Казалось, отец не хочет видеть удивления дочери.
— Этот дом? Наверху? Я думала, ты живешь в квартире в центре.
— Я переехал. В прошлом месяце.
— Ты переехал? Почему ты мне ничего не сказал по телефону?
— Потому что… так много всего, зайка. Того, что я хотел тебе сказать лично, — ответил он.
Кармен никогда так не удивлялась.
— Давай зайдем внутрь, хорошо?
Отец открыл дверцу машины, поспешил на другую сторону, прежде чем дочь ответила, и не стал доставать ее чемодан. Он держал в руках свою куртку, пока они поднимались по каменным ступеням к дому, и наконец взял Кармен за руку.
— Осторожно. Эти ступеньки становятся скользкими, когда идет дождь, — сказал он, подводя ее к крашеным деревянным ступеням веранды.
Все было так, словно он всегда жил здесь. Сердце Кармен вдруг тревожно забилось. Она не знала, где они и чего ожидать. Она нащупала яблоко в сумке и сжала его в руке. Отец толкнул дверь без стука.
— Вот мы и пришли! — выкрикнул он.
Кармен показалось, что у нее остановилось дыхание. Кто еще здесь живет? Через несколько секунд в комнату вошла женщина с девочкой такого же возраста, как и Кармен. Кармен застыла, как изваяние, когда женщина, а потом и девочка крепко обняли ее. За ними вошел высокий, стройный, как атлет, молодой человек лет восемнадцати — так показалось Кармен. Он был блондин. Слава Богу, он не обнял ее!
— Лидия, Криста, Пол, это моя дочь Кармен, — сказал отец.
Ее имя прозвучало странно в его устах. Он всегда называл ее «милая», «малыш» или «зайка». И никогда не называл Кармен. Наверно, потому, что это было имя ее пуэрто-риканской бабушки, которая написала ему несколько скверных писем после развода. Его мать умерла. Ее звали Мэри.
Все выжидали, напряженно улыбаясь. Девочка не знала, что говорить и что делать.
— Кармен, это Лидия…
Пауза…
— Моя невеста. А Криста и Пол — ее дети.
Кармен закрыла глаза, потом снова открыла.
От мягкого света в комнате перед глазами поплыли круги.
— Когда она стала твоей невестой? — спросила она почти шепотом, зная, что не очень вежливо об этом спрашивать.
Отец улыбнулся.
— Двадцать четвертого апреля, если быть точным, — ответил он. — Я переехал в середине мая.
— Ты собираешься жениться?
Она знала, что задает абсолютно бессмысленный вопрос.
— Девятнадцатого августа, — ответил отец.
— О! — вздохнула Кармен.
— Удивительно, да? — спросил он.
— Удивительно, — эхом отозвалась она.
Лидия взяла девочку за руку. Кармен почувствовала, что тело больше не повинуется ей.
— Кармен, мы так хотим, чтобы тебе было здесь хорошо. Хочешь отдохнуть? Хочешь газировки или чаю? Альберт покажет тебе твою комнату.
Альберт? Звал ли кто-нибудь ее отца Альбертом? И что значит ее комната? Что она вообще делает в этом доме? Это не тот дом, в котором она проведет лето.
— Кармен, газировки или чаю? — спросил отец.
Дочь медленно повернулась к нему и кивнула.
— Что именно? И то и другое? — спрашивал отец.
Она осмотрела кухню. Приборы из нержавеющей стали, как у богатых. На полу восточный ковер. Кто кладет восточный ковер в кухне? Прикрепленный к потолку старомодный вентилятор в восточном стиле медленно вращался. Она слышала, как капли дождя стучат в окно.
— Кармен? Кармен! — Отец пытался сдержать раздражение.
— Извини, — прошептала она, поняв, что Лидия, стоявшая у буфета, ждет ответа.
— Ничего не надо. Ты не скажешь, куда мне положить вещи?
Отец выглядел огорченным. Он видел, как она удручена.
— Да, пойдем. Я покажу тебе твою комнату, а затем принесу чемодан.
Кармен последовала за ним по ковровым ступенькам. Они прошли мимо трех спален к комнате, выходящей окнами во двор, с толстым ковром персикового цвета, с антикварной мебелью и двумя коробками косметических салфеток «клинекс»: одна на комоде, другая на прикроватной тумбочке. Там еще были шторы с пыльными оборками. Кармен готова была поспорить на миллион долларов, что внизу, в холодильнике, стоит как минимум одна коробка с выпечкой.
— Это комната для гостей? — спросила она.
— Да, — ответил отец, не поняв, что она имеет в виду. — Располагайся, — сказал он, используя это идиотское слово. — Я принесу твой чемодан.
Он направился к двери, но Кармен окликнула его. Отец, обернувшись, настороженно посмотрел на нее.
— Я хотела сказать…
Девочка замерла. Она хотела сказать, что было опрометчиво с его стороны не предупредить ее. Неприятно без подготовки приехать в дом, полный незнакомых людей. Кармен увидела мольбу в глазах отца. Он хотел, чтобы между ними все было хорошо.
— Да нет, ничего, — слабым голосом сказала она. Она смотрела, как он уходит, и думала о том, что он нравился ей другим. Когда она была с ним, она не хотела говорить о неприятных вещах.
Любовь как война: ее легко разжечь и трудно потушить.
Лена оторвалась от журнала, когда в дверях появилась Эффи. Сестра тихо проскользнула в комнату и села на кровать.
— Все собрались. Вечеринка уже началась.
Лена догадалась, о чем пойдет речь, но притворилась, что не понимает.
— Он здесь, — сообщила Эффи многозначительно.
— Кто он?
— Костас.
— Ну и?..
Эффи посмотрела Лене в глаза:
— Честно, ты должна на него посмотреть.
— Зачем?
Эффи облокотилась на край кровати и чуть подалась вперед:
— Я знаю, ты думаешь, там какой-то малявка, Лена, но он… он такой…
