Извольскому и ловко перевел разговор на другую тему.
Внезапно я ощутил сильнейшее восхищение своим воспитателем. Уже совсем седой, с тростью, но такой горделивой осанкой, что сидевший рядом с ним губернатор Курска казался простым городским обывателем. А графу и вправду было чем гордиться — герой Бородинского сражения, не раз отличившийся на поле боя во множестве других сражений и кампаний, да к тому же в гражданских делах бывший далеко не в последних рядах. Шутка ли! Самого наследника воспитывает! Кроме того, его богатства исчислялись десятками тысяч крепостных, огромными земельными владениями и даже несколькими заводами. Насколько я мог знать, наши чувства были взаимны, граф просто души не чаял в своем воспитаннике, то есть во мне.
Стоп. Это не мои ощущения, не мои чувства. Я этого седого деда знать не знаю. Мотнул головой, отгоняя наваждение, но отгородиться от эмоций бывшего хозяина тела не смог. Так, например, губернатор Курска мне почему-то категорически не нравился. На протяжении минут десяти я силился понять, чем же он меня так раздражает, и, кажется, разобрался. Этот невысокий, полноватый господин с бегающими глазками неустанно следил за каждым моим движением, непрерывно находя все новые и новые поводы для лести. Наверно, грохнись я со стула, он и то что-нибудь сказал бы про мою удачливость — так легко пережить столь ужасное падение. Строганов, слушая его, морщился, но молчал. Не похоже на него. Видимо, ждал, когда я сам заткну губернатора. Внезапно меня осенило, что губернатор на самом деле отчаянно чего-то боится. Боится и одновременно испытывает неприязнь к приехавшему цесаревичу. Интересно.
Вскоре я, наевшись и утомившись натянутой атмосферой, встал из-за стола, чтобы отправиться к себе (меня как наследника престола поселили в лучшем доме Курска — в губернаторском). Извольский по- прежнему заливался соловьем, а мой воспитатель уже нервно крутил ус — признак крайнего раздражения.
— А не прогуляться ли нам? Признаться, я вчера вечером был вовсе не в состоянии по достоинству оценить красоты города, столь любезно показываемые мне Петром Александровичем, — вклинился я в паузу, возникшую в момент, когда губернатор переводил дух после очередного потока лести. Восхищался моей истинно царской осанкой. Я мысленно согласился с Сергеем Григорьевичем — действительно достал уже. Даже меня, не говоря уже о Николае.
— Как же, как же так! Еще три перемены блюд! Вы просто режете мне сердце, когда я смотрю, как мало вы едите. Верно, вам нездоровится, хотя наверно еда не столь изысканна? Велите позвать этого негодяя повара?
— Нет уж, увольте! Повар здесь ни при чем. Напротив, передайте ему от меня благодарность. Я более чем удовлетворен изысканностью блюд. Ваша кухня выше всяческих похвал. Однако мне прискорбно видеть такое нежелание показать город. Верно, меня ожидает весьма нелицеприятное зрелище?
— Что вы! Как можно! — Губернатор аж переменился в лице. Граф и свита тоже уставились на меня с интересом. Видимо, прерывать разговоры и пререкания таким образом не входило в мои привычки.
— Тогда я хотел бы привести себя в порядок и сделать несколько записей в своем дневнике перед экскурсией по городу. Прикажите закладывать экипажи на полдень. Засим позвольте откланяться, — закончил я и отправился в свои покои.
Поднявшись к себе, мои комнаты находились на втором этаже, тут же бросился к своему дневнику. У меня появилось множество вопросов, заодно почувствовал, что пришла пора испытать возможности своего чудесного подарка. Открыл дневник посередине и увидел слева вверху лишь два слова: «Введите запрос». Избалованный веком высоких технологий, компьютеров и клавиатур, я немного завис на том, каким же образом можно ввести запрос, не используя сенсорную клавиатуру, и чисто случайно заметил «современные» письменные принадлежности на моем столике возле окна. Ну конечно, перо и чернила! Усевшись за столом и обмакнув гусиное перо в чернильницу, красивым почерком, выдававшим, к моему удивлению, немалую сноровку в пользовании канцелярскими принадлежностями, вывел «Извольский». Несколько мгновений ничего не происходило, как тут на экране, так похожем на бумажную страницу, проступил написанный красивым каллиграфическим почерком ответ. «Найдено двенадцать тысяч триста пятьдесят два соответствия. Вывести все данные?»
