несправедливость. Где происходят события: Южная Африка, Филиппины, Гаити. Может быть, Сан-Мигель — как я понимаю, там разгорается небольшая симпатичная гражданская война.
Коббл-Хилл
— Невероятная история, ты не находишь?
Билл пробурчал себе под нос нечто, отдаленно похожее на согласие, уткнувшись носом в спортивную колонку «Нью-Йорк Таймс».
Довольно символично, подумала Аликс, что один из немногих в последнее время вечеров, которые они проводят наедине друг с другом, он предпочитает посвятить чтению бейсбольных новостей — вместо того, чтобы поговорить с женой о ее делах.
С течением времени их дом в Коббл-Хилле стал практически неотличим от семейного особняка Кернсов на Сити-Айленде. Все время толчется какой-то народ: кто-то приходит, кто-то уходит. Помимо Аликс, Билла, детей, мистера Рабиновича (в настоящее время почти отошедшего от дел, но оставшегося членом семьи), домработницы, студента Нью-Йоркского университета, за комнату и питание присматривающего за детьми, в доме почти всегда находились и посторонние люди. То есть, можно сказать, двери у Кернсов не закрывались.
Почти каждый вечер — по крайней мере, если Билл бывал дома — в их гостиной проводилось какое- нибудь мероприятие: то собрание избиркома, то стратегическое совещание, то сбор взносов на избирательную кампанию…
Причиной такой бурной деятельности было заявление младшего сенатора Нью-Йорка о том, что он не собирается баллотироваться на второй срок. Это был тот самый шанс, которого ждал Билл. Он оставил работу и принял вызов, брошенный судьбой.
Время было выбрано как нельзя лучше: Билл одержал победу в серии процессов над крупными мафиози, чем снискал огромную популярность среди простых американских граждан и восторженные отклики прессы: иначе как «мистер Неподкупный» его теперь не называли.
Теперь он жил в постоянном окружении людей. Это были специалисты по написанию предвыборных речей, политические клевреты, консультанты по рекламе. Он нанял также человека для разработки общей программы проведения избирательной кампании — уличного оратора-политикана по имени Гарри Мак- Аффи, с которым совещался раз по десять на день. Хотя Аликс тоже помогала мужу по мере необходимости, но войти в команду только в качестве жены кандидата — то есть фальшиво улыбаться, жеманничать и сохранять на лице приторную мину — отказалась наотрез: у нее хватало и своих дел. Основной проблемой Билла оставалось финансирование.
— Итак, — заявил он Аликс, — все, что мне надо сделать до следующего года, — это собрать несколько миллионов на предвыборную кампанию. Думаю, трех с половиной будет достаточно. Есть какие- нибудь соображения по этому поводу?
Аликс размышляла, не являются ли эти хождения вокруг да около намеком на то, что ей пора залатать брешь в отношениях с Льюисом Брайденом. К этому вопросу Билл возвращался каждое Рождество, Пасху и День отца, предлагая Аликс послать Льюису хотя бы поздравительную открытку. Аликс сопротивлялась его давлению.
— Почему я должна начинать переговоры? — ощетинивалась она. — Ведь это
На что Билл возражал:
— Потому что отец у тебя один. И он был во многом прав.
Теперь, когда перед Биллом замаячила перспектива тратить большую часть времени на раздобывание денег, миллионы Брайдена должны были выглядеть для него особенно заманчиво: к чему мотаться вдоль и поперек штата с протянутой рукой и давать обещания, которые не собираешься выполнять, если вместо этого твоя собственная жена может просто сидеть и выписывать чеки?
Впрочем, надо отдать Биллу должное: он никогда не вспоминал о Льюисе Брайдене в таком контексте, однако непроизнесенные слова буквально витали в воздухе. Аликс могла бы, если б захотела, подготовить благоприятную почву…
Но она не собиралась и пальцем шевелить: пусть лучше Билл выпрашивает деньги у посторонних, чем она будет вымаливать прощение у отца! Время не смягчило ее впечатление об их последней встрече. А то, что Льюис оказался прав насчет Сэма, только усугубляло ситуацию: у нее была своя гордость.
Хотя, конечно, ей было жалко Билла. Туго ему придется…
В тот вечер впервые за много недель у них в доме не было намечено никаких мероприятий, связанных с предстоящими выборами, и Аликс жаждала пообщаться с Биллом без посторонних.
Она повторила свой вопрос.
— Я говорю, что это невероятная история. А ты как считаешь?
— Ты о чем? — Он даже не отвел глаз от газеты.
— О том, о чем говорила в течение всего ужина, — о Ким. Честно, Билл, я иногда думаю, а слушаешь ли ты меня вообще, когда я с тобой разговариваю?
— Конечно, слушаю, Аликс, — рассеянно откликнулся он. — Я ловлю каждое твое слово. Можешь устроить мне детальный перекрестный допрос, давай! Бедняжка Ким… ее мать — не ее мать… муж — подонок… пропавший близнец… О Боже! — Он затряс головой. — Не могу поверить! А от меня чего ты хочешь — благословения? Мне кажется, ты и так дала ей дельный профессиональный совет. И не думаю, что ты можешь еще что-нибудь тут сделать: она взрослая женщина, сама примет решение. Может, она не хочет, чтобы ее спасали! Может, ей нравится жить в мире иллюзий.
— Что ты имеешь в виду?
— Давай посмотрим фактам в лицо. У Ким есть все: здоровье, молодость, состояние. Большинство женщин отбросили бы всякое благоразумие, имея такие плюсы! И если муж Ким действительно такой мерзавец, она может преспокойно бросить его, немного при этом потеряв. Чем плохо? Иногда я просто не понимаю, — он пожал плечами и снова взялся за газету, — что женщинам надо?
— Тебя и Фрейда, — пробормотала себе под нос Аликс.
Войдя в то утро в свой офис, Аликс прошла мимо белокурой женщины, сидящей в приемной.
— Аликс? Это я, Ким Вест…? — Жалобный голос прозвучал не с утвердительной, а скорее с вопросительной интонацией.
— Господи! — Аликс остановилась как вкопанная, а затем стиснула в объятиях свою давнюю подругу. — Вот так сюрприз! Как приятно тебя видеть!
Прошло уже… четыре года? пять лет? — с того вечера, когда она ужинала вместе с Ким и Тонио. Большой срок, но не настолько, чтобы не сразу узнать Ким.
Может, дело было в отсутствии на ней макияжа… А может, она слишком часто подвергалась пластическим операциям. Она выглядела незнакомой и слегка не от мира сего.
Но одно Аликс было ясно с первого взгляда: она видела это выражение тысячу раз на лицах своих клиентов. Панику. Отчаяние. Ким походила на вулкан, готовый взорваться.
Аликс потащила ее в свой кабинет.
— Теперь мы одни. Я вижу, у тебя проблемы, расскажи мне о них. Тебе станет легче.
Именно это и было необходимо Ким. Потухшим голосом, в котором тем не менее слышалось недоверие к собственным словам, она поведала свою историю.
— Она умерла несколько часов назад, и пока еще я не понимаю, что чувствую. Даже не знаю, жалко ли мне, что ее уже нет.
— Ты просто пока в шоке, — заключила Аликс.
— В шоке! Шоком всего не объяснить! У меня такое ощущение, что меня оскорбили, предали! Все эти годы она командовала моей жизнью: «Сделай то, сделай это; маме лучше знать; ты должна слушаться
