неотличимых от научно-популярного ликбеза, мне видится чудовищная многоликость материального мира, неисчерпаемость форм его воплощения и аргументированная необъятность самого Мироздания…
Бесконечно малое и бесконечно большое… Что их роднит и что разъединяет?.. Есть такое понятие, как граница сингулярности. Наверное, ее проще было бы сравнить с поверхностью баранки, дырка которой стремится к бесконечно малой точке. Расположена эта граница на расстояниях, которые свет проходит за всё время существования Вселенной. За ней для наблюдателя ничего не существует: ни времени, ни пространства, ни материи. Если смотреть на топоном сингулярности в двух противоположных направлениях, то покажется очевидным, что точки его смыкания разделены громадным расстоянием. На самом же деле все расстояния в сингулярности равны нулю, а сама поверхность сингулярности вовсе не тор, а точка. Но опять же — точка! Или всё же пустота?..
Иногда возникает вопрос: зачем я всё это пишу? Зачем теряю время?.. Ведь всё равно мне не добраться до величайшей из тайн Бытия, сокрытой в дебрях неведения. Не добраться!.. А вдруг?! Что я теряю?..
С тех пор как не стало Эльзы, у меня не осталось ничего… совсем ничего, кроме нескольких смутно наметившихся идей, изнуряющей работы да этого дневника. Как знать, может, когда-то, восстанавливая по этим наброскам ход своих рассуждений, мне удастся продвинуться в потемках?! Нет, буду продолжать! Попробую фиксировать хотя бы то, что больше всего смущает и озадачивает…
27 октября
Вчера случайно встретил Эрмаха. Поговорили о том о сем… Вспомнили студенческие годы, шумные вечеринки, первые шаги в самостоятельной работе.
Эрмах изменился. В поведении и осанке появились уверенность, неторопливость, чувство собственного веса. Теперь он работает у профессора Черстера на стареньком, но вполне сносном ускорителе.
В разговоре коснулись и темы гравитационных взаимодействий. Эрмах, конечно, не догадывался, что я давно бьюсь над этой проблемой, поэтому без утайки поведал о последних, еще не опубликованных новинках. Я прилежно изображал внимательного слушателя, а в душе потешался над ним, с радостью осознавая, что в своих расчетах далеко опередил всех. И пока он говорил, заодно проверяя на мне реакцию, увлеченно и с азартом объяснял наиболее элегантные выкладки, во мне росла уверенность, что в ближайшее время разделяющая нас дистанция увеличится еще больше. То, что для них желанное открытие, — для меня пройденный этап. Новые вопросы, с еще более захватывающими перспективами просятся к рассмотрению, требуют проверки, уточнения, а затем и практического осуществления…
Но тем не менее встреча с Эрмахом оказалась полезной. Во-первых, я убедился в лидерстве. Природа гравитации по-прежнему оставалась неразгаданной, и пока нет надежды, что кто-то сумеет ее расшифровать. Во-вторых, Эрмах, сам того не ведая, развеял некоторые мои сомнения, убедил в правильности избранного пути, помог подвести своеобразный итог трехлетним поискам и раздумьям. Теперь мне легче провести черту между достоверным и предполагаемым, обосновать на известных примерах ход своих построений, отсечь лишнее и сконцентрироваться на главном.
Итак, вещество и гравитация… Суть этого разделения сводится к тому, что гравитационному полю традиционно придается некий особый смысл, отличный от общепринятого понятия силового поля как меры физического воздействия на тот или иной объект, осуществляемого объективно, вне моего сознания или желания. Издавна бытует мнение, что силы инерции по своей природе аналогичны гравитационным силам и способны их заменять. Но так ли это в действительности? Вправе ли я изменять произвольным образом параметры физических (!) полей и даже, как по мановению волшебной палочки, избавляться от них только лишь путем замены измерительных координатных систем, движущихся с любой, произвольно заданной скоростью? Можно ли допустить, не нарушая принципа соответствия, что для одного наблюдателя гравитационное поле существует (и он в полной мере испытывает его воздействие), а для другого, находящегося рядом, оно отсутствует? Не напоминает ли это переход: реальный мир — вакуум?.. Конечно, если смотреть с позиций здравого смысла, то выход есть, и состоит он в том, что в силу определенных причин второй наблюдатель в данное время не испытывает действия гравитационного поля, но само оно, как часть объективной реальности, существует, не исчезает даже в состоянии свободного падения и должно существовать, независимо от места нахождения объектов и наблюдателей, выбора координатных осей, направления и скорости движения.