«Нет, — написал я, и надпись пропала. — Петр Александрович Извольский», — уточнил я запрос. На что вполне логично получил ответ: «Найден тридцать один результат. Вывести все данные?»
«Да это же как гугл!» — порадовался я своему открытию, быстро стер все записи словом «Нет» и набрал более точный запрос: «Губернатор Курской губернии Петр Александрович Извольский». Получив исчерпывающий ответ на два десятка страниц, попробовал прибавить к запросу в конце слово «кратко» и, наконец, получил то, что хотел. Нет, эта штука получше гугла будет, особенно если не врет.
Пробежав глазами полстраницы материала об Извольском, я не удержался и брезгливо сморщился. Абсолютно бесхребетная личность — никак себя не проявил, всю жизнь плыл по течению и, благодаря своему высокому старту и связям, заплыл так далеко. «Рожденный ползать летать не может, но заползти может очень высоко» — как раз про таких, как он, было сказано.
«Подробности моего задания?» — задал я следующий пришедший на ум вопрос.
«Обеспечить условия для выхода человечества в дальний космос». И все. Как я ни изгалялся над составлением вопросов, более подробной информации получить не удалось. Как, впрочем, не удалось узнать ничего нового о пославшем меня сюда и о других, слишком уж философских вопросах: о смысле бытия, Боге и абсолютной истине. Всюду я натыкался на «Информация недоступна» или самые краткие сведения и в конце концов оставил это бесполезное занятие. Думаю, уж если Логос захотел, то сумел озаботиться программированием ноутбука таким образом, чтобы я ничего лишнего не узнал. Вернувшись, таким образом, снова к Извольскому, я задумался и ради праздного любопытства пожелал узнать побольше о предыдущем губернаторе Курска, и не пожалел.
Сам факт того, что даже краткая информация по бывшему губернатору, Владимиру Ивановичу Дену, занимала в несколько раз больше места, чем по Извольскому, уже говорил сам за себя. Этот человек, с такой нерусской фамилией, был Личностью. О нем можно было много чего сказать, в основном хорошее, но чего уж там, идеальные люди бывают только в сказках. Были и у Владимира Ивановича свои минусы, которые, однако, были несоизмеримо меньше его достоинств. Бегло прочитав краткий обзор его жизни, второй раз я прочитал уже гораздо внимательней и вдумчивей, а после, читая более подробную информацию о генерал-лейтенанте, просто ухохатывался, непрерывно восхищаясь им и его поступками. Да, его жизнь буквально изобиловала анекдотами, связанными с его честным, прямым и вспыльчивым характером! Не заметив, как подошло время поездки, я оказался застигнут врасплох вошедшим ко мне без стука Строгановым (он был один из немногих, кого Николай ранее пожаловал этим правом) и быстро захлопнул дневник.
— Ваше высочество, вы еще не готовы? — Брови моего воспитателя удивленно поднялись вверх.
— Простите, граф, увлекся своим дневником. А разве экипажи уже поданы? — получив утвердительный ответ, я добавил: — Через несколько минут спущусь вниз.
Быстро переодевшись с помощью моего адъютанта, я оставил покои, бережно унося свой дневник под мышкой. Но посреди лестницы вовремя спохватился и обратился к Барятинскому:
— Князь, у меня к вам есть замечательная просьба, если вас это не затруднит.
— Я в полном вашем распоряжении, ваше высочество! — отрапортовал Барятинский, вытянувшись по струнке и поедая меня глазами.
— Пока я буду на экскурсии, окажите мне услугу, найдите генерал-лейтенанта Дена, бывшего еще недавно здешним губернатором, и передайте ему, что я хотел бы встретиться. Насколько знаю, вы хорошо знакомы с городом, кажется, у вашего семейства здесь есть одна из родовых усадьб,[1] так что это должно не составить вам труда?
— Так точно. Разрешите выполнять? — гаркнул Барятинский.
— Да, конечно, идите, — отослал я его движением руки.
Князь молча козырнул, щелкнул каблуками и, развернувшись, чуть ли не бегом бросился вниз по лестнице. Прямо как в игре, где щелчком мыши отсылаешь солдат в бой. Только чужие эмоции мешают.
Вскоре мы покинули дом губернатора. Впрочем, я бы сказал, что это был настоящий дворец, особенно если посмотреть по меркам моего времени. Выйдя на улицу, увидел огромную шестиместную губернаторскую карету с фельдъегерями и тарантас, ожидающих посреди парадно вымощенной мостовой
