ужасное преступление!
— Нет, Оскар, я должен ехать домой. Туи меня ждет. Вы не забыли, что сегодня у нее день рождения?
— Вы вернетесь завтра? — умолял его Оскар.
Конан Дойл покачал головой и улыбнулся. Его умные голубые глаза стали еще более печальными, но он быстро и радостно улыбнулся.
— Оскар, я не детектив-консультант, — смеясь, добавил он. — Я всего лишь сельский врач. Шерлок Холмс — это плод моего воображения. Я не в силах вам помочь, и он тоже. С таким же успехом вы могли бы попросить о содействии Счастливого Принца или еще кого-нибудь из героев ваших сказок. Обратитесь в полицию. Поезжайте в Скотланд-Ярд, и не теряйте времени.
— Я не могу, — сказал Оскар.
— Вы должны, — настаивал Дойл. — У меня в Скотланд-Ярде есть приятель, инспектор Эйдан Фрейзер. Скажите, что вы от меня, и он сделает все, чтобы вам помочь. Вы можете ему доверять. Он из Эдинбурга.
Оскар собрался запротестовать и даже молитвенно сложил руки, что выглядело довольно абсурдно, но Конан Дойл категорически стоял на своем. Мягко покачав головой, он начал пятиться от нас и вскоре исчез в толпе, крикнув напоследок:
— Он вам понравится, Оскар. Расскажите всё Фрейзеру. И следуйте его советам. Роберт, проследите, чтобы он это сделал! Поезжайте туда немедленно! Прямо сейчас!
Мы смотрели вслед и махали нашему новому другу, который, держа в руках сумки и букет, повернулся к нам спиной и скрылся среди водоворота пассажиров, мечущихся на платформах.
— Он настоящее золото, — пробормотал Оскар. — Но он уехал.
Я снова забрался в кэб и крикнул вознице:
— В Скотланд-Ярд, кэбби.
Однако Оскар тут же вмешался.
— Нет, — сдержанно возразил он. — Нет. Уже первый час, Роберт, и я хочу устриц и шампанского.
— Но…
— Никаких «но», Роберт. Ресторан Симпсона на Стрэнд, кэбби, пожалуйста. — Оскар откинулся на спинку сиденья и посмотрел на меня внимательным взглядом. — Мне нужно подумать. А для этого требуются устрицы и шампанское.
Разумеется, переубедить его мне не удалось. Как всегда. И мы поехали на Стрэнд в «Гранд диван тэверн» Джона Симпсона. Но когда мы прибыли на место и уселись (за самый «лучший столик» на первом этаже, в дальнем левом углу, откуда виден весь зал), к моему удивлению, Оскар отмахнулся от предложенного меню и объявил:
— Мы начнем с креветок в горшочке и бутылки вашего лучшего рислинга, — сказал он официанту. — Потом подайте нам на передвижном столике вот что: мне — седло барашка, мистер Шерард, как обычно, будет есть ростбиф с кровью, надрезанный наискосок до косточки, с вашим свежайшим соусом из хрена, большим куском йоркширского пудинга и слегка отваренной капустой, которая должна быть, окажите нам такую любезность, немыслимо горячей. С жареным мясом мы будем пить красное бургундское по выбору вашего сомелье. Сегодня я настроен подвергнуть свою жизнь опасности.
Когда молодой официант, улыбаясь, ушел с нашим заказом, я спросил Оскара:
— И что же случилось с вашим страстным желанием поесть устриц и выпить шампанского?
— Это было четверть часа назад, когда мы находились к югу от реки, — ответил он. — С тех пор я передумал. Как вам известно, постоянство является последним прибежищем тех, кто лишен фантазии. Кроме того, я уже все обдумал и решил, что мы последуем совету Артура. После ленча съездим в Скотланд- Ярд и познакомимся с инспектором Фрейзером.
— Почему вы не обратились в полицию сразу — вчера, как только обнаружили тело?
