нотариусов.
Фрэнк вопросительно взглянул на меня, и я послушно предъявил ему свои водительские права.
В его руке мгновенно оказалась отставленная бутылка коньяка. Плеснув в бокал на два пальца, он залпом выпил и сразу налил еще.
— Мистер Саура, что же вы молчали об этих удивительных обстоятельствах?
Я пожал плечами – не орать же с порога: смотрите, сколько у меня денег, можете тратить их как заблагорассудится!
Фрэнк действительно откроет казино – в интернете лет через восемь, а до того ему будет недосуг, он будет колесить по стране, занимаясь нашими делами.
— Давайте сделаем так, мистер Саура…
— Можно просто – Сардж, я еще не настолько мудр, чтобы быть мистером Саурой.
— Не скажите этого в Вашингтоне, Сардж. Там люди должны видеть вашу значительность. А возраст… Что ж, пусть завидуют, а? — Он засмеялся – заразительно и открыто, вызвав и у меня довольную ухмылку. — Кстати, не приоткроете завесу над происхождением денег вашего фонда? А то, знаете ли, некоторые … люди… бывают очень брезгливы. Ни за что не возьмут взятку у колумбийского наркобарона. У торговца оружием – возьмут, а у наркобарона – нет! А что делать? Мистер Рейган объявил наркотикам войну, и теперь работать с колумбийцами не модно и небезопасно. Высокие принципы!
— Биржевые спекуляции в основном. Мы аккумулируем средства десятков тысяч незначительных инвесторов для эффективного размещения. — Вопрос происхождения денег на самом деле был важен. Не дай бог кому-то заподозрить нас в чем-то незаконном – без должного прикрытия нам быстро наступит карачун.
— После “черного” понедельника кто-то еще верит в фондовый рынок? — Фрэнк предложил мне коньяк. И я согласился.
— Мы вовремя вышли из рынка. Наши клиенты не пострадали. Многие оказались с хорошей прибылью. Нам верят.
— Что ж, тогда у меня нет никаких сомнений. Давайте сделаем вот как… — он на несколько минут задумался. В это время он ковырялся в столе, добыл из него коробку с сигарами, прикурил, пару раз приложился к своему бокалу.
Я молчал, следя за его действиями.
— Сделаем вот как: до Рождества в Вашингтоне не до нас. Слышали, наверное, что к нам через неделю, нет, через две, приезжает советский Горби? В Конгрессе сейчас суета. Да и серьезные журналисты тоже там. Пока они с Ронни обсуждают глобальные проблемы – ехать на Пенсильвания-авеню бесполезно. Согласны?
Я читал об этом в газетах, да и сам помнил, что Горбачев приедет в США подписывать договор об уничтожении ракет средней и малой дальности. В декабре 87 года Генеральный секретарь вообще развернет невообразимую активность – словно жареный петух его в темя клюнет. Начнется декабрь с Постановления Политбюро “О мерах по расширению гласности в деятельности органов КГБ” – до такого нужно додуматься! Попробовал бы господин Рейган “расширить гласность” в отношении ЦРУ или АНБ! Но Горби уже полюбил быть впереди планеты всей. Практически сразу после выхода этого постановления, парализовавшего нормальную работу Государственной Безопасности, состоится совещание о переводе отраслей, организаций и предприятий на самофинансирование и хозрасчет – потому что в бюджете страны возникла огромная брешь, вызванная антиалкогольной программой, упавшими ценами на нефть и бездумными тратами – теперь люди сами должны были позаботиться о своем пропитании. В сентябре он отпустил в свободное плавание научные учреждения, отказав им в финансировании – вот тогда и наступил конец советской науки и каждый, кто работал в каком-нибудь НИИ, задумался о выезде за границу. Теперь пришла очередь остальных. Потом наш дражайший и демократичнейший Генеральный секретарь отправится на встречу к другу Рейгану, попутно заскочив на туманный Альбион за инструкциями. Летом Президент выступил в Берлине у знаменитой стены и призвал Михаила Сергеевича снести стену. Как мог Горбачев не прислушаться к этому совету? Ему понадобилось всего два года. Он сделал это, даже не торгуясь. Я все больше и больше убеждался в том, что то, что делает Горбачев для своей страны – никак нельзя назвать преданным служением. И то верно, что враги не предают. Предают друзья. В этом смысле Горбачев был настоящим другом своей страны.
