небо звездами утыкано. И тишина. Какая тишина!.. Малейший звук на всю округу разносился. Пристроился я, значит, на бревне у своих ворот — сижу, размышляю, как бы в дом пробраться, да так, чтоб никого не разбудить. Так где-то с полчаса прошло или около того. У Бардисов уже улеглись. Тут и хмель стал сходить. Вдруг вижу — дальние вершины осветились зеленым огнем, будто их фосфором намазали. А сверху появился красный ореол… Большой такой, во весь горизонт. И еще луч… Расходящийся черный луч, который упирался в небо. Совсем как прожекторный. Прямой, как стрела, и очень заметный…
— Постойте! — перебил его Мелвин. — Вы сказали — черный луч?.. Это как же? На черном небе и черный луч?.. Как вы могли его видеть, да еще и форму определить?
— Гм-м, правда ваша, — Штакуда озадаченно почесал затылок. — Об этом я не подумал. Не знаю, как такое могло случиться. Может, и правда померещилось с пьяных глаз…
— Ну, зачем вы так! — покачал головой Мелвин. — Тут надо разобраться, восстановить подробности, а уже потом судить, что было и чего не было. — Он замолк и какое-то время испытующе смотрел на Штакуду. Потом, не меняя дружелюбного тона, продолжил: — Попытайтесь все-таки вспомнить, почему луч показался вам черным и каким образом он мог выделяться на черном небе?
— Вот не знаю. Вроде что-то изнутри подсказало …Понимаете, в наших краях, небо бывает как бы сплошь залитое звездами. Постойте, дайте сообразить… — Он ухватил себя за нос и стал крутить его как граммофонную ручку. Потом нерешительно сказал: — Вроде как, луч был совсем черный, потому и виднелся на звездном небе столбом. Да-да, я не мог ошибиться. — Он встрепенулся и заговорил уверенней: — Просто не мог, и всё тут. По его краям змеились голубые оторочки, узкие, как лезвие ножа. Точно, за ним не просвечивались звезды… Но не успел я толком присмотреться, как под ногами шумнуло что-то, ударило. И всё исчезло.
— Та-а-к! — с удовлетворением протянул Мелвин, старательно записав рассказ Штакуды. — И что вы стали делать дальше?
— Ничего! Спать пошел. Время, знаете, было позднее, а с утра мы с Ушенденом по грибы собирались.
— А это кто?
— Ушенден? Племянник мой. Правда, я еще подумал — с чего бы это? Раньше у нас такого не было. А с другой стороны, может, так и надо?.. Всему удивляться — жизни не хватит.
— Еще что-нибудь помните? Скажем, гром или отголоски взрыва?
— Я же говорю — шумнуло под ногами. А может, и нет. Пьян я был, господин Хесли. Всё больше о другом думал — как бы в дом пробраться, да так, чтоб незаметно. Я, может, и не вспомнил бы ничего, если б не господин Портер. Надо, говорит, всю правду, как есть…
Мелвин еще какое-то время продолжал расспрашивать, пытаясь вызвать у свидетеля просветление памяти, но больше ничего не добился. Ознакомив Штакуду с протоколом, он проводил его к выходу, распрощался и пригласил следующего очевидца.
В кабинет вошли двое: юноша лет восемнадцати и миловидная девушка примерно таких же лет. Оба крепкие, загорелые, они держались за руки и казались неотделимыми друг от друга.
Мелвин представился и, объяснив цель вызова, приготовился записывать.
— Меня зовут Кристин Хейвиц, — ломким голосом заговорил юноша. — А это моя подруга Мэгги. Скоро мы поженимся. Отец выделяет мне часть хозяйства, поэтому при случае мы не упускаем возможности поговорить о будущем. Позавчера мы сидели в беседке, что в конце парка на излучине. Была ночь. Мы строили планы, смотрели на звезды… И тут над горами вспыхнула красивая зарница. Она была похожа на радугу, только быстро меняла цвета и как бы пульсировала расходящимися волнами.
— Да-да. Всё было именно так! — утвердительно качнула головой Мэгги.
— Через несколько мгновений радужные круги искривились и неподвижно зависли над горизонтом. Мне даже показалось, что местами они разорвались и стали закручиваться жгутом. Потом с возрастающей скоростью они стали сходиться в закрытую горами точку. Напоследок полыхнуло багровое зарево, и всё!..
