Льюис промычал в ответ нечто нечленораздельное и сделал ход королевской пешкой.
— Начало Лопеца! — провозгласил он.
Через два часа урок был закончен. Девочка действительно оказалась умненькой, Дорис не ошиблась. И необыкновенно способной ученицей к тому же.
— В следующую среду, в это же время, — Льюис поднялся, — я покажу тебе сицилианскую защиту.
Так эти еженедельные матчи стали самой продолжительной формой их общения. Причем, разговоры во время их встреч выходили далеко за рамки шахматной игры. Сидя в полутемной библиотеке, Льюис мог начать натаскивать дочь по латинским глаголам, обсуждать русские романсы, пьесы эпохи Возрождения, политику холодной войны или пускаться в пространные объяснения современных теорий создания искусственного интеллекта. Ему нравилось, как дотошно она влезает в мельчайшие подробности интересующего ее предмета разговора и как быстро все схватывает.
«Если бы она была мальчиком…» — думал тогда Льюис. Черт побери, если бы не ее внешность, он мог бы подготовить ее к работе в фирме! А потом, вспомнив Персис, он тяжело вздыхал.
Да, этому ребенку только и остается, что быть просто умницей. Ведь деловые сделки, к сожалению, не заключаются в темноте…
Аликс готовилась к этим встречам с отцом как студент к последнему экзамену в колледже, напичкивая себя всевозможными сведениями из области философии, логики, текущей политики — словом, всем, что могло бы, по ее мнению, произвести на него впечатление. Она проштудировала всю имеющуюся в домашней библиотеке шахматную литературу.
Когда Аликс исполнилось двенадцать, она впервые выиграла у Льюиса, применив один из вариантов атаки Немцовича — Ларсена. От радости она чуть не задохнулась.
—
— Люблю выигрывать.
Он задумчиво кивнул:
— А кто же не любит!
Осуществляя свой план сделать жизнь Аликс нормальной и полноценной, Дорис поместила ее в закрытый пансион для девочек «Розмари Холл». Аликс училась хорошо, а в шестнадцать лет уже поступила в колледж Вэлсли. Ей там понравилось, и у нее даже появилось несколько друзей.
Все дни были расписаны по часам, и у Аликс просто не оставалось времени предаваться унынию. Но во время поздних девчоночьих посиделок, когда они усаживались, скрестив ноги, на своих кроватях и начинали сплетничать о свиданиях, танцах, «зажимухах», о том, стоит или нет «идти до самого конца», — Аликс, извинившись, утыкалась носом в какую-нибудь книгу. Ей не нужно было лишний раз напоминать о том факте, что если среди представительниц своего пола она еще может чувствовать себя нормальным человеком, то в мире взаимоотношений между мужчиной и женщиной ей нет места. «Ну и пусть! — частенько мрачно размышляла она в первый год обучения. — В конце концов, я всегда смогу уйти в монастырь. Могло быть и хуже…»
Но это было наяву. А сны, как известно, не поддаются логике, не контролируются рассудком. Сны Аликс были полны страсти, эротики, неистовства… Она не видела лиц — только тела. Горячечно мечущиеся тела, обнаженные и жаждущие друг друга. Видела себя — открытой, незащищенной — и Его — сильного, мужественного. Он обнимает ее, этот демонический любовник, вбирает в себя каждую клеточку ее существа… «Дорогая, любимая…» — шепчет Он ей на ухо сладкие слова, и она тает от наслаждения.
А потом Аликс просыпалась и обнаруживала, что рукой совершает под ночной сорочкой недозволенные движения, и рука становится влажной. В такие моменты она чувствовала отвращение к самой себе.
— Прошлой ночью ты вся извертелась, — как-то заметила ей соседка по комнате Пэтси.
— Да-а… Мне снился экзамен по французской литературе. Кошмар,
Аликс поклялась, что ни перед кем и ни за что не будет раскрывать душу. Незачем становиться объектом пересудов, а то и унизительной жалости…
Однажды, когда Аликс находилась в Вэлсли уже второй год, Дорис вернулась домой из загородного клуба, вся кипя от возбуждения. Невероятная новость! Она бросилась к мужу. Нет, это просто невероятно! Оказывается, в Швейцарии есть клиника… Марион Кабо только что вернулась оттуда… не нахвалится… настоящий специалист по пластической хирургии творит чудеса с помощью лазеров или чего-то в этом роде… истинный скульптор…
— Кто знает! — Дорис сцепила пальцы. — Может, в его силах превратить нашу Аликс в очередного Пигмалиона!
— Галатею, — поправил жену Льюис. — Пигмалион был скульптором. Тебе просто необходимо освежить в памяти мифологию.
Но обещал подумать.
Накануне отъезда Аликс с отцом играли в шахматы.
— Когда ты увидишь меня в следующий раз, то не узнаешь! — сказала она. Довольно неуместное замечание, поскольку вряд ли он по-настоящему видел дочь за все эти восемнадцать лет…
Льюис поднял глаза на портрет Персис работы Буше.
— Мы с твоей мамой проводили в Швейцарии свой медовый месяц и там ходили в замечательный ресторан. Он находится в Гловере, недалеко от того места, где ты будешь жить. Таких фазанов, каких подавали там, мне не доводилось есть ни до, ни после. Будет возможность — побывай в нем.
— О папа! — Сердце Аликс переполнилось любовью. Инстинктивно она потянулась через стол, чтобы поцеловать его. И так же инстинктивно он отпрянул от нее. На секунду руки их соприкоснулись, и Льюис вскочил.
— Желаю приятного путешествия, — сдержанно сказал он.
У озера
Накануне возвращения Ким и Бетт в Штаты Аликс пригласила их на прощальный ужин.
— Отец рекомендовал мне какой-то сногсшибательный ресторан в часе езды отсюда. Не знаю, как у вас, — заметила она тактично, на самом деле зная, что Весты с самого приезда ни разу не выходили за пределы территории клиники, — а у меня уже развивается нечто вроде клаустрофобии. Поэтому вы окажете любезность, если согласитесь составить мне компанию в посещении этого знаменитого ресторана.
И пусть пребывание в «Маривале» самой Аликс тоже подходило к концу, ей было жаль, что Весты уезжают. Она чувствовала, что ей будет не хватать интимных бесед с Ким в их любимой беседке… Не хватать даже шуточек Бетт. Ни с кем из близких Аликс не чувствовала себя так легко и непринужденно.
Аликс продумала вечер во всех деталях, от мерседеса с шофером до обсуждения по телефону меню ужина с шеф-поваром в Гловере. И хотя роль хозяйки вечера была для нее непривычной, она твердо решила организовать все по высшему разряду, как бы провести генеральную репетицию перед началом новой жизни — перед тем, как навсегда покончить с затворничеством и стать новой мисс Аликс Спенсер- Брайден — светской дамой.
— Что за обивка у этих сидений! — воскликнула Бетт, усаживаясь в шикарный лимузин. — Чувствуется настоящий класс, Аликс, как и в вас самой. Что-то подсказывает мне, что сегодняшний вечер надолго запомнится нам.
Навешанные на Бетт побрякушки делали ее похожей на рождественскую елку в уборе. Ким выглядела очаровательно в своем цветастом хлопчатобумажном платье. Что же касается Аликс, она остановила свой
