миллиона фунтов. Улица эта тянулась с юга на север, перпендикулярно реке; к бордюрам жались вереницы роскошных авто. Дом № 35 выглядел более убогим и старомодным, чем соседские.
— Небось купила за пару тысяч пятьдесят лет назад, — сказала Майзон, стоя на крыльце. — Как ты думаешь, звонок работает?
Я приподняла дверной молоточек и постучала. Мы принялись ждать. Майзон отошла и посмотрела на второй этаж.
— Нехорошее у меня предчувствие, — сказала она.
— Перестань, — сказала я, хотя у самой предчувствие было не лучше. — Кто-то идет.
За дверью послышалось шарканье, щелкнула задвижка. В скважине провернулся ключ, и дверь приотворилась на каких-то четыре дюйма. В щели виднелась цепочка. Мне пришлось согнуться в три погибели, до того низкорослой была хозяйка. Крохотное морщинистое личико, карие глазки за толстыми очками в позолоченной оправе, практически невидимые губы.
— Миссис Ричардсон?
— Да, — пугливо кивнула она.
До меня только сейчас дошло, что старушка слабого здоровья вряд ли будет рада гостье с разукрашенной физиономией. Я отошла, и Майзон поднесла свое удостоверение к щели. Старушка подошла поближе, прищурилась.
— Миссис Ричардсон, мы разыскиваем вашу дочь, Карен, — сказала Майзон. — И нам хотелось бы задать вам пару вопросов.
Из щели вылетела синяя муха и врезалась мне прямо в лоб.
— Ее здесь нет.
— Можно с вами поговорить?
— Она приходит по понедельникам, средам и пятницам в пять часов вечера.
Я натянуто улыбнулась.
— Миссис Ричардсон, нам хотелось бы задать вам пару вопросов. Можно войти?
Старушка исчезла из виду, и через секунду дверь открылась.
— Закройте за собой, — попросила она, шаркая по коридору. — На ключ.
Пол в коридоре был выложен черно-белой плиткой — похоже, такой же старой, как и сам дом. На стенах висели фотографии, зеркала и декоративные тарелки. На второй этаж вела деревянная лестница.
Пахло в доме, честно говоря, не очень приятно. Не то чтобы удушающая вонь, но все-таки… Сырость. Мусор, залежавшийся в ведре. Кислятина. Майзон поморщилась. Когда миссис Ричардсон открыла дверь, мы обе услышали мерный гул комнатных мух.
Гостиная была большая, но из-за обилия мебели казалась тесной. Над камином и на крышке пианино в углу стояло множество семейных фотографий. Я заметила одну дохлую муху в седых волосах миссис Ричардсон; живые соплеменницы жужжали у эркерного окна.
— Чаю хотите? — спросила старушка, когда мы расселись по креслам.
— Спасибо, не надо, — ответила Майзон. — Мы ненадолго. Скажите, когда вы последний раз видели Карен?
— В понедельник вечером, — сказала она. — Карен обычно приходит в пять, готовит ужин и помогает мне принять ванну. Уходит обычно в половине восьмого, как раз перед началом «Коронэйшн- стрит».[4]
— Значит, вы ждете ее сегодня вечером?
Сегодня ведь среда.
Миссис Ричардсон кивнула.
— Да, она придет в пять часов. Она ко мне сразу после работы едет.
Я украдкой взглянула на часы. До пяти совсем недолго, но Карен Кертис уже два дня не появлялась на работе.
— Миссис Ричардсон, а вы в понедельник не заметили в ее поведении ничего необычного?
— Нет, все было как всегда, — ответила Эвадна Ричардсон. — Ей звонил Томас. Говорил, что завел себе новую подружку.
Она встала и отошла к камину. Подняв палец, она, похоже, принялась считать фотографии в рамках и остановилась на пятой.
— Это мой внук, — сказала она, снимая с полки фото юноши в бакалаврской мантии. — Томас.
Я взяла фотографию и сразу передала Майзон, лишь мельком посмотрев на молодого брюнета. Он был ниже и худее остальных парней. Рулевой, а не гребец.
— Она не планировала никуда уезжать? — спросила я.
Эвадна озадаченно покачала головой.
— Она никуда не ездит. А если и ездит, то нанимает кого-то, чтобы за мной ухаживали. Ко мне каждый день приходят патронажные сестры, минут на десять, но все же… Я должна принимать лекарства при них: боятся, что перепутаю. Но они не готовят и не убирают.
— Ее ничего в последнее время не беспокоило?
— Да нет. О чем ей беспокоиться?
— Надеемся, что не о чем, — сказала Майзон. — И вы тоже, пожалуйста, не волнуйтесь понапрасну, но она сегодня не вышла на работу. Как вы думаете, где она может быть?
Старушка снова встала.
— Давайте я ей позвоню.
Эвадна дошаркала до телефона и набрала номер дочери, но попала на автоответчик. Я видела, как Майзон отмахнулась от мухи. Эвадна положила трубку.
— Миссис Ричардсон, постарайтесь вспомнить, не было ли…
— Она поднялась на второй этаж, — сказала вдруг Эвадна.
— На второй этаж? — эхом откликнулась Майзон.
Старушка кивнула.
— Да, я слышала. Музыка в заставке «Коронэйшн-стрит» как раз доиграла, и я услышала, как она поднимается по лестнице.
— А что в этом необычного?
— Мы не пользуемся вторым этажом. Мне уже не хватает сил подниматься. Сплю я в комнате, которая раньше была задней гостиной. Пару лет назад из кладовки сделали ванную. Я много лет не поднималась наверх.
— А ваша дочь, значит, поднялась. Вы видели, как она спускалась оттуда?
Старушка не на шутку испугалась.
— Слышала. Минут через пятнадцать. Я помню, потому что была рекламная пауза. Я услышала, как она спустилась по лестнице и вышла через главный вход.
— Она с вами говорила? Попрощалась, может?
— Нет. Она со мной перед этим уже попрощалась.
Мне даже не нужно было смотреть на Майзон, чтобы знать, какое у нее выражение лица.
— Миссис Ричардсон, вы в последнее время кого-нибудь пускали в дом? Я имею в виду незнакомых людей.
— Что вы, дорогуша, я никогда такого не делаю. Ни за что.
Кажется, я снова могла нормально дышать.
— Разве что патронажную сестру.
— Какую?
— Новенькую, — сказала Эвадна. — Она в понедельник первый раз пришла. Часа в три. У нее и удостоверение было, и форма, и все прочее. Не надо было ее пускать?
— Думаю, ничего страшного, — сказала я. — Она принесла вам лекарства?
— Нет, дорогуша, лекарства я к тому моменту уже выпила. Она должна была провести плановый осмотр, только почти ничего не осматривала, больше болтала. Спросила, когда Карен придет, и ушла.
— Вы проводили ее до двери?
— Она сказала, чтобы я не утруждалась. Я слышала, как хлопнула дверь.
