бабушка их не заметила.
На самом деле, если бы бабушка прогуливалась по лесу и наступила ногой в медвежий капкан, то виноват был бы кто угодно, но не бабушка, в углу стояли бы все — и охотники, и лесник, и медведь. Я считаю, было вполне достаточно строгого выговора с конфискацией грабель, но бабушка рассудила иначе. Если бы в свое время она предпочла карьеру прокурора, а не учителя истории, мораторий на смертную казнь давным-давно отменили бы.
— Я больше не буду, — говорит Даша. — А все равно я не виновата.
Потом в комнату приходит бабушка и отпускает Дашу на поруки.
— Я устала и иду спать, — говорит Даша. — Почитайте мне сказку?
Мы с Катей укладываем Дашу спать.
— А Марусю мыши за усы дергают, когда она спит, — говорит нам Даша. — Она мне пожаловалась. Давайте купим мышеловку, поймаем их и тоже за усы надергаем, пусть знают.
Я не знаю, есть ли в бабушкином доме мыши, зато в чем я уверен на все сто — это в том, что тут есть бабушка. Учитывая бабушкину склонность наступать на все, что из лучших побуждений оставлено без присмотра, лично я не решился бы принести в ее дом мышеловку.
— Давай лучше сделаем из спичек маленькие грабли и разложим их около мышиных нор, — предлагаю я.
Потом в Дашину комнату приходит Маруся, некоторое время размышляет о вечном, устремив взгляд под кровать, затем запрыгивает к Даше и сворачивается в ногах.
— Идите, — разрешает нам Даша. — Мы с Марусей будем спать, правда, Маруся? Не бойся, если придут мыши, я их поймаю и поставлю в угол.
Я считаю, Марусе очень повезло, что у нее такая защитница.
Если нужно защитить кошку от мышей, то поверьте, лучше Даши не найти никого во всем мире.
Даша и самокат
Даша ходила в гости к девочке Ире, видела там хомячка и самокат. Даша вернулась взволнованная, объяснила мне руками устройство самоката.
— Ну, такой самокат, — сказала Даша. — На него встаешь и самокатишься.
У Даши технический склад ума, она сумела даже передать звук «Тр-р-р-р», сопровождающий езду на самокате.
Катя сказала:
— Дашенька, уже скоро снег ляжет, какой сейчас самокат? Давай весной купим, когда снег сойдет.
Но Даша заупрямилась, ей хотелось самокат прямо сейчас, даже если придется ждать весны, чтобы покататься. Процесс катания на самокате значительно менее важен, чем сам факт обладания им, даже мамы должны это понимать. Мы и так упустили шанс купить самокат раньше Иры, нельзя допускать, чтобы она всю зиму имела перед Дашей преимущество.
— Возьмем самокат на вырост, — предложила Даша. — Я покатаюсь немножко сейчас, и еще на весну останется.
Катя тоже стала упрямиться. Я заметил, если поселить двух девочек в одной квартире, они будут постоянно соревноваться, кто кого переупрямит, для девочек это принципиальный момент. Кате не хотелось самоката, она стала говорить: «Даша, нет!», а Даша отвечала: «Ну, мама!», так они делали до обеда, очень устали, пришлось подкрепиться котлетами с пюре. После обеда Даша согласилась на хомячка. Тогда Катя сказала: «Ну, уж хомячка — тем более нет!», пришлось разрешить Даше самокат.
Мы с Дашей пошли в магазин, там Даша безошибочно выбрала самый дорогой самокат. Девочкам не нужно сверяться с ценниками, чтобы найти самый быстрый способ разорить мужчину, это заложено в их генах с доисторической эпохи. В древние времена доисторическая женщина смотрела нежно на доисторического мужчину, строила глазки и говорила:
— Милый, я хочу вон ту шкуру!
— Дорогая, — отвечал доисторический мужчина, — она на тигре!
Тогда доисторическая женщина надувала губы и плакала басом:
— Ты меня совсем не любишь!
Хочешь-не хочешь, а шкуру приходилось добывать, даже если тигр был против. Мужчины не способны устоять перед просьбами женщины, это тоже заложено в их генах. Миллионы тигров пали жертвой этой мужской слабости. Мы вышли с купленным самокатом из магазина, Даша сразу встала на него и покатилась, по дороге она кричала:
— Я качусь-качусь-качусь! Виу-виу-виу, расступись, это полицейский самокат!
Прохожие шарахались от нее, жались к стенами. Я шел позади, моментально отстал метров на десять. Я тоже стал кричать, чтобы Даша подождала меня, ветер донес до меня далекое:
— Я сейчас вернусь и тебя подвезу!
Путь таланта тернист. Даша лихо разворачивает на скаку своего железного коня, кричит мне:
— Смотри, как я умею! — и тут же падает с самоката. Несколько секунд она решает, что предпринять, потом приходит к выводу, что настал подходящий момент, чтобы разрыдаться. Пока я успеваю прибежать к месту самокатастрофы, самокат уже получает заслуженные два удара в руль.
Потом из соседнего обувного магазина выходит Катя, она заходила туда, чтобы не видеть, как мы транжирим деньги на самокаты, заодно купила новые туфли.
— Что случилось? — пугается Катя, она так и знала, что катание на самокате чревато многими бедами и горестями. Лучше бы вместо этого взяли ребенку зимние сапожки.
Даша, рыдая, объясняет — она объезжала молодой самокат, он взбрыкнул, она выпала из седла. Это очень больно, если не верите — вот самокат, можете сами попробовать с него упасть.
Катя поднимает Дашу на ноги, дальше девочки идут пешком, уздечку самоката вручают мне. Мы идем по набережной, там свежий ветер гоняет по реке барашки, Даша трагически стонет и прихрамывает при каждом шаге, в точности как раненый Чапай. Через каждые двадцать шагов хромая нога меняется с левой на правую и наоборот, так драматичнее. Потом Даша замечает стаю голубей, у нее загораются глаза.
— Можно, мы покормим голубей? — спрашивает она.
Катя достает из пакета нарезной батон, отламывает кусочек. Томские голуби едят прямо с рук: если положить крошки в ладонь и сказать: «Цыпа-цыпа», то они подходят и одним глазом смотрят вам в лицо, а вторым выбирают крошку покрупнее. Даша кормила голубей, потом один неблагодарный голубь ее укусил. Наверное, это был голубь из неблагополучной семьи, совершенно невоспитанный. Даша опять расплакалась, запустила голубю в лоб остатками крошек, надеюсь, у него будет сотрясение. Катя обняла Дашу, сказала:
— Не плачь, доченька, до свадьбы заживет. Даже раньше.
— А чего он кусается! — сквозь слезы пожаловалась Даша.
Я сказал, что голубь не кусается, он клюет, тогда Даша сказала:
— Да, да, он клевал-клевал, а потом как укусит!
Катя сказала, раз голуби оказались такими вероломными, то больше мы не станем переводить на них хлеб, а в следующий раз пойдем всей семьей на озеро и покормим уточек. Даша решительно отвергла эту идею. Вот уж нетушки, она и так вся изранена, у нее не осталось неповрежденных частей тела, которыми можно было бы рискнуть ради кормежки уток.
— Пойдемте лучше домой, — сказала Даша. — А можно, я во дворе еще покатаюсь на самокате?
Сейчас Даша катается во дворе, самокат уже слушается ее гораздо лучше, наверное, признал в ней хозяйку. Даша пока не пришла к окончательному заключению, кто она — самокатер или самокатист, а мне не хватает филологического образования, чтобы помочь ей определиться.
Если кто-нибудь знает, подскажите.
