— Итак. Ладно. В тот день. Хорошо… — Лена начала переминаться с ноги на ногу. Адвокатская быстрота реакции не была в числе качеств, которые она унаследовала от отца. — Какая-то путаница… и, вероятно, ты понял, что все не то подумали… И это, скорее всего, моя вина. Но я не знаю, что происходило до того, как это случилось. И потом…
Лена окончательно запуталась. Взглянула на пламя. Огонь печи совсем не успокаивал.
Костас терпеливо ждал.
Когда Лена говорила бессвязно, как сейчас, она надеялась, что ее прервут и тем самым избавят от мучений. Но Костас этого не сделал. Просто сидел и ждал.
Она попыталась вернуться к теме, но забыла, о чем шла речь.
— После того как все произошло, — это было так давно, — и все еще больше запуталось… Я хочу сказать… но не знаю как, — продолжала она свой сбивчивый монолог. — Я боюсь говорить о тех вещах, которые, как все думали, произошли, и объяснять, что на самом деле они не произошли. Я не делала бы это, даже если бы намеревалась… Но я знаю, что должна сделать это…
Внезапно Лена захотела оказаться в «мыльном» телесериале, чтобы кто-нибудь дал ей пощечину — ведь так обычно поступают с теми, кто несет чепуху.
Костас уже не улыбался. Это хороший знак, не так ли?
Тыльной стороной ладони она вытерла испарину, выступившую над верхней губой, и взгляд ее упал на Штаны. Она вспомнила, какие это Штаны, и попыталась представить себе, что она Бриджит.
— Я пытаюсь сказать, что я… что я совершила огромную ошибку и что эта сумасшедшая драка между нашими дедушками произошла по моей вине. Я не должна была обвинять тебя в том, что ты шпионишь за мной, потому что ты этого не делал.
Это уже было что-то. О! Но она забыла главное.
— Я прошу прощения. — Лена расплакалась. — Мне так жаль, очень-очень жаль…
Он по-прежнему молчал.
— Я принимаю твои извинения, — сказал он наконец, слегка наклонив голову. Гордость он явно унаследовал от бабушки.
Лена вздохнула с облегчением. Слава Богу, официальная часть завершена. Она могла бы успокоиться на этом и отправиться домой, сохранив остатки самолюбия, которое не пострадало. Господи, как это заманчиво!
— Есть кое-что еще, — продолжала она, потрясенная тем, что слова сами вылетают изо рта.
— Что же? — спросил Костас.
Стал ли его голос нежнее? Или ей просто показалось?
Пытаясь подобрать слова, Лена взглянула на потолок.
— Не хочешь присесть? — снова пригласил Костас.
— Вряд ли я смогу усидеть на месте, — ответила она честно, крепко сжимая руки.
По его глазам было видно, что он понял.
— Хорошо, я знаю, что была не очень-то дружелюбна, когда впервые побывала здесь. — Лена начала ходить кругами. — Ты был приветлив, а я нет. И наверно, ты думал, что я не… что я не была… — Лена сделала очередной круг и вернулась прямо к нему.
Большие влажные круги расползались от подмышек ее блузы к талии. Пот с верхней губы стекал тонкой струйкой. Из-за необычайной жары и сильнейшего нервного напряжения лицо покрылось красными пятнами.
Лена почему-то считала, что парням нравится не ее внешность, а что-то другое, Костас зацепил ее своей сдержанностью. Она понимала, что он относится к ней как-то по-особенному, вне связи с тем, хорошо она выглядит или нет.
— Ты, может быть, думаешь, что не нравишься мне, но дело в том…
О господи! Она сейчас расплавится! Но можно ли так?
— Дело в том, что это, вероятно, не так, может быть… абсолютно наоборот.
Неужели она говорит по-английски? Где хоть какая-нибудь логика?
— Итак, я не хочу, чтобы у нас были такие отношения. Я не хочу вести себя так, будто ты мне не нравишься или не интересуешь меня, потому что на самом деле… на самом деле… Я не знаю, что испытываю на самом деле. И что должна испытывать.
Лена умоляюще посмотрела на юношу. Она попыталась, действительно попыталась. Больше она ничего не могла сделать.
Глаза Костаса стали такими же огромными, как у нее.
— О, Лена! — произнес он.
Костас взял ее влажные ладони в свои руки. Он, по-видимому, понял, что это был самый решительный поступок, на который она вообще была способна.
Юноша притянул ее к себе совсем близко. Вместе с ним Лена села на кирпичный выступ стены. Они были почти одного роста, и их колени соприкасались. Она чувствовала его слегка отдающий гарью, мальчишечий запах. Чувствовала, что может потерять сознание.
Лицо Костаса было прямо перед ней, красивое и неясное в мерцающем свете. Его губы были прямо перед ней. С внезапной смелостью она наклонилась вперед и прикоснулась легким поцелуем к его губам. Это был и поцелуй, и немой вопрос.
И Костас ответил ей. Он притянул ее к себе, крепко обхватив обеими руками, и его поцелуй был долгим и глубоким.
Перед тем как Лена отдалась нахлынувшим на нее чувствам, у нее мелькнула мысль: «Никогда не думала, что в раю так жарко».
Для тебя я совершенство.
Поскольку девочки провели вместе две ночи подряд, медсестры выгнали Тибби из комнаты Бейли в восемь, когда время посещений закончилось. Но она не готова была идти домой, поэтому позвонила маме и сказала, что хочет немного прогуляться. Мама отпустила ее, почувствовав, что дочь не очень-то весела.
Вдалеке горели огни «С семи до одиннадцати», и эти огни поманили Тибби. Войдя в кафе, она с радостью увидела Брайана, как всегда играющего в «Покорителя дракона».
Заметив, что Тибби наблюдает за ним, мальчик широко улыбнулся.
— Привет, Тибби, — сказал он застенчиво, не обращая внимания на ее пижамную куртку и вообще необычный вид.
Какой уровень? — спросила она.
Он попытался скрыть гордость:
— Двадцать пятый.
Здорово! — похвалила она.
Тибби болела за него, пока он пытался пройти через вулкан на двадцать шестом уровне, но был испепелен лавой.
— О-о-о! — воскликнул Брайан. — Тоже хорошо! Ты хотела, чтобы я победил?
Тибби кивнула. Потом, чуть подумав, сказала:
— Послушай, Брайан…
— Да?
— Не научишь меня играть в «Покорителя дракона»?
— Конечно! — обрадовался Брайан.
С терпением и энтузиазмом настоящего учителя он помог ей дойти до седьмого уровня, до «первого дракона». Даже после того, как ее красивая фигуристая героиня погибла от меча, пронзившего ей живот, Тибби все равно была очень довольна.
— Ты настоящий покоритель драконов, — похвалил Брайан.
