, Виктор Петрович отрывал спину от кожаных подушек и кому-нибудь сдержанно улыбался. Одним словом, строил из себя молодого Брежнева: Глебушке почему-то казалось, что он - самый удачный образец для подражания.
И одет был Зорин честь по чести: темно-серый костюм, бледно-голубая рубашка и черный, с мелким узором галстук. Все добротное, сшитое на заказ и с большими, бросающимися в глаза лейблами: «Большевичка», «Рассвет», «Московская галстучная фабрика».
Фальшивые бирки были не более чем дань демократичности; на самом деле отечественного производителя Зорин поддерживал только на словах. Рядом с ним, на заднем Сиденье, лежал свернутый в узел камуфляж; в вертолете Зорин рассчитывал переодеться и предстать на Празднике лета молодцеватым и подтянутым, как и положено будущему губернатору.
Для придания фигуре должного вида Зорин натянул корсет, скрывающий раскормленное брюшко. Над густыми, с благородной проседью волосами целый час бился парикмахер, зачесывая их назад и укрепляя каким-то железобетонным лаком. Соорудив сию куафюру, кудесник ножниц и расчески выдал Зорину специальную сетку:
- Вот, Виктор Петрович! Наденете на голову перед сном и с утра снова будете в форме!
Зорин спрятал сетку в карман. Снял с руки золотой «Ролекс» и надел «Полет» Первого часового завода, с потертым кожаным ремешком. В общем, максимально приблизился к народу и очень надеялся, что тот, подлец, оценит это по достоинству.
На переднем сиденье, рядом с водителем, восседал Хайловский. Он все время делал какие-то пометки в толстом блокноте. Что-то черкал, правил и переписывал.
- Над чем трудишься, Глебушка? Уж не мою ли тронную речь строчишь? - спросил его Зорин.
- Что-то вроде того, Виктор Петрович. Оленеводы - народ особенный. Никому не известно, что у них на уме. Вот и пытаюсь произвести на них впечатление.
- А может, надо проще? - Зорин лукаво прищурился. - Выставить этим папуасам водки побольше, вот и все.
- Оно, конечно, так... - закивал Хайловский. - Водка - проверенный способ. Наклеить этикетки с вашей фотографией. И название - «Зорин», чтобы знали, за кого голосовать...
- Ну! Водки - и все дела. За каким хреном я лечу на край света?
- Виктор Петрович, - тоном усталого педагога, поучающего неразумное дитя, начал Хайловский. - Праздник лета - это крупный информационный повод. Вы будете обращаться как бы к папуасам, а на самом деле - ко всем избирателям. Понимаете? Опять же - оленя заарканите, на нартах покатаетесь...
- Глеб, - занервничал Зорин. - Ты слишком хорошего обо мне мнения, если думаешь, что я смогу заарканить оленя. Тараканов в своем номере - еще куда ни шло! Их у меня в избытке, будь он трижды неладен, этот губернатор! Ох, засажу я его, мерзавца! Закатаю годиков на пять...
- Перестаньте, Виктор Петрович! Он будет представителем региона в Совете Федерации - это уже вопрос решенный. Ловить оленя тоже не придется. Вам надо только бросить аркан, остальное смонтируем. Телевидение!
- А нарты? - с опаской спросил Зорин. - Неужели и впрямь придется кататься? По траве?
- Да они по траве идут так же, как по снегу! - отмахнулся Хайловский. - Эти дети природы до сих пор не знают, что такое колесо! И вообще, скажите спасибо, что я не заставляю вас топор метать!
- Это еще что такое? В кого метать?
- Старинное состязание оленеводов, - пояснил Глебушка. - Берут топор со специально вытесанным плоским топорищем и метают на дальность. А топорище служит чем-то вроде крыла.
Зорин покачал головой.
- Господи! Чего только ни придумают от безделья...
- Успокойтесь, Виктор Петрович! Ваша главная задача - сделать сильное заявление. Обставить Белова по всем статьям. Кстати, он, наверняка, тоже будет на Празднике лета. Я бы на его месте не упустил эту возможность.
- Хм... - Зорин хитро прищурился. - Не знаю, не знаю. У меня такое предчувствие, что на этот раз господин Белов будет нюхать мой выхлоп - вот так, вот так! - Он шумно втянул носом воздух.
