вокруг неё, пылинки сдувает и уж совсем боится, как бы её не поцарапать, или, не дай бог в аварию не попасть. И как назло, то на парковке его зацепили, то фару разбило камнем или еще что-нибудь. Часто так бывает, но обычно, человек своими такими ожиданиями несчастий притягивает мелкие неприятности, а крупные приходят потом, когда о них не помнят. К примеру, тот же автовладелец после первой же царапины и ремонта забывает про внешний вид, ездит на своей машине, наслаждаясь жизнью, высоко задирает нос и вдруг… Выходит из магазина, а машины нет – украли! У вас никогда не угоняли машину? Не случалось такого, что вы, приехав весной на дачу, нашли свое любимое гнездышко разоренным? Пусть даже еще проще, выйдя из автобуса, обнаружили карманы пустыми? Нет? Вам очень повезло, но те кто испытывал подобное знают, какие примерно ощущения испытывает человек в подобных обстоятельствах, не зависимо от размеров потери. Ощущения очень гадостные, как будто не в карман тебе залезли, а в душу. Заплевали там всё, истоптали грязными ногами. А какое же смятение и ужас появляются в душе человека, когда он обнаруживает, что дом его не просто разграблен, а убиты те кого он любил, без кого жизни себе не мыслил? И чаще всего это происходит тогда, когда этого никак не ждешь.
Егор все еще медлил идти к костру, заодно он попытался изучить прибрежный песок на предмет следов, но песок есть песок, долго он следы не хранит.
– Что-то случилось, Егор? – услышал он за спиной голос Игоря.
– Случилось, – Егор обернулся и увидел всех троих уже с совершенно серьезными лицами, по его поведению они стали о чем-то догадываться, – Случилось, ребятки, случилось…
Егор отвел глаза и даже отвернулся от них, походил туда-сюда, потом уже, решительно повернувшись начал говорить:
– Постарайтесь отнестись к тому, что я сейчас скажу, как можно спокойней и мужественней. Мы все знали, на что идем… легкомысленно отнеслись, конечно, но знали, что можем столкнуться с опасностью… неопределенной… непонятной опасностью. И вот мы с ней столкнулись. Сначала утром, попав неизвестно куда, теперь вот сейчас…
– Что с Ольгой? – Игорь смотрел прямо в глаза Егору с надеждой и страхом.
– Подожди, Игорь, дослушайте сначала, что я вам хотел сказать, – Егор выдержал паузу и продолжил, – Было время, когда я очень боялся смерти, а при моей профессии это сильно мешает. Я избавился от этого страха в один прекрасный момент. Меня спасло одно простое рассуждение. Смотрите. Главный вопрос человеческой жизни лежит за её пределами: есть ли жизнь после смерти, или там ничего нет? В шекспировском варианте это звучит: «Ту би о нот ту би – быть или не быть». Этот вопрос имеет всего два варианта ответа, первый: после смерти жизнь есть. Согласитесь, зачем в этом случае её боятся… смерти, если это только переход из одного мира в другой, причем, рано или поздно, его надо совершить. Никто вечно не живет…
Игорь как-то по-бабьи махнул рукой, сел на песок и закрыл лицо руками. А Егор продолжал:
– И второй вариант: жизни после смерти нет. Что такое смерть в этом случае? Полное ничто… пустота. Забвение всего и полное уничтожение памяти. Вдумайтесь. Одному человеку, скажем, двадцать, а второму – семьдесят, чем они отличаются? Памятью! Один помнит меньше, другой больше, иногда гораздо больше. Но, если память будет уничтожена, какая разница сколько лет прожить? двадцать, тридцать, семьдесят – результат один и тот же. Память после смерти у всех будет одинаковой – нулевой. И в этом случае быть или не быть, жить или не жить – совершенно всё равно. Какой вариант нас ждет, мы не знаем, но, согласитесь, в обоих случаях бояться смерти не стоит…
– Что с Ольгой, Егор?
– Она погибла, Игорь.
– Где она?
– Пойдемте, я покажу.
Егор опять твердо смотрел Игорю в глаза и понял, что его эта философская тирада пропала даром. Философия хороша за дружеским столом или в ученом споре, а когда всё это вдруг происходит, как всегда неожиданно, и касается тебя самого, в том смысле, что близких тебе людей, вместо философии в душе появляется неизъяснимая, необъятная боль, от которой некуда деться. В глазах Игоря читалась еще не боль, а только предчувствие боли, но смотреть на это уже было невозможно. Энн тихонько взвизгнула и закрыла лицо руками. Егор отвернулся и пошел в сторону леса. За ним, спотыкаясь, как приговоренный к казни, шел Игорь, чуть отстав от них, так же молча, двигались Энн и прапорщик.
Может быть и не пропала даром подготовительная речь Егора, во всяком случае, возле тела никаких истерик не было. После прощания, Ольгу уже с головой укрыли лапником и придавили камнями. Оставить её неприкрытой было нельзя, а хоронить более тщательно, не имело смысла.
После тягостной процедуры сели у костра, обсудить создавшееся положение. Игорь в разговоре участия не принимал, он сидел, мрачно глядя на огонь и думал о своем. Рассуждения остальных веселыми назвать тоже было невозможно. Судя по всему, ждать катера с заставы было бесполезно, не смотря на состоявшийся телефонный разговор, потому что за прошедшее после звонка время, Павлов несколько раз уже мог приехать из любой точки на озере, но он не появлялся. Это могло означать только одно, что он просто не может их найти, как если бы они с Павловым (да и со всем остальным миром) оказались в каких- то параллельных плоскостях.
Смещение во времени, предложенное Энн, как одна из гипотез их нынешнего состояния, было, хоть и фантастическим, но хоть сколько-нибудь разумным объяснением. С этой гипотезой косвенно согласовывался и тот факт, что Ольга была убита холодным оружием, то есть на неё, видимо, напали какие-то дикари, не владевшие ещё огнестрельным, хотя, почему бы ни воспользоваться топором, даже имея в кармане пистолет? Всё было непонятно, кроме одного – вокруг них существовал некий невидимый барьер, который они очень странным образом преодолели сегодня, но, который не смог преодолеть Павлов. Второе, что было очевидно, здесь на острове, внутри этого заколдованного круга, существовала реальная опасность, неясная, но грозная, результатом её уже стала смерть Ольги и невозвращение майора Мишкина.
Осторожность и простая логика подсказывали в качестве тактики дальнейшего поведения два принципа: первый – не разделяться, чтобы не подставить кого-либо в одиночку; второй – не уходить отсюда, с открытого места, где можно было держать оборону до того момента, как появится хоть какая-то ясность, или, может быть, всё это кончится само собой. Но пришлось нарушить сразу оба принципа, потому что нельзя было бросить майора, которому, не исключено, что требовалась помощь и заодно, хоть как-то, надо было обследовать остров. Прапорщик считал, что нужно идти ему одному, так как при других вариантах подвергается опасности жизнь гражданских.
Он даже встал, накинув на плечо автомат. Но Егор решил по-другому, он оставил прапорщика охранять Энн, а идти взялся сам, прихватив с собой Игоря, чтобы как-то привести того в чувство.
Прежде чем уходить, Егор пластырем прикрутил к автомату второй магазин и рассовал по карманам гранаты, предварительно установив взрыватели. Прапорщик сделал тоже самое. Егор перехватил недоуменно-испуганный взгляд Энн, наблюдавшей за этими военными приготовлениями и решил подбодрить её, но ничего умнее не придумал, чем сказать:
– Рыбу сварите, пока мы ходим, – но, говоря это, Егор улыбнулся ей, вложив в эту улыбку столько тепла, что можно было обойтись и без слов, и это подействовало, – Не скучайте тут, мы будем часа через полтора.
Игорь шел за Егором как сомнамбула, и Егор это понимал, как понимал и то, что вывести Игоря из этой прострации будет очень не легко. Но сделать это надо. Здесь в лесу они могли столкнуться с чем угодно: могли напасть обещанные ящеры, какое-нибудь дикое племя, лешие с кикиморами, инопланетяне, в конце концов. Любая фантастика уже не казалась нереальной. Совершенно неизвестно с чем придется столкнуться, а неизвестность всегда опасней любого реального врага. В такой обстановке, никак нельзя было рассчитывать на Игоря – он погибнет при любом, сколько-нибудь серьезном столкновении. Егор остановился. Игорь, пройдя по инерции несколько шагов, воткнулся ему в спину.
– Послушай, Игорь…
– Что?
– Я очень хорошо понимаю тебя, Игорь, я не так давно потерял родителей, обоих сразу, мне было очень больно, поверь… давай сядем.
– Давай, – Игорь послушно сел на камень.
