поступают в Верот тревожные донесения, нашим же разведчикам почти ничего не удалось обнаружить.
«То ли шпионы не отличаются профессионализмом, то ли рискуют что-то не договаривать мне», – сделал я для себя вывод. И заметку на будущее: вернусь – обязательно попытаюсь разобраться.
Я повертел лист в руках, после чего бросил его в камин – на радость прожорливому огню.
– Ну что ж, обстановка более-менее вырисовывается, – подвел итог часовой беседе Красный. – И наши планы на ближайшие действия тоже. Завтра мы ждем ответа от Дэрриена и Ванессы. После чего – с ними или без них – разъезжаемся по провинциям. То есть вы разъезжаетесь, – усмехнулся агент. – Гарнизоны в приграничных землях переводятся в состояние боевой готовности первого уровня. На этом, пожалуй, всё.
– Не совсем, – поправил король. – На этом закончен разговор лишь по военному вопросу. Хотя он и остается наиболее важным, не стоит забывать о насущных проблемах. Речь идет, например, о безопасности в Стоме. Вернее, о ее отсутствии. Стража работает из рук вон плохо. О магах я вообще молчу – в лучшем случае они станут предотвращать что-то, грозящее им лично.
– Ваше Величество, вы ведь не просто так этот разговор затеяли? – спокойно спросила Оранжевая.
Маквал внимательно посмотрел на Меллу и вздохнул:
– Нет, к сожалению. Сегодня я разговаривал с главой Дома Ролинхас. К ним в особняк вчера пробрались… э… воры. Пострадали слуги, один из них убит, еще двое остались живы.
Дом Ролинхас – один из самых влиятельных дворянских Домов в Веронии. Интересно, кому же хватило дерзости попробовать туда пробраться?
– Что-то украли? – поинтересовался Красный.
– В том-то и дело, что нет!
– Весьма интересно… Весьма… – пробормотал Синий. – Ни за что не поверю, что главу Дома так расстроила гибель слуги, что он побежал жаловаться королю.
– А я вот не могу поверить, что особняк практически не охранялся, – заметил Мартинец. – Трое слуг из числа охраны – малость для настолько крупного здания.
– Особняк охранял макгайвер, – ответил король. – Но разбойников это не остановило.
– Случай, оказывается, гораздо интересней, чем показалось сначала, – заметил Фиолетовый. – А самого ал Ролинхаса, наверное, пугает, что разбойники в следующий раз доберутся до него?
– Нет. Дело в том, что после нападения его дочь стала вести себя очень замкнуто, хотя раньше отличалась веселым нравом. Ал Ролинхас подозревает, что она видела разбойников, но говорить на эту тему девушка отказывается.
– А что требуется от нас? – уточнил я.
– Как всегда, ответить за то, что не доглядели другие. Разузнать, зачем разбойники пробрались в особняк… обеспечить надежную охрану на будущее…
– Пожалуй, я этим займусь завтра с утра, – согласилась Оранжевая. – Поговорю с девушкой, осмотрю двор и особняк.
Красный благодарно кивнул.
– А Зеленый мне поможет, – добавила Мелла. – Ведь правда?
– Конечно, – улыбнулся я. – Для тебя – всё, что угодно.
Вскоре гадалка вернулась, и нам пришлось покинуть ее уютное жилище. Трогаться из города без разрешения дядюшки было чревато так же, как возвращаться в «Стомскую кручу» после того, что Коршун устроил ее хозяину. Он-то назвал это «безобидной шалостью», но меня не так легко обмануть. Я знал Альберта не год и не два и резонно считал, что нас уже ищет парочка матерых костоломов из таверны.
Вот почему я выбрал «Второй дом» – постоялый двор неподалеку от северных ворот. Не позже следующего утра нам предстояло покинуть город и ехать до самого Кортила. Дело осталось за дядюшкой – мы свою работу выполнили чисто.
Главной проблемой по дороге во «Второй дом» стала, конечно же, Литолайн. Вставив ей кляп, я надел на девочку свою накидку и прикрыл ее лицо капюшоном, чтобы скрыть от посторонних глаз перепуганную мордашку и тряпку во рту. На тихое мычание девушки проходящий люд внимания не обращал: мало ли немых на этом свете? Поэтому оставалось только взять Литу под локоток и тащить до самого «Дома». Задача эта усложнялась тем, что Литолайн всё время пыталась вырваться и броситься наутек. Пришлось слегка попотеть, чтобы избежать побега.
Наконец мы добрались. Лед в голосе хозяина удалось растопить серебряной монеткой и обещанием заплатить еще тремя за ужин на двоих и свиную ляжку в тряпице. На вопрос «Какая комната интересует господ?» лучше всего ответил золотой, мигом поселивший нас в трехместные апартаменты.
Взяв свиную ляжку, мы отправились наверх, предупредив «растаявшего» корчмаря, что ужин должен быть готов через полчаса. Он не нашел что возразить на пяток медяков.
Кормить молодую, очаровательную дворяночку оказалось изнурительным и неблагодарным занятием. Литолайн пару раз укусила меня за палец, один раз порывалась закричать и изредка пускала слезу, видимо, стараясь нас разжалобить.
Наконец мне удалось скормить ей всю ляжку, и, снова заткнув девушке рот, мы отправились вниз – ужинать.
Ко второй смене блюд возле стойки появился неизменный гость подобного рода заведений – высохший старичок-бард с побитой дорогой (или сапогами недовольных слушателей?) лютней. Лицо странствующего из таверны в таверну певца за годы путешествий осунулось и напоминало теперь морду охотничьего пса. Сопливый нос, из которого торчали жесткие рыжие волоски, шмыгал, улавливая ароматы угощений, а взгляд голодных глаз перебегал с одного стола на другой.
– Эй, ты, старый чурбан! – кто-то метнул в барда обглоданной костью. – Ты чего сюда приперся?! Давай пой!
Менестрель с трудом уклонился от пущенного в него снаряда и, пригладив засаленные волосы, ударил по струнам.
– Песня, – хрипло оповестил он и, откашлявшись, добавил: – Песня о темных днях!
Толпа жиденько поаплодировала и приготовились слушать.
Бард еще раз прокашлялся и начал:
Да, не ахти какое начало – размер ни к черту да и смысл мрачноват для спокойной попойки. Впрочем, барда мое мнение нисколько не интересовало, поэтому он продолжил:
