удовлетворением домашним нуждам, а для отпускной торговли ни одного в большом размере значительного предмета не представляет; и сие нимало не удивительно, когда представим себе, что мануфактурною промышленностью там одни китайцы занимаются. Маньчжуры все считаются в военном звании и состоят в действительной службе; почему мало имеют свободного времени для занятий, требующих продолжительного труда, а жалованьем и предоставленными им выгодами от правительства довольно обеспечены в содержании себя. Что касается до торговли, в Маньчжурии существует одна внутренняя; а торговые сношения с иностранцами воспрещены, исключая Корейского королевства, с которым дозволено производить торг, но с ограничением В Корее при реке Чжун-цзян ежегодно бывает две ярмарки, весною и осенью. Из Нингуты ездят на ярмарку в Хой-нин, а с Хурхи на ярмарку в Цин-юань. По сему предмету из Пекина отправляют на ярмарки по два переводчика, а главнокомандующему в Гирини предписывается отряжать туда из Нингуты ротного начальника с поручиком и письмоводителем. Торг производится из пушных товаров хорьковыми, барсучьими, собачьими и оленьими кожами; отпуск соболей, выдр и рысей запрещен. Продолжение ярмарок ограничено 20-ю днями. Кроме сих двух ярмарок, вся торговля в Маньчжурии предоставлена китайцам, потому что маньчжуры, как военнослужащие, не могут отлучаться от своих постов. Торговля сия подразделяется на ввозную и отпускную, и в обоих видах маловажна Маньчжурия, кроме немногих, дома приготовляемых вещей, получает из Китая мануфактурные изделия, нужные для потребления, а сама снабжает Китай только произведениями своих лесов и рек; почему значительною перед прочими отпускными статьями можно почесть только вывоз пушных товаров и строевого леса. Торговля между Маньчжурией и Китаем производится наиболее сухим путем через крепость Шань-хай-гуань, где учреждена таможня, единственная для целой Маньчжурии. Каботажное сообщение с Китаем по Восточному морю и Корейскому заливу незначительно. Полукочевые поколения, обитающие от Уссури на восток, наиболее занимаются рыбным и звериным промыслами для пропитания себя, а не для торговли в прямом смысле.
Примечание. Со времени соединения Маньчжурии с Китаем меры, весы и монеты во всех трех губерниях употребляются китайские. Должно полагать, что маньчжуры и до последнего соединения с Китаем ничего по сим предметам собственного не имели. [235]
Государственные доходы и расходы по трем губерниям в Маньчжурии ныне совершенно присоединены к общему управлению финансами в Пекине. В Маньчжурии большая часть удобных земель принадлежит двору и разным князьям, которые непосредственно пользуются и денежными и вещественными доходами с оных; почему доходы, принадлежащие государству, весьма ограничены. В 1812 году сбор оных простирался:
с земель — до 286 757 лан сер.,
подушного — до 23 367 лан сер.,
разных податей — до 33 935 лан сер.
Напротив, обыкновенные расходы простирались:
I.
II.
III.
VII.
VIII.
IX (*).
в Шен-цзин
967
13 613
6 576
581 554
56 497
7 990 лан сер.
в Гиринь
93
7 050
859
372 773
154 611
4 908 лан сер.
в Хэй-лун-цзян
3 600
267 842
9 057
3 666 лан сер.
(* О значении номеров статейных см. ч. I, стр. 141—142. Что касается до подушного оклада, в I ч., на стр. 130—131 хотя означено количество оного по губерниям, но о Маньчжурии ни слова не сказано. В Китае при настоящей династии личное подушное отменено, а подушный оклад собирается с селений по числу душ, положенных в оклад в 1711 году. Таким образом селение, имевшее в то время 50 душ, и доныне взносит подушное с 50 душ, несмотря на то что народонаселение в нем в продолжение 130 лет возросло, может быть, до 500 душ. Подушный сбор производится с домов, а не с лиц)
В Китае есть заповедная сумма, которая хранится в казначействах за печатью начальников губерний и употребляется в крайних случаях с государева разрешения. В 1812 году таковой суммы в наличности было
в Шен-цзин — 10 000 000 лан,
а в 18 китайских губерниях — до 7 000 000 лан.
Нынешнюю Маньчжурию в отношении к политическим ее изменениям должно рассматривать в двух рамах, из коих в первой заключается только губерния Шен-цзин, а во второй — губернии Гиринь и Хэй- лун-цзян совокупно. [236]
Губерния Шен-цзин издревле была обитаема китайцами и составляла северо-восточный мыс Китайской империи. В царствование государя Яо, за 2350 лет до Р. X., земли области Фын-тьхянь-фу принадлежали к составу нынешней губернии Шань-дун, а земли области Цзинь-чжеу-фу к губернии Чжи-ли; потом в продолжение двенадцати столетий имела разные разделения и переименования, но всегда под китайскою державою.
В конце XII столетия до Р. X. от Шен-цзин на северо-восток находилось владение Су-шень, на юго- восток владение Чао-сянь. Первое заключало в себе всю нынешнюю губернию Гиринь, а последнее северную часть Кореи.
Земли сих владений составляли часть китайской области Ю-чжеу, данную в то время, по случаю раздела империи домом Чжеу в 1122 году, в удел брату последнего государя из династии Шан. Потомки его наследственно владели сими странами около 900 лет и всегда принадлежали к составу Китайской империи. За два века до Р. X. китайский мятежник Вэй-мань, вышедший из нынешних губерний Чжи-ли и Сань-си с толпою беглых китайцев, произвел нападение на Чао-сянь и, выгнав потомков династии Шан, овладел их престолом
За 107 лет до Р. X. Ву-ди, государь из дома Хань, покорив Корею, обратно взял Шен-цзин и разделил земли сих стран на четыре области. Сему государю одолжены своим основанием первые города в губернии Шен-цзин, в которой до сего времени существовал один только земляной городок Тху-хэ, незапамятный по его древности.
Во втором веке по Р. X. Гао, уроженец владения Фу-юй, овладел землями Северной Кореи, за которые преемники его долго и с переменным счастьем вели войну с Китаем.
В сию эпоху нынешняя Маньчжурия делилась на четыре союзные владения: Гао-ли, Во-цзюй, И-лу и Фу-юй. Гао-ли лежало от Шен-цзин на юго-восток, Во-цзюй на восток, И-лу на северо-восток, Фу-юй на
