изменилась.., к худшему. И это ваша вина.
— Полно, дорогая, поговорим серьезно. Прошу вас, умоляю: не допускайте больше, как это было сегодня, возмутительных вольностей господина Бюреля.
— Вы ревнуете. Я же говорила!
— Да нет, нет! Но я не желаю быть смешным. Понимаете? Не желаю! И если я еще раз увижу, что этот господин разговаривает с вами, чуть не касаясь ваших плеч.., или, точнее, вашей груди…
— Очевидно, он искал подходящий рупор.
— Я.., я выдеру ею за уши — Уж не влюбились ли вы в меня ненароком?
— Влюбляются и в менее красивых женщин.
— Вот оно что! Зато я разлюбила вас!
Граф встает с места. Он огибает чайный столик и, проходя мимо жены, торопливо касается губами ее обнаженных плеч. Она вскакивает и говорит, смотря ему прямо в глаза:
— Прошу вас, оставьте эти шутки! Мы разошлись. Между нами все кончено.
— Полно, не сердитесь! С некоторых пор я нахожу, что вы очаровательны
— Значит , значит , я добилась своего. Вы тоже.., находите, что я созрела.
— Я нахожу, что вы очаровательны, дорогая! Какие у вас руки, какой цвет лица! А плечи…
— Которые вполне могут понравиться господину Бюрелю…
— Вы безжалостны. Но, право.., я не знаю женщины обольстительнее вас.
— Очевидно, вы поститесь.
— Что?
— Я говорю: вы поститесь.
— Что такое?
— Когда человек постится, он голоден, а когда он голоден, он готов есть такие блюда, которые прежде были ему не по вкусу. Я как раз то блюдо.., которым вы некогда пренебрегли, но вы были бы не прочь отведать его.., сегодня вечером.
— О, Маргарита! Кто научил вас так разговаривать?
— Вы! Вспомните: после вашего разрыва с госпожой де Серви, у вас, насколько мне известно, было четыре любовницы, все четыре — кокотки, а ведь таких искусниц.., в своем деле.., поискать. Значит, чем же, как не голодной диетой, можно объяснить ваши сегодняшние.., поползновения?
— Хорошо, я буду откровенен, груб и скажу вам прямо, что снова влюбился в вас. Честное слово, и очень сильно. Так-то!
— Да неужели? И желали бы.., начать сызнова?
— Да, сударыня.
— Сегодня вечером?
— О, Маргарита!
— Ну вот, вы опять шокированы! Давайте условимся, дорогой. Теперь мы чужие друг другу, не так ли? Правда, я ваша жена, но жена, получившая полную свободу. Я хотела было заключить другой союз, но вы просите отдать предпочтение вам. Я согласна.., но за такое же вознаграждение.
— Не понимаю.
— Хорошо, я объясню. Скажите: я так же хороша, как ваши кокотки? Будьте откровенны.
— Вы в тысячу раз лучше.
— Лучше самой лучшей из них?
— В тысячу раз.
— Хорошо. Сколько стоила вам за три месяца лучшая из них?
— Не помню.
— Я спрашиваю: сколько вы тратили за три месяца на самую красивую из ваших любовниц, если подсчитать все расходы — наличные деньги, драгоценности, обеды, ужины, билеты в театр и так далее? Иначе говоря, во сколько вам обходилось ее полное содержание?
— Да разве я знаю!
— Вы должны знать. Скажите: какова средняя, умеренная цена такой женщины? Пять тысяч франков в месяц? Правильно?
— Да… Приблизительно.
— Итак, мой друг, дайте мне сию минуту пять тысяч франков, и я буду принадлежать вам целый месяц, начиная с сегодняшнего вечера.
— Вы с ума сошли!
— Вот как? Покойной ночи!
Графиня уходит в свою спальню. Кровать постелена. В комнате чувствуется слабый запах духов.