— Вообще, после скандала с поставкой оружия персам и передачей средств от этого никарагуанским партизанам, у многих в Конгрессе дрожат ручки. И еще эти разборки между ведомствами после октября с судно-сберегательными кассами (s&l кризис – как называли его в США, длился он едва ли не десять лет, а итогом его было банкротство 747 сберегательных банков и выделение из бюджета на ликвидацию последствий от их деятельности 124 млрд. долларов). А здесь еще и коммунисты едут. Нужно, чтобы все успокоилось. Мистеру Рейгану хочется отчитаться перед народом, выглядеть трудолюбивым и мудрым политиком, победившим заразу коммунизма. А все к тому и идет. Этот лысый русский перед нашим Ронни только что польку не пляшет. — Продолжал Фрэнк. — Пусть все успокоится и все станут довольными и добродушными. А за эти три-четыре недели я смогу подобрать вам всех, кто может оказаться полезным. По рукам?
Он был всюду прав – следовало некоторое время выждать.
Да и нам стоило собраться с мыслями и приступить к вытаскиванию на божий свет наших “золотых мальчиков” из списка Золля.
— Я готов заплатить лично вам, Фрэнк, по пятьсот тысяч долларов за каждого из тех людей, что будут удовлетворять нашим запросам и согласятся с нами работать. Разумеется, это не включает расходов на самих кандидатов.
— Вот как? — было видно, как в мозгу мистера Бригли включился калькулятор: глаза загорелись и что-то щелкнуло. Может быть, суставы, но вполне возможно, что и какой-нибудь особенный тумблер. — Тогда я начну работать над вашим заказом уже сегодня!
Он подошел к креслу за рабочим столом, опустился в него, нажал кнопку интеркома и сказал, слегка склонившись над аппаратом:
— Джилл, всех новых клиентов переводи на Шпильмана и Полански – пусть потрясут своими толстыми задами! Я занимаюсь только мистером Саурой!
Наверное, это была обычная демонстрация, своеобразный рекламный ход, но впечатление на меня этим жестом Бригли сумел произвести самое благоприятное: деловитостью и умением схватывать пожелания клиента на лету. Я уже хотел его просить лично заняться моими проблемами, но он уже сам сделал нужные выводы.
— Что? — Фрэнк все еще говорил со своей секретаршей. — Нет, Джилл, если кто-то желает со мной встретиться – пусть записывается на… на май! Да, на май! Если Полански может с этим справиться – пусть займется. Переводи все на него, пора уже младшему партнеру расти.
Я прихлебывал его коньяк.
— Ну вот, Сардж, — он положил трубку. — Вроде бы все улажено. К нашей следующей встрече, думаю, это будет, — он пошелестел перекидным календарем, — одинадцатое января, понедельник… Вас устроит одинадцатое? — Я кивнул. — О'кей, к этому числу я соберу для вас подходящих… партнеров. Вы заедете ко мне или мне к вам?
— Я заеду, Фрэнк.
На этом мы и расстались на месяц.
И я решил наведаться в Чикаго – к тем самым парням, что внимательно отследили доходы моих “мертвых душ”. Созвонившись с “Оffice work and secrecy”, где некий мистер Старк уверил, что ждет моего появления уже давно, я стал собираться в дорогу.
От Луисвилла до Чикаго чуть больше четырехсот километров – легкое шестичасовое путешествие с непродолжительной остановкой где-нибудь в Индиане. Можно было отправиться и на самолете, но я никуда не торопился и хотел посмотреть на американскую глубинку. Идиот, словно могла она отличаться чем-то от окрестностей Франкфорта, где я прожил почти год.
Мой маршрут пролегал через Сеймур, Колумбус, Эдинбург, Франклин, Индианаполис, в который я заезжать не стал – мне хватило блужданий по Гринвуду. Столицу Индианы объехал слева по мосту через Белую реку. Все то же самое, что и в Кентукки – поля, сейчас пустые, а летом – с кукурузой и соей, церкви,
