— Хоть сейчас и не приемные часы, но для прессы могут быть исключения! — великодушно разрешил служитель медицины и отправился по своим делам, а главный редактор с корректором через минуту зашли в палату к Логинову.
Гости поздоровались с больным, положили гостинцы на тумбочку. Так как Логинов говорить не мог, говорила в основном Анисимова и Оптимистов. Он рассказали о том, какие материалы готовятся к выпуску, о новых прикольных похождениях эротической звезды городка Евгения Трифонова, о том, что дед Щукарь вспомнил — таки, что у него не было романа с Синди Кроуфорд. О том, что уже после выхода репортажа об оборотне, главным тайным героем которого и действующим лицом был Семен, еще три человека заявили, что, якобы, видели этого блестящего пожирателя детей на окраине леса. Другие шесть человек, якобы, стали свидетелями приземления НЛО. Трое из них вступили в контакт с инопланетянами, а одна женщина была похищена, о чем она и рассказала в интервью газете « Светлый пуь». Так что, материалов для печати теперь было множество, сенсаций хватало, многие центральные газеты опять обратились с предложениями о покупке этих ошеломляющих новостей у редакции «Светлого пути». Оптимистов и корректорша радовались этому как дети. Улыбались, а вот больной сохранял угрюмость на лице. Голос он потерял, так что именно мимика осталась теперь одной их доступных форм его общения с окружающим миром.
Когда все основные городские и внутриредакционные новости были рассказаны, Михаил Оптимистов постучал указательным пальцем по стопочке из трех альбомов для рисования и попросил:
— Можно?
— Семен Логинов немного подумал, а после отрицательно покачал головой. Но его начальник был настырен и вежливо, мягко повторил свою просьбу:
— Ну, Семен, пожалуйста! Мне, да и Полине Алексеевне, очень хочется посмотреть на твои творения! Я же и сам немного рисую! Уважь! Как художник художника! Нам доктор твой гордо сообщил, что его пациент, то есть ты, развивает в себе таланты. Покажи, А?
Больной как-то безразлично пожал плечами. Михаил проворно схватил верхний из трех альбомов и открыл на первой странице. Здесь был рисунок ночного леса, по которому, в шеренгу, шли какие-то люди с включенными фонарями. Следует заметить, что рисунок сразу же понравился главному редактору. Он был какой-то живой, очень реальный, создавалось ощущение, что зритель сам становиться в эту цепочку движущихся людей, держит в руке фонарь и осторожно ступает по ночному опасному лесу. Газетчик даже поежился, так отчетливо и достоверно был передан ночной холод и зябкий туман, что ложился на землю ковром в эту ночь. Потом мужчина перевернул страницу и вновь удивился: на ней был изображен вид из окна, по всей видимости, из больничного окна. Это был пейзаж двора больницы. Вон трое врачей в белых халатах идут в корпус, а вот больной на костылях скачет до приемного покоя. Вон машина скорой помощи. А вон красивые клумбы с цветами. Даже такой простой пейзаж оказался очень привлекательным. Михаил пролистал первый альбом до конца, передал его Анисимовой, а сам взялся за изучение второго, третьего. Он не был большим специалистом в живописи, так же, как и Алевтина Алексеевна. Но то, что они увидели в работах своего коллеги, их приятно удивило.
Семен Логинов становился настоящим художником. Причем не ширпотребного плана, а подлинным творцом. Это не вызывало сомнений у двух работников регионального СМИ. И даже у доктора городской больницы г. Чацка.