Оскар нахмурился и, развернув салфетку, засунул один ее угол за воротник.
— У меня имелись причины…
Я выжидательно посмотрел на него, но он старательно пристраивал салфетку на свой солидный живот и молча глядел на меня. Я ждал. Он ничего не говорил. Я попытался его подтолкнуть.
— И?.. — проговорил я.
— Что? — поинтересовался он.
— Какие причины у вас были? — спросил я.
Оскар наклонился ко мне через стол и улыбнулся.
— Вы когда-нибудь встречались с полисменами, Роберт?
Я на мгновение задумался.
— Не думаю, — ответил я наконец.
— В таком случае вам повезло. Полисмены совсем на нас не похожи. Мы поэты. Мы любуемся лилиями и носим шелковые домашние туфли. Язык, на котором мы разговариваем, мир, в котором живем, наши друзья — все это чуждо заурядному столичному полицейскому офицеру. Он ведет приземленное существование и ходит в подбитых гвоздями башмаках. А посему все, что не прозаично и хотя бы отдаленно пахнет поэзией, все непредсказуемое, оригинальное и нетрадиционное пугает его и вызывает подозрения… Дело, приведшее меня в дом номер двадцать три по Каули-стрит, было абсолютно достойным, но мне известно, что по данному адресу происходят кое-какие не слишком законные вещи. И я сомневался, что наш обычный английский полисмен все правильно поймет. Возможно, друг Артура инспектор Фрейзер окажется другим.
— Вы считаете, что, вовлекая полицию в это дело, вы подвергаете себя риску?
— Риску оказаться неправильно понятым, не более того. Но, как я уже сказал нашему симпатичному официанту, я сегодня в настроении подвергать свою жизнь опасности. Кроме того, не думаю, что у нас есть другая возможность добиться справедливости ради Билли Вуда.
— А почему для вас это так важно, Оскар?
Мой друг посмотрел сердито на меня.
— Что вы имеете в виду, Роберт?
— Вы же сами сказали, что он был всего лишь уличным мальчишкой…
Неожиданно Оскар с испугавшей меня яростью стукнул кулаком по столу, я побледнел. Люди за соседними столиками начали поворачиваться в нашу сторону.
— А что, только «джентльмены» имеют право на справедливость? — вскричал он. — Разве жалкий уличный мальчишка не заслуживает того же правосудия, что и герцог благороднейших кровей? Вы меня поражаете, Роберт.
— Вы меня неправильно поняли, Оскар… — запротестовал я.
— Надеюсь, что так, Роберт, — проговорил он уже спокойнее, когда к нам подошел официант, принесший креветки. — Надеюсь, что так, потому что нам с вами — кому дано так много — надлежит делать все, что в наших силах для тех, кому — как Билли Вуду — дано так мало. Мы должны стать друзьями для тех, кто лишен друзей, Роберт. Если мы, поэты, люди, ни в чем не нуждающиеся, не позаботимся обо всех Билли Вудах этого мира, кто это сделает?
Официант протянул Оскару корзинку с хрустящими тостами, тот поднял голову и улыбнулся.
— Спасибо, Тито, — сказал Оскар, посмотрел на меня и мимолетно коснулся моей руки. Как же часто у него менялось настроение. — У вас болезненный вид, Роберт. — Он улыбнулся. — Бледность подходит двадцатилетнему студенту и совсем не идет женатому мужчине тридцати лет. Я рад, что привез вас сюда. Мы должны поработать над цветом вашего лица. Не вызывает сомнений, что вас необходимо накормить; вы, очевидно, дурно питаетесь.
— Я не могу себе позволить хорошо питаться, — ответил я, радуясь возможности сменить тему. — Сегодня утром я получил очередное наглое письмо от Фокстона.
— От Фокстона? — Оскар приподнял одну бровь.
— Это адвокат моей бывшей жены. Если я хочу получить развод, мне придется отдать за него всё до последнего пенни.
— Забудьте о разводе, Роберт.