Выслушав с вниманием немногословный рассказ Хейвица, Мелвин перевел взгляд на девушку.
— Еще был гром… отдаленный, чуть слышный. — Мэгги волновалась и оттого всё тесней прижималась к плечу своего друга. — А в конце вроде как порыв ветра пронесся над нами. Земля качнулась… — Она ненадолго задумалась. — Вот, пожалуй всё, что я могу добавить.
— Скажите, а может, кто из вас видел столб, конус или уходящий к небу луч? Не спешите. Можете посоветоваться или даже подправить друг друга.
— Не знаем, — после недолгих переговоров сказал Кристин. — Всё произошло быстро, а главное, неожиданно. Беседка, в которой мы сидели, увита плющом. Мэгги хоть и говорит, что видела темную, разделяющую небо полоску, но не уверена. Да и я не могу сказать. Запомнились только отдельные моменты. Я, например, подумал, что зажглось полярное сияние. Зимой здесь такое бывает. Правда, не припомню таких красочных тонов, да и не сезон еще…
— Я тоже ничего подобного раньше не встречала! — подхватила Мэгги. — В самом деле было очень красиво. Блики перемещались, меняли окраску, гасли и вспыхивали снова. Совсем как в северном сиянии. Но мне показалось, что они были отражением чего-то, происходящего на земле. После того как зарево погасло, над горами осталось слабое свечение. И даже не над самими горами. Полоска света повторяла контуры гряды. Потом и она пропала…
Ничего большего от них добиться не удалось. Попрощавшись, Мелвин проводил пару до выхода и вернулся в кабинет.
Итак, начало положено. Получив первые свидетельские показания, он наконец-то нащупал под ногами островок твердой почвы и от этого успокоился. Туман рассеивался. Постепенно вырисовывалась та самая основа, которой в дальнейшем надлежало стать несущим стержнем дела. Он еще раз перечитал записи и задумался. Показания во многом расходились. Наблюдения пьянчужки и молодых люлей большей частью не совпадали, что в известной мере ставило их под сомнение.
С другой стороны, они дополняли друг друга, создавали единую, более или менее целостную картину. Дело оставалось за малым. Надо заставить себя поверить в то, что при других обстоятельствах показалось бы несусветнейшей чушью. Прочь все запреты! Для успешного распутывания клубка надо с этой же минуты выработать правило — не поддаваться страхам и суевериям, что бы ни случилось. Пусть остается всё: и крест, и протонит, и гравитационная бомба. И даже призраки… Пусть! Теперь он не боится ухмылок тупоголовых обскурантов. Пусть смеются!.. Он же будет работать с тем материалом, который есть — без отсева и разбора. Другого выбора нет и быть не может. Даже если сам сатана восстанет из преисподней и пожелает дать показания, он не дрогнет, не отступит, а сделает так, как обязывает долг, как предписывает инструкция…
Погода налаживалась. Облака отступили к возвышающейся на горизонте кромке отмытых до блеска гор. Солнце незаметно подобралось к зениту. Вспомнив, что впереди еще много дел, Мелвин заторопился и, настраиваясь на встречу с экспертами, распрощался с Портером.
Инспектора ждали у Блэкфорда. Профессор и Ланке устремились ему навстречу и после бурных приветствий засыпали словами благодарности за спасение Джесси.
Сама виновница ночного происшествия, укрытая пледом, сидела в кресле у распахнутого окна с чашкой горячего чая в руках.
— Как дела, Джесси? — нарочито бодрым тоном спросил Мелвин после того, как освободился от объятий коллег.
— Кажется, прихожу в себя, — чуть слышно проговорила она.
— Вам нездоровится?
— Немного кружится голова и слабость…
— Это пройдет. Главное, вы целы и находитесь в кругу друзей.
— Мне уже всё рассказали. Утром заходил господин Портер. Он сообщил подробности. Я вам так благодарна, Мелвин!.. — Она посмотрела долгим признательным взглядом.
— Пустое! — отмахнулся Мелвин. В глазах Джесси он прочел нечто такое, отчего ночная схватка стала казаться мелким, не стоящим внимания эпизодом. — Прошу вас, не надо об этом! Единственное, чего