ГЛАВА 20. Неравный бой с начальством
Все пятеро делегатов в приемной руководителя, как загипнотизированные, следили за медленным движением золоченой ручки двери вниз. Они рассчитывали увидеть улыбающегося и радушного шефа, который неспешно обсудит их требования. Однако надеждам не суждено было сбыться: дверь резко распахнулась и дальше вся картина развивалась как в кино с замедленной съемкой. Первым появился Куравлев, без пиджака, в расстегнутой рубашке, под которой всеобщему обозрению предстала волосатая грудь. Глаза его сверкали от праведного гнева, лицо изменилось от переполнявшей мужика злобы. В руках он держал весомые нунчаки, соединенные металлической цепью. Он тряс ими в воздухе, отчего две составные части оружия бились друг о друга и издавали леденящий душу звук ломаемых костей. Сразу же следом за шефом в приемную вылетели Алексей и Сергей, тоже со злобными лицами и кривой усмешкой. В руках один держал бейсбольную биту, другой палку для отодвигания массивных штор в кабинете. На двух телохранителях не было даже рубашек. Они шли «воевать» в брюках, ботинках и майках, так что всем парламентерам были видны бугры мышц тренированных бойцов. К тому же Сергей поверх майки надел кобуру, расстегнул застежку, и из нее торчала рукоятка пистолета. Становилось сразу понятно, что выхватить это смертоносное оружие займет доли секунды.
От вида вылетевшей коршуном из кабинета мини-армии бойцов с буграми мышц, волосатой грудью, вооруженных грозным снаряжением для ведения ближнего боя, к тому же, с огнестрельным оружием, трое молодых ребят и две девушки на время потеряли дар речи, и до самого конца этой сцены никто из них не проронил ни единого слова. А говорил, вернее, кричал, генеральный директор — Федор Петрович Куравлев. Кричал, вращая в диком бешенстве зрачками, подобно злому волку, оскаливая свои белоснежные зубы:
— Ага! Сотрудники пришли! Приперлись! Что хотите?! Требования свои выдвигать! Сейчас я вот этими нунчаками все эти требования вобью вам, знаете, в какое место?! А Сергей будет забивать эти нунчаки бейсбольной битой, как будто у него в руках молоток! Будет вбивать их, как обычные гвозди в деревянную доску: медленно-медленно, с ужасной улыбкой на лице!
Вся эта тирада перемежалась таким количеством отборного русского, английского и испанского мата, что через минуту Марина Кочетова попыталась закрыть уши ладонями, однако, децибелы звука, льющиеся рекой из мощной глотки начальника, преодолевали все барьеры и вклинивались прямо в мозг слушателей, как сотни стрел, пущенных кочевниками во врага. Тирада продолжалась минуты три, после чего Куравлев загремел еще громче:
— Так кто будет первым?! Кому первому вбить нунчаки в пятую точку?! — он сделал короткий шаг в сторону кресел, где вжались от страха в обивку молодые ребята и девчонки. Следом сделали шаг и мускулистые телохранители с бейсбольной битой и палкой для штор. Началось сближение двух фронтов, и один из них сразу же зашатался, а через десяток секунд напрочь развалился: пятеро молодых людей ломанулись к выходу из приемной, причем галантные джентльмены локтями отталкивали дам, чтобы первыми смотаться с поля неначавшегося боя. Девушки пытались отпихнуть молодых джентльменов, но силы были неравные, и поэтому последней покинула приемную Елена Малиновская.
Марина Кочетова так и осталась сидеть с расширенными от изумления глазами и заткнув ушные раковины руками. Когда спина последнего бойца из бежавшего ополчения — спина Малиновской, исчезла за дверью, трое воинов-победителей из лагеря администрации фирмы разом вперились в лицо молоденькой секретарши, и все трое одновременно загромыхали шумным смехом, складываясь пополам и держась за животы. Громогласный хохот трех мужских, луженых глоток сотрясал офис туристической компании. Несколько клиентов, что пришли оформлять туристические туры в экзотические страны, с удивлением стали озираться по сторонам. Сотрудники забыли напрочь о своих обязанностях и тоже обратились в слух. А вскоре к трем гогочущим мужским голосам присоединился тоненький и звонкий женский. Это Марина Кочетова вышла из оцепенения и, будучи непосредственной свидетельницей несостоявшейся баталии, так же залилась шумливым хохотом. Стены офиса туристической компании еще не слышали подобного концерта. Отсмеявшись до колик, до слез, боевая тройка в лице начальника и двух его телохранителей удалилась обратно в кабинет Куравлева. Там шеф достал из бара бутылку дорогого коньяка и разлил по маленькой порции себе и Сергею. Алексей сегодня был за рулем, так что ему хозяин кабинета открыл баночку прохладной «Фанты». «Полководец» поднял бокал и произнес короткий тост:
