– Испарились!
– Ну вот, а ты за них волновался.
Игорь нагнулся и собирался уже поднять свои вещи, но тут разглядел, что рядом с его вещами сидит большая белая птица. Не то чтобы от испуга, а скорей от неожиданности он отскочил в сторону.
– Ты видал это, Егор?
– Что там?
Птица наоборот, ничуть не испугавшись, вышла из темного угла на свет, прошлась немного, как бы разминая ноги, и внимательно поглядела на людей.
– Это что, чайка? – спросил Игорь, как сугубо городской человек совершенно не разбиравшийся в птицах.
Птица, как будто отвечая на этот крайне некомпетентный вопрос, издала громкий трубный звук, покрутила головой, после чего, грациозно расправила крылья и не спеша вылетела через калитку на освещенную фонарями улицу. Но улетела она опять не сразу, а сначала исполнила что-то вроде мертвой петли и, протрубив еще раз в нижней точке этой фигуры пилотажа, уже окончательно набрала высоту и скрылась из глаз.
– Это ворон, только почему-то белый.
– Точно, – подтвердил Игорь, – Белая ворона. Альбинос. Ты помнишь, чучело было в кабинете биологии? Но та была меньше.
– Ворон – это не муж вороны. Это совершенно разные птицы.
– Бог с ними, с птицами. Пойдем, Ольга ждет.
Пока Ольга приводила себя в порядок, ребята успели уже опрокинуть по паре стопок под огурчик. Они оба были возбуждены и от драки, и от встречи, только по-разному: Игорь суетился, пытаясь что-то поставить на стол из посуды, достать чего-нибудь из холодильника, при этом, болтая без умолку и подхихикивая, что обычно ему было не свойственно, а Егор его практически не слышал; он смотрел сквозь это всё улыбающимися глазами, отвечал односложно и кивал невпопад.
Ольга появилась в ярком замысловатом халате, больше напоминающем бальное платье. Она подкрасилась и как-то хитро не до конца распустила свои красивые светлые волосы и получилась вроде бы и по-домашнему, а с другой стороны – палец в рот не клади. Егор залюбовался – он давно не видел европейских женщин в домашней обстановке, да собственно, и домашней обстановки в нашем понимании тоже. Егор любил азиаток, но любил появляться к ним на один вечер, максимум до утра. Они были тихие и ласковые как кошки в своих комнатах без мебели, даже вместо кровати чаще всего было что-то среднее между матрасом и одеялом, постеленное прямо на пол, одним словом – «половая жизнь». А тут была добрая, домашняя, довольно высокая натуральная блондинка, с прозрачной кожей и голубыми глазами.
– Ты что хихикаешь? – сразу наехала она на мужа, – жену чуть было не изнасиловали, а он хихикает.
– Ее все пытаются насиловать, то в такси, то в метро…
– Да! Один ты только…
– Этот вряд ли стал бы… это делать, – Егор решил вмешаться в этот скользкий для супругов разговор, – это были скинхеды… так называемые, – он повернулся к Игорю, – они тебя за иностранца приняли.
– Точно! Он мне французские стихи читал.
– Для них – что французский, что арабский, что еще какой, – они русским-то не владеют, – говоря это, Игорь наливал водку, – Ну!…
– Подождите немножко, не гоните, я сейчас уже, – Ольга за разговором успела привести стол в полный порядок: кроме салата и нарезок, появились дымящиеся котлеты с хитрым овощным гарниром и горячим соусом, – Двигайтесь ближе…
– Мне ближе некуда.
– Я не тебе – я гостю…
– Тогда, слишком официально…
– Мы брудершафт не пили.
– Сейчас и выпьем. Ну… за встречу! Теперь целуйтесь.
Ольга, еще не успевшая сесть за стол, подошла и смачно поцеловала Егора в губы. Губы у неё были мягкие, неинтересные. Егор сразу уткнулся в тарелку. Какая ему разница, какие у кого губы. И вообще, он не ел уже часов двенадцать – шоколадка под коньяк в самолете – не в счет.
– Ты насовсем прилетел?
– Не… – у Егора был полный рот и он просто покачал головой.
– Ты ешь, ешь, мы-то только из гостей… я молчу.
Однако, молчать он долго не смог.
– И куда, если не секрет?
– Наверное, в Карелию, еще точно не знаю.
– «Особенности национальной границы»? Кстати, ты как вообще, в пограничники попал? ты же, вроде, десантником был?
– Знаешь что, Игорь, давай не будем о грустном, – Егор отложил вилку в сторону, – Мне многое не нравится, что сейчас происходит, но я дал присягу и должен служить этой стране…
– Дай поесть человеку! – вмешалась Ольга.
– Нет, я всё… спасибо.
– А по рюмочке?
– Конечно!
– Давай… Ты меня прости, это не мое дело, как бы… а что у тебя квартира пустует? Сдавать бы мог… деньги бы получал хорошие.
– Тысячи две или три… баксов, – подала свой голос Ольга.
– Ну, это если евроремонт сделать…
– Еврейский ремонт? Это, как у вас примерно?
– А что, плохо?
– Хорошо… хорошо вы перегородку убрали – столовая получилась…
– Гостиная.
– Вам видней.
– Я серьезно – могу тебе помочь клиента найти.
– Ты что? как это сейчас называется? риэлтор?
– Нет, мы с Оленькой работаем в одной крупной турфирме…
– Это вы зря. Работать вместе – последнее дело. Я из-за этого развелся.
– Типун тебе на язык… А насчет квартиры, всё просто – есть у меня знакомый, хороший мужик, квартиру ищет.
– Нет.
– Тебе что? Деньги не нужны?
– Денег мне хватает… ты вряд ли поймешь… я офицер, а не ростовщик… или там рантье какой-нибудь. У меня из вещей-то вон – сумка да гитара, и больше мне не нужно. Не Шакьямуни, конечно…
– Извините, в целях повышения образованности – шакья-что? Игорь ответил сладеньким голосом:
– Шакьямуни, Оленька, это одно из имен Будды, которому вообще никаких вещей было не нужно.
– Так… я пошла спать.
– Подожди, завтра ж воскресенье – выспимся. Горыныч возьми гитару, будь другом.
– Уговорил.
Егор вышел в прихожую, где оставил свои вещи. Он с удовольствием на короткое время остался один. Разговор не складывался. Причем, это явно чувствовали все трое. Какими бы друзьями вы не были раньше, но разойдясь в стороны, и встретившись через длительный промежуток времени, вы так или иначе почувствуете, что встретились, собственно, с чужим человеком. Умом вы готовы к радости и избытку чувств, а слова не сходятся не смыслом не интонацией. Егор с удовольствием вообще бы ушел к себе, однако, он вернулся с уже расчехленной гитарой и большой среднеазиатской дыней.
– Я совсем про неё забыл. Вот эта дыня в вооруженных силах называется – торпеда. Оля, помой,