Но опять же, так ли это?.. Что должно служить доказательством того или иного подхода?.. И опять вопросы… вопросы… вопросы!.. Может ли пространство существовать в отрыве от гравитации в условиях ее замены силами инерции? Как можно истолковать механизм зарождения и распространения гравитационных волн в среде, искусственно лишенной гравитации? Мыслимо ли, к примеру, существование электромагнитных волн без электромагнетизма?.. Вряд ли кто возьмется оспаривать истину, что именно причина определяет следствие, а не наоборот.
Отделение вещества от гравитации, казалось бы, многое объясняет. Но вместе с тем такое признание равных Начал приводит к возникновению еще более острых вопросов. Если допустить, что и то, и другое является проявлением наиболее общих форм существования материи, то как и посредством чего осуществляется их взаимосвязь? Что из них первично?.. Что определяет геометрию реального мира и каковой она была в первичном, изначальном состоянии?..
Мы живем в искривленном пространстве. Но было ли так всегда? Был ли вообще «Большой взрыв», положивший начало отсчету времени?.. Кривизна пространства, как уже говорилось, определяется массой заполняющего его, тяготеющего вещества. Но стабильна ли эта величина и не меняется ли она во времени? Если да, то за счет чего и каким образом?.. Вне сил гравитации наш мир можно было бы сопоставить с плоским пространством-временем и распространить на него законы классической евклидовой геометрии. Такой мир бесконечен и не имеет начальной точки отсчета. Но это в теории. А как в действительности?.. Что определяет кривизну реального мира? Является ли гравитационное поле наложенным, преобразовавшим первично плоское пространство, или оно уже было заложено в структуре изначально искривленного мира?..
В субстанции физического вакуума плоского пространства нет и быть не может. Более того, даже такая дефиниция, как пространство вакуумной системы, лишено для внешнего наблюдателя всякого смысла. Эта субстанция для него не наблюдаема, а значит — нематериальна. Вот здесь-то и следует еще раз остановиться на эффектах, зависящих главным образом от выбора исходной системы отсчета. Гравитационное поле в условиях невесомости нематериально и не наблюдаемо никакими известными способами, хотя оно существует и поддается измерению приборами, установленными по пути следования наблюдателя. Выходит, ненаблюдаемость еще не есть факт отсутствия. А это значит, что в принципе можно выделить сколь угодно много систем, также не наблюдаемых из нашего мира, существующих как сообщество неких внематериальных для нас структур — частиц-наполнителей физического вакуума. И вовсе не исключено, что сконцентрированный каким-то образом гравитационный импульс вполне мог бы подойти на роль информационного мостка между такими неконтактирующими системами.
И все-таки вопрос первичности первооснов материи, видимо, не имеет однозначного решения. Какова же истинная последовательность в цепи: вещество — гравитация? Возможно ли рассматривать в отрыве правое и левое, далекое и близкое, малое и большое?..
Нет, не стану углубляться в детали. В них так легко запутаться. Отмечу для себя: наверное, именно материя определяет форму пространства, его геометрию и кривизну, а, следовательно, пространственная геометрия и есть функция наполняющего космос вещества, и определяется она изначально зародившейся мерой его состояния — гравитационным полем…
25 декабря
Рождество!.. Этот день всегда был знаменателен для меня тем, что как-то враз, ясно и зримо, передвигался указатель на табло отпущенного мне времени. Появлялась потребность в передышке, возникала необходимость в подведении своеобразной итоговой черты. Надо было не торопясь вспомнить о
