Глубокое погружение / In too deep

'Я надеюсь, что смогу увидеть тебя снова?' 

'Не знаю'. - Эрин старалась говорить равнодушно. 

Эндерсон села на кушетку, продолжая внимательно прислушиваться к разговору. 

'Позволь мне пригласить тебя'. – Женщина на том конце линии определенно ощущала себя, словно рыба, которая изо всех сил пытается не упустить червяка. - 'Пообедай со мной завтра вечером'. 

'Пообедать?' - Эрин немного растянула паузу - 'Ну…Я не знаю. Скажи мне, почему я должна…' 

Эндерсон кивнула головой, одобряя действия коллеги. 

Адамс рассмеялась глубоким хриплым смехом: 'Хотя бы потому, что я обещаю тебе незабываемый вечер… ' 

'Если я соглашусь, ты будешь держать свои руки при себе?' 

Адамс засмеялась еще раз, по-видимому, наслаждаясь игрой, в которую, по ее мнению, играла с ней Кэтрин: 'Я даю слово, что буду держать свои руки при себе'. 

' Хорошо. Тогда я пообедаю с тобой завтра'. 

'Замечательно. Я скажу, чтобы водитель подобрал тебя в семь…' 

'Подожди минуту', - остановила ее Эрин. - 'Водитель? Нет, мне это неудобно. Я встречусь с тобой в клубе'. 

Адамс ответила не сразу, и Эрин, на мгновение, показалось, что женщина хочет возразить. 

'В клубе. Прекрасно. Спокойной ночи, Кэтрин», – наконец, мягко произнесла она. 

'Спокойной ночи'. - Эрин повесила трубку и тяжело вздохнула, возблагодарив Господа, что разговор закончен. 

'Ты все сделала хорошо'. - Эндерсон заметила, как тяжело ее напарница опустилась на кушетку. 

'Я не ожидала, что она позвонит так быстро', - Эрин посмотрела на Патрисию и вспомнила, что так и не застегнула жилет. Осознав это, она поднялась и направилась в кухню. 

'Я могу предложить тебе выпить?' 

'Нет, спасибо. Я не буду тебя задерживать'. - Патрисия наблюдала за тем, как Эрин развернулась и прошла мимо нее в спальню. Она начала говорить громче, так, чтобы Мак могла ее слышать: 'Я просто подумала, что должна зайти посмотреть, как ты'. 

Эрин вернулась в гостиную, переодевшись в черную адидасовскую футболку. 

'И, как видно из телефонного разговора, всё идет по плану'. 

Эрин вновь села на кушетку и закинула ноги на кофейный столик. - 'Действительно, все прошло хорошо. И она – точно такая, как ты и говорила: высокомерная, показная, и невероятно очаровательная'. 

'Рада слышать, что она нисколько не изменилась'. 

'Я все сделала так, как ты и сказала, я играла жестко'. 

Эндерсон кивнула головой, зная, что это должно сработать. - 'Ну, а ты как? Она встряхнула тебя?' - Патрисия боялась спрашивать, потому что не хотела совать нос в чужие дела, но она должна была знать. Женщина пыталась убедить себя, что причина ее интереса - успех расследования, а не какие-то личные чувства, которые она пыталась спрятать, как можно глубже. 

Эрин вытерла руки о джинсы и задумалась над вопросом. Она знала, что Эндерсон просто присматривает за ней, и ей приходилось лгать, чтобы выглядеть компетентной. - 'Все нормально'. -Она взглянула на Эндерсон, прежде чем продолжить. - 'А что касается Адамс, у меня сложилось впечатление, что она в основном лает, а не кусает'. - Эрин надеялась, что эти слова прозвучали правдоподобно, потому что на самом деле, все ее тело кричало о желании. 

'А вот это, Мак …' - Эндерсон встала и подошла к входной двери. - '…это то, в чем ты ошибаешься'.

Воскресенье, 13-ого июля 

Утренний свет проник через вертикальные жалюзи, расчертив кровать полосками. Эрин открыла глаза и тут же зажмурилась от, приветствующего ее, солнца. Она потянулась и почувствовала себя спокойной и отдохнувшей, с удивлением осознавая, что не спала так хорошо долгое-предолгое время. Этой ночью ее, наконец-то, не мучили кошмары, и мысленно она все еще была в своих снах. 

Мысли, если честно, были весьма приятными, и она невольно улыбнулась, натянув покрывало и прижавшись к мягкой, удобной кровати. Снова закрыв глаза, она почувствовала удивительную умиротворенность, которая всегда охватывала ее после хороших снов. Эрин попыталась вспомнить ночные видения, желая вернуться в их уютную глубину, но ее мозг мог восстановить лишь краткие фрагменты и отдельные образы. Сконцентрировавшись сильнее, она, все же, вспомнила один из них. 

Было поздно, и ее разбудил шум в зале. Испугавшись, она села на кровати и посмотрела на дверь спальни, которая медленно открылась. В дверном проеме, не произнося ни слова, стояла Эндерсон. На ней были джинсы и майка, те же, что и в клубе. Эрин не спросила, почему она здесь, принимая ее присутствие, как должное. 

Эндерсон медленно подошла к кровати. Мягкий лунный свет освещал ее лицо и фигуру.

Она остановилась у основания кровати, смотря на Эрин своими бездонными, синими глазами, в глубине которых мерцал свет. В абсолютной тишине Эрин наблюдала за тем, как руки женщины соблазнительно поползли к поясу джинсов. Совершенно непринужденно Эндерсон потянула за молнию, с характерным звуком расстегнула ее и чуть раздвинула плотную хлопчатобумажную ткань. Неторопливо, нарочито медленно ее руки вернулись к майке. Одним плавным движением, она стянула ее и выпрямилась, держа майку в руке.

Эрин с трудом сглотнула. Глаза Эндерсон в лунном свете блестели и переливались множеством оттенков. Эрин узнала этот горячий, голодный пристальный взгляд. Она не знала, как или почему, но, вдруг, глаза Эндерсон изменились и стали глазами Элизабет Адамс, но ей было все равно. 

Казалось, красивая женщина, стоящая перед нею, наслаждалась взглядом, которым смотрела на нее Эрин. Она слегка улыбнулась, разжала руку, и майка упала на пол. Эрин не стыдясь, рассматривала женщину. Ее грудь приподнималась от прерывистого дыхания, а темно-розовые соски сморщились. Эрин увидела, как ее руки вновь вернулись к джинсам, и Элизабет Адамс медленно стянула их с бедер. Пристальный взгляд Эрин вернулся к лицу обнаженной женщины. Адамс озорно усмехнулась и, облизав губы, заползла на кровать.

Адамс потерлась носом о ее шею и Эрин ощутила дразнящий аромат ее одеколона. Потянувшись к ней, желая притянуть ее ближе, Эрин положила руки на теплую, сильную спину. Страстный голос зашептал ей в ухо: 

'Я собираюсь показать тебе, как я люблю…' 

Голос принадлежал Эндерсон, и Эрин затрепетала. Она приподнялась, отчаянно желая прикосновения другой женщины. Патрисия жарко и глубоко поцеловала ее, дразня горячим языком. Эрин задышала чаще. Запах тела Эндерсон возбуждал и казался странно знакомым, это был аромат одеколона,