— Спасибо! Будь спок!.. Да, кстати, складно врать умеешь!
Мамба недоуменно посмотрел на него.
— Да про Африку. Мне понравилось.
— Про перевязку не забудь.
Интересно, потребуют у него сегодня разрешение на выход?
Блокпост метров за сто пятьдесят от станции. Туннель хорошо освещается только в самом начале, остальная его часть, в том числе и сам пост, тонет в полумраке. Интересно, кто там сегодня? Конечно, хорошо бы с «Гражданки». Ну или кто другой, знакомый. Чтоб не напороться опять на какого-нибудь дурака-бюрократа. И России-то нет давно, а ее извечная беда — ну одна из них по крайней мере, — осталась.
Старший дозора был незнаком Алексу, опять кто-то чужой, но теперь хоть не желторотик, который чиха своего боится, а взрослый мужик. И остальные подобрались ему под стать, кроме, пожалуй, одного.
Дозорный мельком оглядел его, что-то отметил в «гроссбухе» и открыл шлагбаум. Надо же!..
— А что, сегодня пропуска не требуют? — воистину: «Язык мой — враг мой»…
— А у тебя есть? — постовой даже не посмотрел в его сторону.
— Нет.
— Тогда чего спрашиваешь? Иди, давай, не мешайся.
И все? Даже обидно…
Алекс шагнул в темноту туннеля. За спиной зычно захохотали: кто-то закончил рассказывать анекдот.
Смеются… Счастливые люди. Ему бы так.
Это был даже не туннель, а узкий штрек, сначала забиравший круто вверх, а потом идущий параллельно основному туннелю. Алексу ни за что бы не найти его, не знай он, что и где надо искать. Чувствовалось, что штреком пользовались, причем не единожды: паутина по верху была оборвана, а посередине прохода в пыли протоптана дорожка. По одной из стен на уровне его глаз тянулся кабель. Для чего это все? Еще одна тайна метро, вопрос без ответа.
Алекс сделал шаг внутрь…
— А-а-а! Черт!
На ногах он удержался только чудом: пластиковая бутылка-«полторашка» звонко крякнула, сминаясь под его весом, и Алекс закачался, теряя равновесие. Опомнившись от испуга, он в сердцах пнул ее. И тут же пожалел об этом: бутылка сделала кульбит и шлепнулась, подняв тучу пыли.
— А-а-а-пчхи!
Луч фонаря дернулся, выхватив из темноты злосчастную «полторашку». Ну-ка, ну-ка… Так вот почему выстрел показался ему приглушенным! Горло бутылки было чуть-чуть обрезано, а на донышке, прямо посередине, красовалась дыра с оплавленными краями. Глушитель. Из этой бутылки убийца соорудил примитивный глушитель. В другое время он, Саша, и внимания бы на нее не обратил или гадал бы, зачем такое с ней сотворили. Но не сегодня и не сейчас. Интересно, сам убивец догадался про такое, или посоветовал ему кто?..
Одна тайна раскрыта. Хотя, какая это тайна? Что глушитель был — козлу понятно, а теперь он просто узнал — какой. И, тем не менее, начало обнадеживающее. Посмотрим, что будет дальше.
Но дальше ничего, кроме парочки мумифицированных крыс, Грин ничего не нашел.
По его подсчетам, он прошел уже больше километра, когда туннель раздвоился: одна его часть шла прямо, в то время как боковое ответвление уходило влево и вниз.
Да уж. «Направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — жизнь потеряешь. Прямо пойдешь — о камень на… Стукнешься, короче». Оба туннеля одинаковы, оба хожены… Правда, если присмотреться, по левому ответвлению ходили совсем недавно. Значит, сначала — туда.
Находка ждала его в самом конце прохода.
Скомканное, оно лежало у стены, небрежно присыпанное мелким мусором и камешками. Платье. Женское платье.
Сердце забилось: неужели?.. Вот сейчас он возьмет его в руки, и…
И все…
Черт, черт, черт!!! Как там Мамба говорил? Ноосфера? Информация в пространстве, эмоции. Вещи тоже впитывают эмоции. Но вот кулон рассказал про целую жизнь. Чуня — про жизнь после смерти. А это платье, сорочка то есть? Вот, поди, разберись тут… Но он обязательно разберется. Только не сейчас и не тут.
Алекс аккуратно свернул находку и спрятал под ремень.
Штрек выходил в технический туннель.
Грин огляделся: ну вот, приехали. И куда теперь идти? Везде одинаково темно. Если, конечно, рассуждать логически… Саша улыбнулся, вспомнив шуточную песенку. Чисто теоретически, идти надо налево. А бешеной собаке семь верст не крюк! Если метров через десять главного туннеля не будет, значит, у него топографический кретинизм.
Главный туннель оказался намного ближе. И до станции, как оказалось, было рукой подать.
Саша как раз подходил к платформе, когда из дверей Резиденции конвойный вывел Векса.
Сколько ему осталось жить? Сутки? Или несколько часов? И что делает человек перед казнью? Интересно, а у них тут последнее желание полагается? Что бы пожелать тогда такого? Да ничего ему не надо. То, что он действительно хочет, они дать не смогут. Если есть загробный мир, тогда он встретится там с ней, со своей молодой женой. Вот и будет ему запасной путь. Каются еще, исповедуются. Интересно, а у них поп тут предусмотрен?
— Эй, парень, скажи, а у вас священник есть? Эй, не слышишь, что ли?
Хорошо, что дверь не закрыли, только решетку — хоть пообщаться можно. Мальчишке на посту тоже скучно. Порядки тут у них… Этот же вот совсем молоденький, а уже службу несет.
— Ау, слышишь ли?
Постовой дернулся. Спал.
— Прости, разбудил.
— Угу… Проехали. Нормально все. На посту спать нельзя.
Совсем малец. Был бы повзрослее, знал бы, что на посту иногда спать просто нужно. Чтоб не проспать потом действительно важное. И опять парадокс. Вот его убийцей объявили, казалось, все ненавидеть должны. Ан, нет. Голодом не морят. Не жирно, но подкармливают. И охрана не чурается, разговаривает с ним, байки рассказывает. Конечно, им тоже скучно.
Только судьбу его это все не изменит…
— Чего спрашивал-то?
— Священник, говорю, у вас тут полагается?
— Отца Андрея позвать?
— Андрея, Алексея… Позови. Исповедуюсь хоть раз в жизни.
— Ага, ладно. Только он на Академической, нескоро будет.
— Ну уж когда будет…
— Я дверь закрою, ладно? Отойду на пару минут.
— Да, конечно, иди…
Векс закрыл глаза. Плохо, все болит. Умыться бы тоже не мешало. И нога… Как некстати разболелось это колено. Сырость. И возраст уже…
