Замечательно проведем время». Пресыщенная, легкомысленная, распушенная девица.
Венис взглянула туда, где стоял Ноубл. Заметив, что Венис смотрит на него, он выпрямился.
— Похоже, вас ждет много веселья. — В словах Ноубла прозвучала горечь, и от его интонации от щек Венис отхлынула кровь.
Ноубл направился к двери, остановившись по дороге лишь затем, чтобы шепнуть совершенно сбитому с толку Блейну:
— Если ты скажешь ей, кто я, от тебя не останется ни кусочка.
— Но почему?
— Даже у ирландского прохвоста есть капля гордости, Блейн, мой мальчик. А кроме того, она довольно скоро сама все узнает.
Глава 5
— Милая, вы можете объяснить мне, что происходит? — спросила Кейти, войдя вслед за Венис в комнату, которую сдала ей.
Венис, не говоря ни слова, опустилась на край кровати.
— Почему вы побледнели, когда увидели этого длинноволосого парня? И кто тот, другой? — засыпала ее вопросами Кейти.
— Думаю, он рассердился на меня. — Венис почувствовала, как жар заливает ей щеки.
— Он — это кто? Длинноволосый?
Венис кивнула.
— Я уверена, что он ошибочно принял меня за женщину легкого поведения, а так как я… э-э… вывела его из этого заблуждения, то, думаю, он рассердился на меня.
— Ну и с какой стати ему думать, что вы из таких девиц? Он что, слепой? — раздраженно спросила Кейти.
— Ну, у него, возможно, есть некоторое основание для неправильного представления. — Венис поморщилась. — Я свистнула ему.
У Кейти от изумления открылся рот.
— Так я вам и поверила. Не говорите, что это правда!
— Правда. — Искорка, которой в последний час не было в глазах Венис, вспыхнула снова.
— Здесь? Как? Зачем? Ладно. «Зачем?» не спрашиваю. У меня тоже есть глаза.
— Этим утром я была на балконе, а он — у лошадиного корыта. Он мылся и был без рубашки. Потом он начал надевать ее, а я… я просто присвистнула. Я не собиралась этого делать. А когда он взглянул вверх, я назвала его прелестным.
Ошеломленное выражение на лице Кейти выглядело так нелепо, что невозможно было удержаться от смеха. Венис сначала улыбнулась, потом захихикала, а потом дала смеху полную волю, и через мгновение Кейти тоже рассмеялась.
— Прелестным? Вот это да. — Кейти вытерла глаза. — Я как только не называла симпатичных мужиков, но прелестными — никогда. Что он делал?
— Он улыбался. А потом делал что-то, от чего все мышцы его тела вздувались и становились отчетливо видны. — Венис вздохнула. — Это было изумительно.
— Вам лучше знать, — с сомнением заметила Кейти. — Но он делал это для вас? — покладисто добавила она.
Венис этого не отрицала.
— Я даже не знаю его, и все же у меня возникают самые невероятные ощущения, когда я смотрю на него. Он заставляет меня чувствовать… — Она в растерянности запнулась и попробовала сказать по- другому. — Происходят чрезвычайно странные вещи. У меня во рту пересыхает, кожа горит, кончики пальцев — всех — начинает покалывать. Мне кажется, я не могу дышать, и это просто ужас!
— Да, это страшная минута. Милая, вы никогда прежде не хотели мужчину? — спросила Кейти.
Венис раньше не слышала такого выражения, но смысл слов Кейти был совершенно ясен.
— Никогда.
— Господи, милая, сколько же вам лет?
— Двадцать два года.
Кейти вскочила на ноги и сердито посмотрела на Венис:
— Это просто невероятно и неестественно!
— Простите.
Выражение растерянности на лице Венис почти полностью погасило женское негодование Кейти.
— Ах, детка, вам нужен мужчина! Отчаянный парень. К счастью, еще не поздно все исправить. Будь я на вашем месте, я бы сделала это как можно скорее, иначе ваше тело просто зачахнет, так и не узнав, чего лишилось.
— Что вы советуете мне сделать? — против собственной воли полюбопытствовала Венис.
— Вернуться в Нью-Йорк, самой выбрать какого-нибудь франта из высшего общества и выйти за него замуж.
— Такого, как Кассиус Торнтон Рид? — грустно улыбнулась Венис.
— Это второй парень? Тот, что в красивых шмотках? Конечно, если это то, чего вы хотите.
— Хочу? Хотеть не имеет ничего общего с замужеством, не так ли? — Венис не ждала ответа. — Я не чувствую такого к мистеру Риду. Я никогда не чувствовала ничего подобного — ни к кому!
— Дьявол! Вам нужно выбросить из головы все мысли о браке с этим грубым беспечным бродягой.
— О браке? — повторила Венис. — Я сказала, что нахожу его чрезвычайно… волнующим. Я ничего не говорила о том, чтобы выйти за него замуж.
— Такие, как вы, девушки из высшего класса, не ложатся в койку с парнем, если у них нет на пальце золотого обручального кольца. Это была бы чертовски большая ошибка, даже если предположить, что вы сможете убедить независимого бродягу жениться на вас. Правда, учитывая ваш особый талант, я не сомневаюсь, что вам это удастся.
— Я понимаю, что это было бы ошибкой, — тихо признала Венис.
— Хорошо. Иначе вы просто остались бы несчастной, как я с этим неудачником Джозайей, моим мужем. От попытки скрестить лошадь с ослом получаете мул… уродливый, жалкий и бесплодный. — В словах Кейти чувствовалась давнишняя печаль, но, презрительно усмехнувшись, она продолжила: — А когда вы обвенчаетесь, уже нельзя будет разойтись. Брак — это навсегда.
— Всегда существует развод.
— С моей точки зрения, это хуже смерти. Нет, — твердо объявила Кейти. — Брак — это навсегда, а всегда — это слишком долго, чтобы платить за кувыркание в стоге сена. Просто держитесь людей своего типа, и все будет прекрасно.
— Но что же мне, по-вашему, делать, мисс Джонс? — тихо отозвалась Венис. — Людей моего типа просто не существует. И в Нью-Йорке я для всех такая же странная, как в Сэлвидже. В лучшем случае люди считают меня эксцентричной. Я странная, — тихо и грустно повторила Венис. — Я, видимо, не способна находить удовольствие в том, чем занимается большинство женщин, — в празднествах, чайных приемах и музыкальных вечерах. Я хочу видеть то, чего еще никто не видел. Я хочу делать открытия: найти исток Нила и новую разновидность птиц, узнать высоту самой высокой секвойи и отыскать кости доисторического животного.
— Так в чем дело? Делайте это. С вашими деньгами, Венис, вы, вероятно, могли бы купить новое название для Ниагарского водопада.
— Существует одна загвоздка, — сказала Венис, сердясь, что не может заставить Кейти понять ее. — Мужчины, которых представляет мне отец, считают прогулку по Центральному парку захватывающим приключением. Все, о чем они думают, — это акции, ценные бумаги, железные дороги. Да, — она подняла
